Суннитско-шиитские противоречия в контексте геополитики региона Ближнего Востока (1979–2016) - Александр Андреевич Кузнецов

как среди шиитов. Здесь традиционные лидеры были одновременно крупными помещиками, от которых шиитские крестьяне зависели как политически, так и экономически. Таким образом, община шиитов делилась на две неравные части: малоимущих и безграмотных крестьян и кланы крупных землевладельцев – аль-Асаад, аль-Усайран, аль-Халиль, Хамаде и другие. В 1920 г. шииты составляли 17 % населения Ливана[619]. После создания автономии в подмандатном Ливане суннитские и маронитские элиты допустили шиитские кланы заимов к распределению материальных благ при полном игнорировании нужд рядового шиитского населения. Ситуация не изменилась и после получения Ливаном независимости в 1946 г. Согласно Национальному Пакту, за шиитской общиной было закреплено место спикера ливанского парламента, однако это никак не повлияло на жизнь рядовых шиитов. Регион Южного Ливана (Джабаль-Амиль) продолжал оставаться наиболее бедной и неразвитой территорией страны. Часть населения шиитских районов даже не имела паспортов и поэтому была лишена всякой социальной защиты. В то же время господство феодальной верхушки блокировало протестные настроения среди шиитов. Оппозиционно настроенные шииты, как правило, пополняли ряды светских левых партий, в частности Коммунистической партии Ливана[620].

В 1959 г. по распоряжению президента Фуада Шехаба (1958–1964) была создана французская исследовательская группа для изучения социально-экономической ситуации в Ливане. Комиссия выявила диспропорции в развитии регионов Ливана и критическую ситуацию в южных районах страны. Вслед за этим по инициативе Ф. Шехаба был создан специальный фонд для развития Юга. Началось финансирование электрификации, строительства дорог. Многие шиитские дети впервые получили доступ к образованию. Однако уже в правление следующего президента, Шарля Хелу (1964–1970), фонды развития Джабаль-Амиля были значительно урезаны. Кроме того, царившая в ливанской бюрократической системе коррупция «съедала» значительную часть ассигнова-ний[621].

В 60-е гг. прошлого века появилась новая угроза нормальному существованию шиитской общины Ливана. В южных районах Ливана нашли убежище вооруженные формирования ООП. Регулярные набеги палестинских боевиков на израильскую территорию вызывали ответные меры со стороны израильской армии. Бомбардировки и артиллерийские обстрелы со стороны Израиля стали нормой для Южного Ливана. Десятки людей погибали в ходе налетов израильской авиации. Не всегда достойным было и поведение боевиков ООП, занимавшихся рэкетом в приютивших их ливанских селах. Угрозы безопасности вызвали исход части шиитов из Джабаль-Амиля в столицу страны. В южных районах Бейрута начали расти шиитские трущобные поселки, позже объединившиеся в микрорайон Дахие. Однако шииты в Бейруте трактовались как граждане «второго сорта». Они имели шансы получить лишь тяжелую, низкооплачиваемую работу. Положительным фактором миграции шиитов в Бейрут было то, что, сохраняя общинные связи, в городе они освобождались от политического и экономического господства заимов.

Таким образом, политическому пробуждению шиитов Ливана способствовали два фактора. Во-первых, двойная эксплуатация шиитов со стороны местной феодальной верхушки и центрального правительства. Во-вторых, угрозы безопасности и самому существованию шиитов в Южном Ливане, вызванные палестинско-израильским противостоянием. Шиитский ренессанс в Ливане тесно связан с именем имама Мусы ас-Садра (1928–1978). Муса Садр происходил из семьи сейидов (потомков Пророка Мухаммеда) арабского происхождения, в течение долгого времени проживавших в Иране. Его семья поддерживала родственные отношения с иракскими Садрами, давшими выдающегося шиитского теоретика аятоллу Мухаммеда Бакира ас-Садра. Родным языком Мусы Садра был фарси. Имам Муса Садр родился в Куме и здесь же получил теологическое образование. Его харизме способствовала и представительная внешность: высокий рост, голубые глаза, привлекательное лицо. В 1958 г. Муса Садр был направлен религиозным руководителем шиитской общины Джабаль-Амиля. В 1963 г. по указу президента Фуада Шехаба ему было предоставлено ливанское гражданство, а в 1969 г. ливанский парламент санкционировал образование Высшего шиитского совета, представляющего общину в рамках страны. Руководителем нового органа стал имам Муса Садр[622].

