Жил ли апостол Петр? - Артур Древс

христиане, как видится, вообще ни во что не ставили. Ведь и Деяния, рисуя нам картину обращения Павла, дают только основанный на ветхом завете вымысел, а не историю, хотя вымысел все же более походит на дело, чем грубое, заметное с первого же взгляда, измышление послания к галатам. Посему, оба они, возмож­но, были написаны только тогда, когда действительных свидетелей событий уже не было больше в живых, т. е. в первой четверти второго века, а, быть может, даже только около средины этого века. Оба они, желая изобразить события из жизни своих героев, по-видимому, не в состоянии обойтись без простого вымысла. Впрочем, — как с этим все согласны, — Деяния в их дошедшем до нас виде являются произведе­нием очень позднего времени. Поэтому, лежащий в основе их источник, трактовавший о деяниях Петра, должен был возникнуть немного раньше. А если теологи по-прежнему не видят здесь никакой проблемы или вопроса, если они послание к галатам все еще считают древнейшим и подлинным произведением апостола Павла и превозносят его как единственный и основной документ древнейшего христианства, — эту столь неудачную стряпню из послания к римлянам и обоих посланий к коринфянам, каковая без них остается совершенно непонятной, а более всего должна была бы быть непонятной для той общины, к которой, якобы, была направлена, — то обо всем этом не стоит больше и спо­рить. Голландские теологи уже данным-давно разглядели настоящую историческую ценность или, вернее, негодность этого «Павлова посла­ния», к ним примкнул швейцарец Штек со своим сочинением «По­слание к галатам, исследованное со стороны его подлинности».

Существовали ли, вообще говоря, какой-то Павел, какой-то Петр?

После того, что мы выше узнали о них обоих, вопрос этот вполне законен. Ну, а ответ? Может быть, может быть, и… не существовали. Мы этого не знаем[27]. Возможно, что в раннехристианском движении сыграли свою роль мужи с этими именами. Но, во всяком случае, хоть сколько-нибудь надежных сообщений об этом мы не имеем. Прежде всего можно еще, пожалуй, утверждать об историчности Павла, како­вая, — как думают, — подтверждается «мы — частью», т. е. так называемым рассказом Деяний о путешествии, где употребляется местоимение «мы».

Однако, и здесь нам следует сильно и сильно задуматься, так как и «рассказ о путешествии» составлен в интересах этого апостола. Если существовал какой-то Павел, то он вряд ли был чем то большим, чем: основателем небольших захолустных общин, и от остальных апостолов отличался только более свободным отношением к иудейскому закону. Мы знаем только, что во втором веке среди верующих в Иисуса должны были существовать два направления, которые боролись друг с другом, представляемые одно — христианами из иудеев, другое — христианами из язычников, при чем первые ссылались на апостола Петра, вторые — на Павла, автор же Деяний пытался оба эти направления примирить друг с другом[28]. Но, во всяком случае, противоположность между ними не могла быть слишком резкой, в противном случае не могли бы, конечно, о Петре рассказывать то, что он ел вместе с язычниками, а о Павле, что он в иерусалимском храме исполнял культовые обряды (Деяния, 21, 26; 24, 17). Думается, что в соответствующих рассказах из жизни обоих апостолов просто нашли, свое отражение различные события, которые в те времена не раз случались и которые одно направление ставило в упрек другому.

4. МАТФЕЙ, 16, 18 сл.

При всем том стоит вне всякого сомнения, что послания Павла, по крайней мере, — послания к галатам, к римлянам и оба к коринфянам, — были написаны раньше евангелий, ибо оба последние (к коринфянам) не только лежат в основе послания к галатам, но и само оно (посл, к гал.) вместе с посланием к римлянам и первым к коринфянам повлияло на рассказ об исповедании Петра в синоптических евангелиях. Это влияние названных посланий на евангелия столь общеизвестно, совпа­дение в словах в рассказе об исповедании Петра у Марка и Матфея — столь неоспоримо, что обнаруживаемую этим связь (между посланиями и евангелиями) не отрицают и сами теологи. Авторы евангелий, когда писали свою историю об исповедании Петра, имели перед глазами посла­ния Павла. В особенности это заметно у Матфея, где слова — «блажен ты, Симон, сын Ионин; потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но отец мой, сущий на небесах» и т. Д.(16, 17) — списаны со слов посла­ния к галатам (1, 15 сл.): «Когда же бог... благоволил открыть во мне сына своего... я не стал тогда же советоваться с плотию и кровию». И если евангелист заставляет Петра к словам «ты — Христос» прибавить «сын бога живого», то также и это вызвано посланием к галатам, в кото­ром в названном месте речь идет тоже о познании сына божия. По сло­вам послания к галатам, Павел откровение об Иисусе получил непосред­ственно от самого бога. И вот, согласно написанному в духе Петра евангелию, также и Петр должен был получить такое же откровение. Быть может, словами «сын бога живого» этот евангелист действительно думал усилить стоящее в его источнике у Марка простое выражение — «ты христос», как это утверждает Грилль. Во всяком случае, это было бы логично, так как 16, 16 Матфея отнюдь не является единствен­ным местом, где другие признают Иисуса Христом. Так, — по изображе­нию самого же Матфея, 14, 33, — ученики, по случаю хождения Иисуса по морю, говорят ему: «истинно ты сын божий». Да и другие, как на­пример, оба слепых, бегущих за ним со словами: «помилуй нас, Иисус, сын Давидов» (Матф. 9, 27), и народ (12, 23) видят в нем чаемого мессию. Возможно, что сам евангелист просто даже забыл об этом и безо всякой задней мысли ввел эту прибавку под влиянием слов послания к галатам. Во всяком случае, зависимость Матфея от послания к галатам не может годиться для того, чтобы пробудить в нас доверие к историчности слов Иисуса у Матфея, 16, 18 сл.

Это доверие уменьшается еще более, когда оказывается, что и сле­дующие слова о Петре, как о «камне» церкви, находят свое объяснение в совершенно иных основания, чем в каком-то историческом воспоминании. К тому же, об этих словах ничего не знают ни Марк, перво­евангелист, якобы, бывший толмачом-переводником Петра, его ближай­шим доверенным лицом, ни Лука, ни Иоанн. Слово «церковь» (ekklesia), каковое по сему случаю влагает в уста Иисусу Матфей не встречается ни в каком другом евангелии, а выражения  «моя церковь» нет даже во всем новом завете. Быть