Шри Ауробиндо - Иша Упанишада

Тамасическое состояние общества достигает высшей точки развития, когда община, полностью превзойдя влечения кочевого инстинкта, на столетия оседает в определенной местности, добавляя к первоначальному смыслу существования – общинному самосохранению – более плодотворный импульс общинного накопительства. Тут и начинают складываться условия, необходимые для продвижения от тамасической стадии к субтамасической, на которой впервые начинает складываться личность, хотя человек еще по-прежнему подчинен общине и живет, главным образом, для общего блага, а не для собственного. Оседлое состояние общества и расширение общины в результате возросшей зажиточности и стабильности приводит к появлению более сложной социальной организации. Становится отчетливой специализация функций, так как возросшие потребности общины требуют большего разделения труда. Формируется иерархия и частная собственность, появляется неравенство. Большее многообразие форм деятельности, более разнообразный опыт, менее примитивный набор желаний и потребность в более широком познании вещей и людей приводят к повышению остроты ментальной деятельности и увеличению ментальной дифференциации. А это, в свою очередь, означает рост индивидуальности. Как мы уже видели, в основе личности лежит память, которой она и определяется; индивидуальность или различие в личности первоначально создается различием в природе и широте впечатлений, пережитых и удержанных умом, из чего естественно вытекает обретение различных навыков эмоционального и ментального реагирования. Фундаментальное «я» – одно и то же у всех людей, действие внешней Пракрити в массе – одно и то же во всем мире, поэтому человеческая личность по своей общей природе одна и та же повсеместно. Отличие личности целиком возникает из отличий в масштабе эмоционального и ментального опыта, из различного распределения опыта разного рода и из различно развившихся навыков реагирования на получаемые впечатления. Ибо характер есть не что иное, как привычка, а привычка есть не что иное, как операция памяти. Ум запоминает, что уже получал ранее определенное воздействие, что отреагировал на него определенным образом – и повторяет уже известный ему опыт. Повторение превращается в привычку ума, в часть личности и в постоянную ее характеристику. Таким образом, различия в опыте формируют различия в личности, а различия в опыте зависят от различий в образе жизни, устремлений, занятий. До тех пор, пока жизнь в рабстве у желаний, связанных с потребностью в питании, самосохранении и размножении, в роде человеческом невозможно появление подлинной индивидуальности, поскольку процессы и переживания, вовлеченные в эти функции, практически одни и те же для всякого члена рода. Даже удовлетворение примитивных чувственных желаний не вовлекает в себя ничего большего, кроме мелких и едва заметных различий. Поэтому дикарь весьма похож на любого другого дикаря, как животное определенного вида похоже на другое – того же вида; и одна дикарская община отличается от другой, как животное подвида от животного родственного ему подвида. Только когда умножаются желания и потребности, различия в жизни и занятиях могут дать различия в опыте и развить индивидуальность. Возросшая сложность общины означает рост индивидуальности и высвобождение раджаса в человеческой психологии.

Раджас представляет собой принцип активности и увеличивается с интенсивностью и скоростью реакций Воли на внешние объекты; в отличие от тамасараджас не удовлетворяется пассивным восприятием впечатлений и подчинением окружающей среде, он улавливает впечатления и постоянно старается обратить их на служение индивидуальной личности, подчинить себе окружение и использовать его для собственного удовольствия. Все, что он переживает, он использует на радость и боль индивида. Раджасический человек – творец, работник, он трудолюбив, предприимчив, изобретателен, оригинален, ему по душе новое, прогресс и реформы. Поэтому возрастание раджаса необходимо должно было поставить перед обществом большую проблему. В состояниях тамасическом и субтамасическом человек развил в себе чрезвычайно важные качества: консерватизм, уважение к прошлому, верность общинному наследию, подчинение интересов и страстей частного – будь то класс или индивид – стабильности и безопасности общего. Но теперь появился новый элемент, вполне способный нарушить и вывести из равновесия прежнее положение дел. Раджасическая личность едва ли примет традиционные предписания, едва ли согласится с целью общины, как удовлетворительной целью и обязательным законом. Чем больше он будет развиваться, тем сильнее будет стремиться к удовлетворению его растущих индивидуальных желаний, идей, действий, все меньше заботясь о преимущественном значении социальной стабильности. Как быть обществу с этим элементом? Из этой единственной трудности возникла целая социологическая проблема, включающая в себя этические трудности, законодательство, политику – и по прошествии многих тысячелетий человечество так и не нашло вполне удовлетворительного ее разрешения.

