О всех созданиях - Джеймс Хэрриот

немногих коров, а его голова в матерчатой кепке уткнулась в покрытый шерстью бок. Он тянул корову за соски, а старый Нип положил на его башмак камень. Фермер нагнулся, взял камень двумя пальцами и вышвырнул его во двор через открытую дверь коровника. Нип с радостью выскочил наружу и через несколько секунд вернулся, снова положив камень на башмак.

Он не был сбит с толку. Его хозяин повторил бросок автоматически, как что-то весьма привычное, и, наблюдая процесс снова и снова, я понял, что таков был ежедневный ритуал общения между ними двумя. Меня глубоко впечатлили его безграничное терпение и преданность.

– Хорошо, мистер Хэрриот, – сказал мистер Потс, возвращая меня к реальности, – тогда мы пойдем. Нип, за мной. – Он помахал палкой, и я смотрел ему в спину, пока низкие ветви ивы не скрыли от меня и его, и его собаку.

Такова была наша последняя встреча. На следующий день механик на заправке бесстрастно сказал мне:

– Слышали, старый Потс умер?

Такова была его смерть. Никакого шума она не вызвала, а на похороны пришло лишь несколько его старых друзей.

Для меня это стало скорбным ударом. Из жизни ушел еще один знакомый, и, несмотря на мою занятость, я скучал по нему. Я знал, как были ему интересны наши ежедневные разговоры, но с чувством печальной безысходности я понимал, что больше ничего не могу сделать для мистера Потса.

Через пару недель я открыл калитку, чтобы выпустить Сэма на берег реки, и посмотрел на часы. Было половина первого и масса времени для предобеденной прогулки, но длинная зеленая полоска была пуста. Затем я увидел собаку, сидевшую слева от нее. Это был Нип, я видел, как он встал, сделал несколько нерешительных шагов по траве и снова сел у калитки своего сада.

Я не пошел своим обычным путем, а свернул напрямую между домами и вскоре уже подходил к собаке. Он бездумно оглядывался вокруг, но, когда мы приблизились, вернулся к жизни, обнюхал Сэма и замахал мне хвостом.

С другой стороны калитки миссис Потс полола грядки, с видимым трудом наклоняясь вниз.

– Как дела, миссис Потс? – спросил я.

Она с заметным усилием выпрямилась.

– Спасибо, неплохо, мистер Хэрриот. – Она подошла и выглянула наружу. – Значит, пришли посмотреть на старого пса? Он скучает по своему хозяину, честное слово!

Я ничего не сказал, и она продолжила:

– Он хорошо ест, и я хорошо его кормлю, но я не могу водить его на прогулки. – Она потерла спину. – Я разбита ревматизмом, мистер Хэрриот, и все мое время уходит на работу по дому и саду.

– Понимаю, – сказал я. – Но мне кажется, ему и не хочется гулять.

– Да, не хочется. Вот дорожка, по которой он гуляет каждый день. – Она показала на полоску вытоптанной травы. – Но и по ней он ходит лишь несколько метров.

– Да, собакам нужна компания, так же как и нам. – Я нагнулся и погладил его по голове. – Не хочешь погулять с нами, Нип?

Я пошел прочь, а он без колебаний рысцой побежал рядом с Сэмом, который без устали вилял хвостом.

– Смотрите-ка, – закричала старая дама. – Разве это не зрелище?

Своим обычным путем я направился к реке, где темная вода бесшумно текла под корявыми ивами. Затем мы пошли по мосту, где вода играла и пела на мелководье.

Здесь было тихо, только вода и пение птиц, а ветки деревьев здесь расступались и давали возможность любоваться зелеными боками холмов.

Я смотрел, как два пса возятся в траве передо мной, и решение пришло ко мне само. Я буду делать это регулярно. С того дня я сменил маршрут и сначала проходил между домами. Нип опять был счастлив, Сэму тоже понравилась эта идея, а я нашел своеобразное утешение в том, что есть на этом свете еще одна вещь, которую я могу сделать для мистера Потса.

На складе

Я огляделся вокруг и увидел кучи ботинок, горы рубашек и ряды пустых полок и ящиков. Я был направлен на работу на склады Парка-Хитон, что было живым доказательством того, что Королевские ВВС видели во мне проблему.

Большая военная машина к этому времени работала довольно гладко, выпуская пилотов, штурманов и бортстрелков, рассовывая их по разным постам, если они не могли сдать экзамен. Если ничто не нарушало ритма этой машины, она работала как хорошо смазанный механизм.

Я был песчинкой в этом процессе, но из ряда бесед я сделал вывод, что начальство воспринимает меня с некоторой озабоченностью. Я не думал, что мистер Черчилль будет страдать бессонницей из-за меня, но, если я не могу быть допущен к полетам, а на земле меня использовать невозможно, я буду представлять собой объект для раздражения.

Очень трудно найти применение ветеринару в такой ситуации. Я, конечно же, обязательно буду отправлен назад, к моим ветеринарным обязанностям, но Королевским ВВС нужно было какое-то время, чтобы отрыгнуть меня на гражданку. Я должен был пройти определенные процедуры, даже если какие-то из них окажутся бессмысленными.

Одна из бесед у меня состоялась с тремя офицерами. Они были очень милы, приветливы и дружелюбны, они сидели за столом, пытаясь вселить в меня уверенность. Видимо, их задача заключалась в том, чтобы определить, какая наземная работа подойдет мне. Возможно, они были психологами, задавали мне всевозможные вопросы, кивая и весело улыбаясь.

– Ну что же, Хэрриот, – сказал офицер, сидевший посередине. – Мы проведем с вами несколько тестов на пригодность. Они начнутся завтра и продлятся два дня. К концу мы будем знать о вас все. – Он засмеялся. – Вам не о чем беспокоиться. Вы даже получите удовольствие.

Действительно, меня все это позабавило. Я заполнял длиннющие вопросники, рисовал диаграммы, вставлял предметы странной формы в отверстия.

Мне пришлось прождать еще два дня, пока меня снова не вызвали на комиссию. Все трое были еще более очаровательными, чем раньше. На этот раз я ощутил их восхищение. Все они широко улыбались, а тот, что сидел посередине, заговорил.

– Хэрриот, мы действительно кое-что узнали про вас, – сказал он.

– В самом деле?

– В самом деле. Мы узнали, что у вас выдающиеся способности к механике.

Я уставился на него. Я ничего не понимал, поскольку если на свете есть полный идиот в механике, то это Джеймс Хэрриот. Я испытываю ненависть к двигателям, колесам, поршням, цилиндрам и шестеренкам. Я не могу ничего починить, а когда механик в гараже пытается мне что-то объяснить, я ничего не понимаю.

Я сказал об этом офицерам, и три улыбки стали несколько натянутыми.