Острые проблемы шиитской общины обусловили повышенное внимание Мусы Садра к социально-экономическим аспектам жизни. По существу, он одним из первых привнес левый дискурс в политический ислам. Социальная справедливость стала одной из основ политической философии Садра. Имам часто ссылался на шиитский хадис из сборника «Бихар аль-Анвар»: «Каждый, кто ложится спать вечером сытым, а его сосед остается голодным, не имеет веры в Аллаха и Судный день»[623]. Другим доводом, подкрепляющим убеждения Садра, было изречение Имама Али: «Лягу ли я спать сытым, если вокруг меня от голода будут липнуть к спине животы и высыхать печени?» («Нахдж аль-ба-лага», письмо № 53)[624].

Муса Садр писал: «Исламские законы наряду с принятием права частной собственности устанавливают, что ответственность человека за свое имущество и собственность похожа на принятие залога, который определен обществом для надзора за имуществом. В реальности богатство – это право общества, и общество является заместителем Аллаха, помимо которого не существует другого собственника. Имущество, находящееся в руках общества, принадлежит Аллаху, так что люди не обладают главенством в распоряжении имуществом, а являются заместителями и хранителями залога перед Аллахом»[625].

Муса Садр не отвергал существование классовых противоречий и не затушевывал их. Он отмечал: «Сегодняшние мусульмане не только не имеют правильного представления о социальной и экономической справедливости в Исламе и опасностях, вытекающих из ее отсутствия, таких как размывание и исчезновение перспективы всесторонней справедливости, но и отсутствие социальной и экономической справедливости, за исключением редких случаев, представляется достаточно очевидным. Число тех, кто в исламском обществе лишен достойной жизни и справедливости, растет, и их ощущение ущемленности углубляется в результате перерасходов и демонстрации своего богатства и благополучия другими»[626]. Муса Садр, сам будучи священнослужителем, резко критиковал клерикалов, ограничивавшихся только моральной и обрядовой сторонами ислама, и игнорировавших социально-экономическую проблематику: «Возможно, некоторые из религиозных ученых своими проповедями и призывом или же молчанием внесли вклад в насаждение “поклонения” вместо справедливости. И это при том, что Ислам заявляет: самое достойное поклонение – это сказать правдивые слова в лицо правителю-тирану (хадис, приводимый шейхом Туси)»[627]. Неслучайно, что первая политическая организация ливанских шиитов, основанная Садром в 1974 г., носила название «Харакат аль-махрумин аль-Любнан» («Движение обездоленных Ливана»). Здесь наблюдается перекличка идей Садра с социальной доктриной аятоллы Хомейни, также подчеркивавшим важность защиты прав обездоленных (мустазаффин) в исламском обществе.

Муса Садр признавал мультикультурный характер ливанского общества, плюралистическую природу Ливана. Он активно участвовал в межконфессиональном диалоге. Шиитский лидер установил личные дружеские отношения со многими маронитскими и православными священниками: епископом Юсефом аль-Хури, епископом Жоржем Хаддадом и кардиналом М. эль-Харишем. Его проповеди, произнесенные в монастыре Дейр аль-Мухлис в Южном Ливане и в церкви Мар-Марун на севере страны в 1962–1963 гг., произвели глубокое впечатление на ливанскую христианскую общину. Со временем деятельность М. Садра приобрела международный характер. Он принимал активное участие в интернациональных форумах, проходивших на Ближнем Востоке, в Европе и в Африке. На упреки других исламских духовных лиц в