Глава III. Социальная эволюция

На ранних стадиях субтамасического состояния вопрос стоял менее остро, так как поначалу общественная дифференциация не была особенно сложной; шло разделение на крупные группы, которые, оформившись – как правило в результате смешения с чужеземными элементами, – развивались в классы или касты священнослужителей, воинов, простолюдинов, в свою очередь делившихся на купцов, земледельцев, ремесленников и слуг. Вначале складывались характеры, скорее, групповые, нежели основанные на индивидуальных особенностях, скорее, типы, нежели личности – ибо образ жизни, общие цели и занятия, естественно, означают общий для членов группы опыт и общие навыки реагирования на внешние впечатления, таким образом формируя сходные характеры или характерные кастовые типы, в рамках преобладающих черт которых личностные особенности на первых порах слабо развиты и играют незначительную роль. Тип священнослужителя развивается положительно в направлении чистоты, учености, силы и остроты интеллекта и отрицательно – в направлении завистливой исключительности, духовной и интеллектуальной гордыни, склонности использовать в своих интересах общее невежество. В типе воина вырабатываются такие качества, как смелость, чувство чести, способность управлять, недостатками которых являются надменность, склонность к насилию и беспощадная амбициозность. Трудовые классы развивают в себе с одной стороны честность, трудолюбие и предприимчивость, с другой же – стремление к прибыли. Добродетелями слуг считаются послушание и верность. Приспосабливаясь к изменившимся обстоятельствам, общество видоизменяет единую жесткую социальную мораль и признает правомочность вновь образовавшихся навыков ума и действий внутри касты, в которой они, по сути, сложились. Так возник этический феномен кастовой морали. За пределами кастовой этики сохранял силу общий социальный моральный кодекс. По мере расширения жизни индивида в обществе, которая становилась все разнообразней и сложнее по содержанию, кодекс социальных обычаев тоже усложнялся в деталях и расширялся в объеме, с тем чтобы регулировать все детали жизни человека и контролировать не только общее направление его деятельности, но и отдельные поступки, не допуская различия между нормами частной и общественной жизни. Его природа не изменилась, он сохранял прежнюю жесткость и неуклонность требований, прежнюю нетерпимость к оригинальности и независимости индивида; санкции оставались неизменными, оставались прежними традиции предков и страх социальной кары: смерти, остракизма, отлучения от общины и прочих наказаний, которые если и смягчились, то не настолько, чтобы утратить свою грозную силу. Преимущественно прежней оставалась и задача удовлетворения требований общины, как цена за привилегии, даваемые общинной жизнью.

Общество не могло до бесконечности добиваться успеха в этих стараниях, оно должно было либо отказаться от них, либо призвать на помощь иные силы и более могучие санкции. Община выросла в нацию; общественное разделение продолжало усложняться, класс священнослужителей дробился на школы, класс воинов на кланы, простолюдины на гильдии и профессии, организация слишком выросла по масштабам, слишком усложнилась по деталям. Класс начал навязывать свои требования другим классам, индивиды начали ставить под вопрос старые санкции или сомневаться в святости традиций. Былая тирания общества могла сохраняться в деревнях, но в больших городах она неизбежно утрачивала строгость и действенность. Главное же, по мере того как ментальная жизнь индивида становилась богаче и насыщенней, общество обнаруживало свою растерянность перед непреодолимой трудностью: жесткие установления могли держать под контролем внешние действия индивида, но не его ментальную и духовную жизнь, а как раз внутренняя жизнь, психическая и духовная, неодолимо стремилась подчинить себе и сформировать внешние физические действия. Любая санкция, привлеченная обществом для подкрепления своих установлений, в конечном счете, оказывается бесполезной в противодействии победному наступлению индивидуальной жизни, рвущейся вперед в неутолимой потребности свободы и прогресса. В слове и в деле общество может заставить уважать свои утвердившиеся и привычные идеалы, оно может контролировать телесные органы человека, но общественная юрисдикция не распространяется на его сердце и ум – или распространяется лишь настолько, насколько человек это позволит. Однако слово и дело нельзя надолго отлучить от сердца и ума без того, чтобы гниль лицемерия и фальши не сказалась на здоровье самого общества; кончиться должно или упадком и гибелью общины, или очистительным бунтом. Спасти себя общество может только уступая в известных пределах требованиям индивидуальной свободы; вне этих пределов оно должно убеждать или заставлять индивида подчиняться, воздействуя на его ум и сердце, а не сдерживая силой его слова и действия.