Разговор с родителями - Винникотт Дональд Вудс

Однако вы восстанавливаетесь не вполне. Если бы это произошло, вы перестали бы быть родителем. И конечно, если у вас несколько детей, тот же процесс начинается снова и снова, и вот вам уже сорок пять, прежде чем вы успеете оглянуться и сообразить, где же вы находитесь.

Я затронул очень большую проблему, и у меня осталось время, чтобы сказать еще только одно. После бесчисленных разговоров с мамами и наблюдениями за ростом их детей я убежден, что наиболее удачливые матери — это те, кто сдался с самого начала. Они потеряли все. Они выиграли только то, что с течением времени могут возвращать утерянное, потому что их дети постепенно отказываются от непрерывного выставления новых притязаний и радуются, если мать является личностью в своих правах, какими они и сами быстро становятся.

Вы, возможно, знаете, что дети, лишенные существенных элементов семейной жизни (на самом деле, именно того, о чем мы все время говорим), склонны к постоянному чувству обиды. Они носят в себе недовольство чем-то, но поскольку не знают, что это такое, тяжесть приходится принять на себя обществу, и тогда этих детей называют антисоциальными.

Так что я смотрю с оптимизмом на этих мам, описывающих битву, которую они ведут на стороне времени против вторгающихся орд собственных детей. В конце битвы поле усеяно не трупами, но детьми-индивидами — не ограниченными, не трудными, не преступниками. Эти дети — подростки, каждый из которых умеет отстаивать свои права. И когда ваши дети существуют в своих собственных правах, вы можете позволить себе то же самое. Вы можете позволить себе быть собой, со своими секретами, что возвращает вас (хотя и с некоторым смещением) туда, где вы были, прежде чем подверглись вторжению своих детей.

* * *

На прошлой неделе говорил только я. Я избрал один аспект материнских проблем, потому что, как я думал, он может оказаться важным. Я не забыл о том, что мама маленького ребенка обычно устает и часто не высыпается, но решил поговорить об утрате личного мира. На этой неделе мне хотелось бы вернуться к обсуждению. В предлагаемой выдержке вы услышите беседу о борьбе, происходящей в семье между детьми, которую можно назвать междоусобными распрями, и ее воздействии на нервы матери.

МАМЫ:

— Я считаю, они слишком много ссорятся. И действительно не понимаю почему. Можно подумать, это злейшие враги, а не любящие братья и сестры — они дерутся и кричат… Но они, думаю, тем не менее очень любят друг друга. Если приходит чужак, они собираются и стоят друг за друга, или, если кто-то заболел, то они в лепешку разобьются, чтобы достать для больного какую-нибудь мелочь… Но они ссорятся с утра до ночи. Можете представить, как это действует на нервы, когда входишь и слышишь: «Ты это сделал…» — «Нет, я не делал…» — «Нет, это ты…» — «Нет, буду…» — «Нет, не буду…» — «Нет, будешь…» — «Я тебя ненавижу». Двери хлопают, они начинают лупить друг друга, а я бросаюсь их растаскивать. Это кошмарные ссоры.

— Я думаю, это способ разрядить энергию — нервную и прочую.

— Да, конечно, но уж очень раздражает.

— Ужасно действует матери на нервы. Да, я могу припомнить, как это происходит. В детстве мы бранились с моей младшей сестрой… и я доводила свою мать.

— Это просто выматывает. Ничего особенно серьезного. Ну, если произойдет что-то серьезное, я думаю, всегда можно с этим справиться, потому что такие вещи необычны… Это кризис, который… (Говорят одновременно)…А это маленькие, постоянные, повседневные мелочи, как капли на камень, не правда ли — кап, кап, кап…

Дональд Вудс Винникотт:

Да, кап, кап, кап! А с какой целью? Вы знаете, цель здесь есть. На прошлой неделе я высказал свое мнение, что каждый ребенок включается в состязание и предъявляет права на все, что есть у матери. Теперь я хочу добавить, что все, что дети при этом находят, они используют, и используют до конца. Никакой пощады, никакого милосердия, никаких полумер. Мать используется хищнически. Ее источник энергии найден и открыт, и иссушается с докучливой регулярностью. Ее главное дело — выживание. Надоедливое повторение фигурирует в следующем отрывке.

