Блаженный Августин и августинизм в западной и восточной традициях - Коллектив авторов

26–29 августа 1996 г. / Отв. редакторы Т. В. Артемьева, М. И. Микешин. СПб., 1996. С. 103–107.

4. Хондзинский П., иер. Блаженный Августин в русской духовной традиции XVIII в. // Вестник ПСТГУ. Сер. I: Богословие. Философия. 2011. Вып. 1 (33). С. 22–36.

5. Хондзинский П., иер. Учение святителя Феофана о благодати и «чистой любви» в контексте идей блж. Августина // Там же. 2012. Вып. 6 (44). С. 21–29.

6. Brav Christian. Bucher im Staube. Theologie Johann Arndts in ihrem Verhaltnis zur Mystik. Leiden, 1986.

7. Jugie M. Saint Augustin dans literature theologique de l’Eglise russe // Echos d’orient. 1930. Octobre-Decembre. Р. 385–395.

Блаженный Августин в кандидатских диссертациях российских духовных академий (1860-1910-е гг.)

Н. Ю. Сухова

Данная статья является продолжением статьи этого сборника «Изучение наследия блаженного Августина в высшей духовной школе России (вторая половина XIX – начало XX в.). Но теперь внимание сфокусировано на участии в изучении деятельности и наследия Иппонийского епископа выпускников академий – молодых богословов, лишь начинающих свою научную деятельность и готовящихся к активному церковному служению.

Автор выявил более 70 работ выпускников духовных академий, посвященных непосредственно блаженному Августину и его богословским и философским идеям, не считая еще нескольких десятков, в которых имя блаженного Августина не стоит в заглавии, но он занимает одно из важнейших мест в исследовании. В статье проведен хронологический и тематический анализ выявленных диссертаций. Обширность студенческой «августинианы» и общий анализ работ свидетельствуют о близости и жизненной важности наследия блаженного Августина для молодых российских богословов, желании не просто изучить эти труды и опыт, но и применить их к современной церковной жизни и личному участию в этой жизни.

Данная статья является продолжением статьи этого сборника «Изучение наследия блаженного Августина в высшей духовной школе России (вторая половина XIX – начало XX в.)». Но если в предшествующей статье рассматривались труды преподавателей российских духовных академий, уже состоявшихся исследователей, то теперь внимание сфокусировано на участии в изучении деятельности и наследия Иппонийского епископа выпускников академий – молодых богословов, лишь начинающих свою научную деятельность и готовящихся к активному церковному служению. Разумеется, от сочинений студентов ждать каких-то значимых научных открытий и неожиданных выводов – за редким исключением – не приходится. Тем не менее студенческая «августиниана» является свидетельством интереса молодых русских богословов к наследию Иппонийского епископа. Кроме того, именно кандидатские работы являются наиболее чуткой лакмусовой бумагой для выявления актуальности тех или иных идей блаженного Августина для Русской Церкви и российского общества: более зрелые научные работы писались долго и окончательное их представление иногда довольно далеко отстояло по времени от выбора темы, кандидатские же сочинения – в лучшем или худшем виде – представлялись своевременно, в конце выпускного курса. Конечно, не все молодые богословы решались обращаться к актуальным церковным проблемам – даже через призму древнего отца Церкви, – но, как показало исследование, такое дерзновение было свойственно многим юным представителям «духовной учености».

Выбор студенческого авторского круга ставит проводимое исследование в двойное проблемное поле. С одной стороны, следует учитывать общие проблемы, с которыми было связано изучение наследия блаженного Августина в России, палитру предпочтений русских авторов и особенности их интерпретации. С другой стороны, встают дополнительные проблемы, связанные с научной деятельностью студентов российской высшей духовной школы. Недооценка как первых, так и последних может привести к неверным выводам.

В предшествующей статье обращалось внимание на то, что во второй половине XIX в. начался очередной этап русской «августинианы» – новый, ибо после перехода «школьного» богословия на русский язык знание латыни в духовных академиях значительно ухудшилось и блаженного Августина приходилось открывать заново. Но перевод сочинений Иппонийского епископа на современный русский язык, начатый в 1860-х гг. в КДА, давал надежду и даже делал необходимым научное изучение его наследия, исследования профессорско-преподавательской корпорации подразумевали вовлечение в этот процесс их учеников.

Основная часть статьи состоит из двух разделов: в первом анализируются статистические данные по кандидатским диссертациям, связанным с блаженным Августином, – по конкретным академиям, по времени, по тематике; во втором выявляются наиболее яркие и интересные идеи молодых богословов по поводу богословия Иппонийского епископа.

1. В целом в богословском наследии всех четырех духовных академий (Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской) выявлено более 70 работ, посвященных непосредственно блаженному Августину и его богословским и философским идеям. Авторы еще более 20 работ, не упоминая имени Иппонийского епископа в заглавии, ставят его деятельность и наследие в центр своих исследований или на одно из важнейших мест. К таковым относятся, например, работы, посвященные учению святых отцов и учителей о Церкви[573] и о Святом Духе[574]; пелагианской ереси, донатистскому расколу и мерам Церкви по отношению к еретикам и раскольникам в целом[575]; арианским спорам – и соответственно тринитарному учению[576]; учению о благодати Божией и о предопределении[577]; учению о первородном грехе, о свободе человека и его воле[578]; об оправдании человека верой и добрыми делами[579]; о Промысле Божием в судьбах мира и человечества и Царствии Божием[580]. Еще довольно широкий круг молодых богословов активно обращается к идеям блаженного Августина по тому или иному вопросу наряду с аналогичными идеями других отцов и учителей Церкви первых веков. Последние работы в данной статье не учитываются, ибо обращение к ранним отцам вполне естественно для большей части богословских исследований, а значимость места и значения блаженного Августина в сонме отцов древней Церкви не вызывает сомнения. Наконец, есть ряд работ, посвященных «августинизму» XVII в. – янсенизму, пиетизму, а также связанным с этими движениями конкретным личностям: Паскалю, Кенелю, Фенелону, Боссюэ и др.[581] Но такие работы – тема особого исследования.

Из 74 «явных» работ, посвященных блаженному Августину, 15 принадлежат студентам СПбДА, 27 – студентам МДА, 16 – студентам КДА и 16 – студентам КазДА. Приоритет МДА неожиданный – скорее этого можно было бы ожидать от КДА, занимавшейся на протяжении более полувека переводом наследия Иппонийского епископа. Выявить в этом приоритете какую-либо значимую тенденцию довольно сложно, ибо темы предлагались разными профессорами по соответствующим дисциплинам. Но все же интерес конкретного профессора значил много и мог сконцентрировать внимание его учеников на определенной тематике. Так, можно выделить как минимум три таких личности: в 1880-х гг. – профессора психологии СПбДА А. Е. Светилина; в 1890-х гг. – профессора патристики КазДА Л. И. Писарева, автора фундаментального труда по учению блаженного Августина о человеке в его отношении к Богу[582]; в начале XX в. – профессора патристики МДА И. В. Попова, автора диссертации по гносеологии и онтологии блаженного Августина[583]. Все эти три профессора занимались преимущественно