О всех созданиях - Джеймс Хэрриот

– Благодарю вас, – сказал я и ушел.

Я познакомился с судьей, стартером и другими официальными лицами, а потом направился к длинному бару со стеклянной стеной, сквозь которую можно было наблюдать бегущих собак. Внезапно я всей кожей ощутил, что попал в совершенно чуждую мне среду. Бар быстро заполнялся, и физиономии вокруг совсем не походили на честные простые лица обитателей Дарроуби и его окрестностей. Довольно заметный процент зрителей составляли толстяки в верблюжьих костюмах с крашеными блондинками под ручку. Подозрительные типчики с шарящими глазами изучали списки собак-участниц и внимательно следили за бегущими цифрами на табло тотализатора.

Я взглянул на свои часы. Пора было осмотреть собак перед первым забегом. «Когда я мыл окна», – вопил Джордж Формби, пока я, огибая беговую дорожку, шел к мощеной площадке за сеткой, откуда собак выпускали на старт. По ее периметру повели пятерых грейхаундов, а я, стоя в центре, минуты две следил за ними. Потом остановил их и начал осматривать каждую: сначала глаза и пасть – нет ли слюнотечения, а затем ощупывал живот. Все они производили впечатление бодрых и во всех отношениях нормальных, кроме четвертого номера, живот которого был туговат. В день бегов грейхаундов полагается немного покормить утром, а потом до конца бегов ничего им не давать, и я повернулся к человеку, который держал поводок.

– Собака что-нибудь ела в течение последних двух часов? – спросил я.

– Нет, – ответил он. – После утренней кормежки – ничего.

Снова ощупывая живот номера четвертого, я заметил, что некоторые из зрителей, собравшихся у сетки, следят за мной с каким-то непонятным вниманием. Но решил, что у меня разыгрывается воображение, и занялся следующей собакой.

Номер четвертый котировался вторым после фаворита, но с первой же секунды начал отставать и пришел последним. Из темноты по ту сторону дорожки донесся взрыв негодующих воплей. Кое-что мне удалось разобрать. В том числе и призыв: «Протри зенки, ветеринаришка!» Тут я увидел, что в длинном, ярко освещенном баре люди поглядывают на меня и подталкивают соседей локтями.

Во мне поднялась ярость. Может, кое-какие джентльмены тут решили нагреть руки на отсутствии Стьюи! И конечно, я им показался безмозглым идиотом.

Перед следующим забегом меня на площадке со всех сторон встретили приятельские кивки и ухмылки. Атмосфера сильно отдавала дружеским благодушием. Я начал осмотр, и все было прекрасно, пока не наступил черед номера пятого. На этот раз ошибки быть не могло. Тугой живот еле прогибался под моими пальцами, а когда я нажал посильнее, собака слегка срыгнула.

– Эту собаку придется с забега снять, – сказал я. – У нее полон желудок.

Владелец стоял, переговариваясь со служителем.

– Это откуда же? – крикнул он. – Его с утра не кормили!

Я выпрямился и поглядел ему прямо в глаза, но он их тут же отвел. Мне были известны кое-какие приемы: пара фунтов вырезки перед забегом или миска измельченных сухарей с двумя пинтами молока. За очень короткое время сухари в желудке восхитительно увеличивались в объеме.

– Хотите, чтобы я вызвал у него рвоту? – Я сделал шаг к выходу. – У меня в машине есть немного кальцинированной соды, и мы очень скоро все выясним.

Но он предостерегающе поднял ладонь.

– Еще чего! Так я вам и позволю травить мою собаку! – И, метнув на меня злобный взгляд, он угрюмо поплелся прочь.

Не успел я вернуться в бар, как громкоговорители объявили: «Ветеринара просят зайти к управляющему!»

Мистер Кокер повернул голову и окинул меня свирепым взглядом сквозь клубы табачного дыма.

– Вы сняли собаку с забега?

– Совершенно верно. Мне очень жаль, но желудок у нее был полон.

– Какого черта!.. – Он ткнул в меня пальцем, однако тут же осекся и растянул губы в улыбке. – Послушайте, мистер Хэрриот, в подобных вопросах не следует быть слишком уж большим формалистом. Я не сомневаюсь, что вы свое дело знаете, но ведь ошибиться вы можете? – Он красноречиво взмахнул сигарой. – В конце-то концов, от ошибок никто не застрахован. Так, может, вы пересмотрите свое заключение? – Он растянул улыбку почти до ушей.

– Нет. Извините, мистер Кокер, но об этом не может быть и речи.

Наступила долгая пауза.

– Это ваше последнее слово?

– Да.

Улыбка исчезла, и он смерил меня грозным взглядом.

– Послушайте, – сказал он, – вы сорвали забег, а это серьезное дело. И повторений я не потерплю, поняли? – Он яростно растер кончик сигары в пепельнице и выпятил нижнюю челюсть. – А потому, надеюсь, ничего такого не повторится!

– Я тоже надеюсь, мистер Кокер, – сказал я, выходя.

Когда я в следующий раз направился на площадку, путь мне показался очень долгим. Уже совсем стемнело, и вокруг гудела невидимая толпа, кричали букмекеры, а Джордж Формби и его укулеле неистовствовали вовсю. «А ветер режет, как нож!» – взревел Джордж.

Теперь это был номер второй. Я ощутил напряжение в воздухе, когда нагнулся над ним, а живот оказался таким же тугим.

– Этот снимается, – сказал я, и, если не считать нескольких злобных взглядов, никто не заспорил.

Говорят, дурные вести летят быстрее ветра, и не успел я зашагать обратно, как Джорджа вырубили и громкоговорители попросили меня зайти к управляющему.

Мистер Кокер уже не сидел за столом, а возбужденно расхаживал по комнате и, когда увидел меня, еще раз промерил ее во всю длину, прежде чем остановиться. Его лицо дышало злобой, и он явно решил, что миндальничать со мной нечего.

– Чего вы, тра-та-та, хотите? – рявкнул он. – Сорвать бега?

– Нет, – ответил я. – Я просто снял с забега еще одну собаку, которая не может в нем участвовать. Это моя работа. И здесь я именно для этого.

Он побагровел.

– А по-моему, вы понятия не имеете, для чего вы здесь! Мистер Брэннан уезжает отдыхать и бросает нас на произвол таких вот зеленых всезнаек! Командует тут, портит людям удовольствие! Погодите, вот я ему расскажу!

– Мистер Брэннан сделал бы то же самое. Как и любой ветеринар.

– Чушь! Хватит заливать – у вас еще молоко на губах не обсохло. – Он медленно пошел на меня. – Вот что: с меня достаточно! Так запомните! Чтоб больше это не повторялось! Хватит!

Когда я пошел осматривать собак перед очередным забегом, сердце у меня бешено колотилось. Пока я производил осмотр, владельцы и служители глядели на меня как завороженные, точно я был ярмарочной диковинкой. Но ни единого тугого живота я не нащупал, пульс у меня замедлился, и я с облегчением уже собрался уйти, как вдруг заметил, что номер первый выглядит как-то не так. Я снова нагнулся над ним, стараясь понять, что в нем привлекло мое внимание. И