МАМЫ:

— У нас читаются сказки на ночь, и я лично нахожу, что это очень раздражает. Я должна непременно, каждую ночь, их рассказывать… А если мы куда-нибудь собираемся, конечно, они чувствуют это, правда — дети…

— О, да, они чувствуют.

— Ты не можешь сократить, даже не можешь сказать… обычно достаточно сказать… Это нужно проделывать каждый вечер, больна ты, здорова или умираешь… кошмарные две истории должны быть прочитаны, и я безусловно считаю, что иногда… (Говорят одновременно).

— Да, взяла бы и разорвала эту книжку в клочки.

Дональд Вудс Винникотт:

«…В клочки.» Наверное, найдется немало слушателей, которые рады будут хоть раз услышать эти слова произнесенными вслух. И все же истории будут повторяться и повторяться в точности, и детям все так же будет нужна эта ограниченная территория, известная им в деталях и не таящая никаких неожиданностей. Именно эта уверенность, что не будет никаких сюрпризов, дает успокоение и подготавливает дорогу для незаметного перехода ко сну.

Следующая цитата относится к огорчительным периодам, когда ребенок, до того хорошо развивавшийся, по той или иной причине поворачивает вспять, становится неотзывчивым или откровенно неповинующимся. Здесь маленькая девочка проявляет свою ревность к младенцу тем, что теряет свои достижения и сама начинает вести себя, как младенец.

МАМЫ:

— Моя старшая дочь могла уже одеваться сама — о, девять месяцев — и вдруг решила, что не будет больше этого делать. Она прекрасно умеет. Она не может справиться с застежками и пуговицами на спине, но может сделать все остальное… А она говорит «нет»… она будет как маленькая, и растягивается у меня на коленях, как и меньшая… И вот, мне нужно теперь утром одевать и на ночь раздевать их обеих.

— Да, могу себе представить, что это такое, когда они одеваются сами. Я пока с этим не сталкивалась, мой еще слишком мал и не может этого делать, но я чувствую, как это будет меня раздражать — смотреть, как он медленно напяливает на себя все наоборот… (Говорят одновременно)…Потому что я не могу — я люблю все делать быстро.

Дональд Вудс Винникотт:

Вот еще одна вещь, которая может раздражать — адаптация к ритму каждого ребенка. По темпераменту одни дети медлительнее своих матерей, другие быстрее. Для матери большая проблема — приспособиться к требованиям каждого ребенка в отношении этой быстроты или медлительности. Особенно тяжела задача подвижной матери, которой нужно приспособить себя к сильно замедленному ребенку. К тому же, если мать и ребенок выпадают из связи временных ритмов, ребенок теряет способность к действию, становится бестолковым и все больше и больше дел оставляет матери или няньке. Как легко можно понять, для ребенка точно так же плохо, если он быстр, а мать медлительна. Мать медлительна, возможно, из-за подавленного настроения, но ребенок ничего не хочет знать о причинах, и не делает на них никаких скидок. Несомненно, что-то можно компенсировать планированием, но дети имеют тенденцию разрушать самые лучшие планы, просто потому, что не видят никакой нужды в загадывании наперед. Они живут настоящим. В следующем отрывке мы слышим о планировании.

МАМЫ:

— Ну, часть этой нехватки времени из-за того, что нужно все организовать перед тем как выйти из дому — спланировать день, чтобы уложиться между кормлением в два и в шесть. Главная трудность, конечно, покупки, так как я езжу на рынок в четырех милях от меня, там все очень дешево… И это целое представление — собрать обоих детей; одного покормить из бутылочки, другого с ложечки, обоих одеть — а один еще должен поспать, так что получается еще позже… А потом мечешься как угорелая, пытаясь поспеть назад, чтобы снова вовремя покормить того, что из бутылочки. Ну, и другое тоже, например, если идешь к кому-нибудь на чай… Сегодня тоже надо было все организовать. Чтобы нам всем троим собраться, нужно около часа.