Святой Георгий Победоносец. Жизнеописание, деяния и молитвы к нему - Константин Петрович Ковалев-Случевский

съедение юношей и девиц, пока черёд или жребий не дошёл до дочери правителя города (мотив Андромеды). Когда она в слезах ожидает гибели, Георгий, проезжающий мимо и направляющийся к воде, чтобы напоить коня, узнаёт, что происходит, и ждёт змея. Самый поединок переосмыслен: по молитве Георгию обессилевший и укрощённый змей (дракон) сам падает к ногам святого, и девица ведёт его в город на поводке, “как послушнейшего пса” (выражение из “Золотой легенды” итал. агиографа Иакова Ворагинского, 13-й в.). Увидев это зрелище, все горожане во главе с правителем готовы выслушать проповедь Георгия и принять крещение; Георгий сражает змея мечом и возвращает дочь отцу. Этот рассказ, в котором Георгий выступает одновременно как богатырь, как проповедник истинной веры и как рыцарственный заступник обречённой невинности, известен уже в низовой, полуофициальной византийской агиографии».

Современный английский исследователь Кристофер Уолтер (Christopher Walter) в статье «Истоки культа святого Георгия» (The Origins of the Cult of Saint George, 1995) пишет: «Святой Георгий спасает принцессу от дракона. Это был обычный подвиг, как у античных героев, так и у ранних христианских святых, чтобы защитить человечество от отвратительных зверей. Ни у одного святого ещё не было монополии на это деяние. Даже женщины-святые, например святая Параскева, – убивали драконов. Следовательно, нет никакой причины ассоциировать ранние безымянные изображения святых, убивающих змия, со святым Георгием. Напротив, таким героем вряд ли будет святой Георгий, который в ранний период первоначально изображался верхом на лошади, убивая… человека (предположительно и скорее всего – императора Диоклетиана. – К. К.-С.)».

С. С. Аверинцев так показывает влияние легенды о святом Георгии и змие на европейскую христианскую традицию: «Особой популярностью эпизод драконоборчества пользовался со времён крестовых походов в Западной Европе, где он воспринимался как сакральное увенчание и оправдание всего комплекса куртуазной культуры. Крестоносцы, побывавшие в местах легендарной родины Георгия, разносили его славу на Западе, рассказывая о том, что во время штурма Иерусалима в 1099 г. он участвовал в сражении, явившись как рыцарь с красным крестом на белом плаще (т. н. крест св. Георгия, в Англии с 14 в.; Георгий считается св. патроном Англии). “Приключение” битвы со змеем, бесстрашно принятое на себя ради защиты дамы, вносило в религиозно-назидательную литературу и живопись дух рыцарского романа; эта специфическая окраска легенды о Георгии приобрела особое значение на исходе западного Средневековья, когда приходящий в упадок институт рыцарства делается предметом нарочитого культивирования (созданный именно с этой целью около 1348 г. английский орден Подвязки был поставлен под особое покровительство Георгия)».

Кристофер Уолтер, рассуждая о защите от демонов, пишет также: «Всё это свидетельствует о вере конца четвёртого века в силу святых не только как заступников, но также и как героев, активно вмешивающихся в жизнь земных людей… Столетие назад учёные-рационалисты часто считали само собой разумеющимся, что ранние христианские святые были “реинкарнациями” языческих героев. 23 христианских учёных, особенно болландисты, подвергались преследованиям, потому что их попытки отличить факт от легенды приводили к не очень приятным результатам… Тем не менее болландисты придерживались мнения, что многое или даже большинство из того, что рассказывалось о первых мучениках, было неточным, но свидетельства в пользу их культа в целом были достоверными».

Альбрехт Дюрер. Битва архангела Михаила с драконом. Ксилография, 1497–1498 гг. Государственный художественный музей (Кунстхалле). Карлсруэ, Германия

У С. С. Аверинцева находим: «Тема драконоборчества вытесняет все другие мотивы иконографии Георгия, ложится в основу многочисленных произведений искусства».

Однако самые ранние изображения убийства дракона святым Георгием появились не сразу, с «опозданием» по отношению к его иконографии в целом. Они находятся в Каппадокии. Из них в числе ранних – в Гёреме, в капелле VI века (изображение, вероятно, конца IX – начала X века, и это требует подтверждения), а также в капелле у Каранлык-килисе (XI век). Доказуемое ныне раннее изображение святого Георгия на коне, борющегося со змием, находится в церкви Святой Варвары (Tahtali Kilise, или «Деревянная церковь», Соганлы, Каппадокия) и датируется 1006 или 1021 годами. К такому выводу пришёл Гийом де Жерфанион в своей книге «Скальные церкви Каппадокии» (G. de Jerphanion. Les dglises rupeslres de Cappadoce). Он был французским иезуитом, географом, фотографом, лингвистом, археологом и византинистом. И он был первым учёным, проводившим систематические исследования в Каппадокии. Ему принадлежат многочисленные труды, с 1925 по 1942 год он постепенно публиковал свой пятитомник о Каппадокии с иллюстрациями.

Так где же и когда могло произойти чудо повержения змия?

Считается, что всего в мире сохранилось более двухсот рукописей, рассказывающих об этом подвиге святого Георгия. Уточним – христианских рукописей.

По одной из версий считается, что, по всей видимости, это чудо могло произойти в Сирии. Названия городов в этих текстах были близки к сирийским. Но не повторяли их с точностью. Поэтому версия осталась лишь версией. У святителя Димитрия Ростовского, в некотором роде последователя болландистов, появляется град Верит, или Бейрут (Ливан), рядом с которым был другой городок, около которого змей и обитал. Там же встречаем название Силена, Селевий или Селевкий. И это всё, что мы имеем для ориентации в историческом пространстве.

Значение и сакральный смысл деяния всадника-воина – святого Георгия-змееборца – были очень важны, вне зависимости от разнообразия мнений о месте, где всё могло происходить. Изображения поражения змия могли иметь и некоторый мистический смысл. Как в повести православного писателя Ивана Шмелёва «Неупиваемая чаша», где герой, крепостной художник Илья Шаронов, занят росписью монастырской стены, где он должен изобразить святого Георгия, но у него получается нечто странное: «Младой Георгий на белом коне победно разил поганого Змея в броне, с головой как бы человека. Дивно прекрасен был юный Георгий – не мужеского и не женского лика, а как ангел в образе человека, с бледным ликом и синими глазами-звёздами».

Продолжая тему «странностей» в изображениях «чуда о змие», мы отметим особую тему, связанную с пониманием того – кто же на самом деле изображён в качестве жертвы в сцене побивания копьём со стороны святого Георгия. А именно – что за существо змий (змей) или дракон?

Потому что различие тут есть, и существенное.

В спор об этом вступают как специалисты в сфере мифологии или даже изучения животного мира, так и специалисты в области геральдики, ибо странное существо столетиями входило в состав мировых гербов или символов, включая государственные.

Поговорим о геральдике, о том, каково геральдическое значение «странного животного» в европейской культуре и истории.

Начнём с того, что никто из тех, кого мы будем упоминать или цитировать, наверняка никогда не видели в своей жизни