Исповедь советского хулигана - Владимир Антонович Тюменцев

наклонится вперед. Хор построили, нас высоких и здоровых поставили на скамейку. Начали распевку. Ничего не происходит. Я стал раскачиваться, приседать и вдруг услыхал долгожданный треск. Скамейка наклоняется вперед, верхний ряд падает на впереди стоящий, и так далее, как в домино. На полу оказался весь хор. Кто смеется, кто стонет. Соловей стоит испуганный, понимая, что несет ответственность за невинно пострадавших в канун важного городского выступления. Я ожидал падения и успел спрыгнуть назад, оббежал всех, упал на пол и стонал больше других. Травмированным выражали сочувствие, и всем было уже не до песен. Генеральная репетиция была сорвана.

Как-то я меня выгнали из класса и я прогуливал урок в туалете. Приходит туда еще один прогульщик и сообщает, что его выгнал с урока сам директор. Я сообщил ему, что, если захочу, то смогу выгнать из класса самого директора. Поспорили. Тогда я беру кусочек шнурка от ботинка, делаю из него фитиль, поджигаю и вставляю в замочную скважину класса, где директор проводит урок. Сами уходим в противоположный конец школы и через окно коридора наблюдаем за происходящим. Известно, что ничто не вызывает у людей такую панику в помещении, как запах тлеющей ткани. Смотрим, вышел директор в коридор, принюхался, а потом зашел обратно в класс. В это время он был занят поиском тлеющего окурка в карманах и партах всех учеников. Потом ушел и вернулся с кочегаром. Очевидно, думал, что горят батареи центрального отопления. Кочегар ушел, так как батареи еле грели. Наблюдаем дальше. Видим, что открыли дверь, окна и стали проветривать помещение. На этом сорванный урок и был окончен. Спор был выигран. Этому безмозглому прогульщику трюк так понравился, что он повторил его с другим учителем, но был пойман и наказан уже за два случая.

Уроков труда у нас всегда шло два подряд. По какой-то причине учитель труда в наказание решил оставить нас без перемены. А сам в это время задумал демонстративно попить чаю. Поставил чайник на электроплитку и отлучился в подсобку, возможно, за бутербродом. Я отключил плитку, на открытую спираль положил гайку, опять поставил чайник и подключил плитку. От этого действия чайник оказался под напряжением. Чайник закипел, и мы позвали учителя. Он взялся за ручку, и его хорошо ударило током. Чайник полетел в одну сторону, учитель в другую, а плитка с гайкой на спирали полетела в третью. Виновных, разумеется, не было. Мы потом объяснили ему, что это была Божья кара за нарушение нашего священного права на перемену.

В общежитии для мальчиков жила тетя Лена. Это была маленькая злобная старушка, в обязанность которой входило смотреть за порядком в отсутствие воспитателей, убирать отхожие места, закрывать входные двери на ночь, делать отбой и будить нас по утрам. Утром она заходила в палаты и своим звонком так молотила возле уха спящего, что можно было оглохнуть. Если мы закрывали двери на ключ, то она так била в эту дверь, что даже покойник из гроба сказал бы ей: «Войдите!». С этим надо было что-то делать. Я хорошо смочил пол перед нашей дверью, закрыл дверь на ключ, к ручке через сопротивление порядка 20 кОм подключил фазу от сети и стал ждать подъёма. Сопротивление рассчитал так, чтобы старушку не убило током. Вот слышу, звонок приближается к нашей двери, вот кто-то дернул ручку, вот звонок падает на пол и за дверью рухнуло какое-то тело. Я отключил все провода, смотал и спрятал их. Прислушиваюсь, что там за дверью. По моим расчетам, тетя Лена должна быть жива. И, действительно, она скоро подала голос. Я услышал многоэтажный мат и проклятия в наш адрес. С тех пор она и близко не подходила к нашей двери, а если стучала, так только шваброй.

И так далее и тому подобное. Моя голова тогда была занята разработкой всяких нетривиальных шуток, от реализации которых я получал удовлетворение или, иногда, по шее.

Примеры нескольких таких удачных «шуток» в интернате мне хочется привести ниже.

Быстрый звонок

Справа при входе в школу стоял стол, возле которого сидела вечная дежурная тетя Паша. Это была пожилая грузная женщина, в обязанности которой входило вовремя подавать звонки на начало урока и его окончание, выдавать мел по требованию, смотреть за порядком, не впускать посторонних и не выпускать на улицу разгильдяев, выгнанных с уроков. Над столом висели большие механические часы с маятником, по которым и подавались звонки. Они были закрыты на ключ дверцей со стеклом. Заводились эти часы, очевидно, тетей Пашей, и этот ключ, вероятно, находился у нее. На столе рядом с тетей Пашей на мягкой подстилке лежал ее кот. Это был старый, толстый, ленивый и мудрый кот, многое и многих повидавший в своей жизни. Его никто не обижал, все только гладили. Он, возможно, так привык к этому, что уже никак не реагировал на такое внимание, никак не выражал своих кошачьих эмоций. Мне даже казалось, что он постоянно спит и ничего не видит. Я решил проверить это и замахнулся на него рукой. Кот поджал одно ухо, прищурил один глаз и наклонил голову в сторону, с которой ожидал удар. Вторым глазом он внимательно наблюдал за мной, изучая серьёзность моих намерений. Я погладил его и второй раз замахнулся. Он повторил то же действие, но с меньшей опаской. На третий или четвертый раз он перестал меня бояться и, значит, мы подружились. Потом, сколько бы я на него не замахивался, он на это не реагировал. Значит, он, как и тётя Паша, за всеми внимательно наблюдал и, возможно, знал всех в лицо.

Как-то в 6 классе меня в очередной раз выгнали с урока. Все мне подобные, чтобы не шататься по коридорам и не попасться на глаза завучу или директору, шли в туалет, который находился в подвале. Там всегда было темно, о чем мы постоянно заботились, и руководство школы туда не наведывалось. Я оказался там не один, был там еще один разгильдяй из параллельного класса, и мы вместе стали коротать время. Он был мне неинтересен, и я предложил ему побыстрей окончить этот урок. План был такой: надо было подождать, пока тетя Паша отлучится и быстро перевести часы минут на 10 или 15. Мы дождались, когда тетя Паша отошла со своего поста, быстро подбежали к часам, но открыть их не смогли. Тогда я хватаю своего друга-кота, а напарнику поручаю схватить звонок, и мы опять скрываемся