Суннитско-шиитские противоречия в контексте геополитики региона Ближнего Востока (1979–2016) - Александр Андреевич Кузнецов

Доминирование шиитских формирований «Хашед аш-шааби» в провинции Найнава после освобождения Мосула сделало военное присутствие турок и их попытки закрепиться в этом районе неактуальными.

Дополнительной проблемой для Анкары явилось то, что она не получила гарантий НАТО о вмешательстве на турецкой стороне в случае крупномасштабного конфликта с Россией. Пытаясь выбраться из сирийского тупика, турецкое руководство, отличающееся прагматизмом, предприняло некоторые шаги по нормализации отношений с Ираном и Россией. 5 марта 2016 г. состоялся официальный визит в Иран премьер-министра Турции Ахмета Давутоглу. По возвращении в Анкару Давутоглу сделал заявление о том, что Турция и Иран достигли соглашения по решению сирийского кризиса. Он, в частности, отметил: «Мы не хотим, чтобы Сирия была разделена на маленькие государства, и достигли соглашения с иранским руководством о том, что такая дезинтеграция не случится, и Сирия будет продолжать свою жизнь как мощное государство». Агентство ИРНА так определило цели визита А. Давутоглу: «На двустороннем уровне повесткой дня обоих государств является усиление взаимного сотрудничества, а на региональном – урегулирование кризиса в Сирии». Другой целью визита являлось урегулирование напряженности между Турцией и Россией, с одной стороны, и между Ираном и Саудовской Аравией – с другой. Газета Tehran Times, комментируя визит Давутоглу, в частности, писала: «Несмотря на то что главной темой визита должно было стать укрепление двусторонних экономических отношений, существуют по меньшей мере четыре сферы, которые требуют укрепления сотрудничества между двумя странами: сирийский кризис, российско-турецкие противоречия, отношения между Ираном и Саудовской Аравией и борьба против терроризма и экстремизма». По мнению журналистов газеты, Турция продолжает преследовать цель ухода Б. Асада от руководства Сирией. В то же время «различие подходов не означает того, что невозможен третий путь». По убеждению иранцев, «принимая во внимание наличие стратегического партнерства в отношениях между Ираном и Россией, Исламская Республика может стать эффективным посредником между Москвой и Анкарой. В то же время Турция может выполнить ту же роль для урегулирования напряженности в ирано-саудовских отношениях»[297].

Одновременно 12 июня 2016 г. турецкое правительство принесло официальные извинения Российской Федерации за сбитый самолет Су-24 и заявило о намерении нормализовать отношения с нашей страной. За три недели до этого, 22 мая, был отправлен в отставку с поста главы правительства Ахмет Давутоглу. Одной из причин такого шага Реджепа Эрдогана было желание сделать его виновным за промахи в сирийской политике Турции[298].

Однако настоящим моментом истины для турецкой ближневосточной политики стал неудавшийся путч в июле 2016 г. 15–16 июля 2016 г. часть турецких вооруженных сил предприняла попытку свержения президента Эрдогана. Мы не будем подробно описывать все перипетии переворота, так как они всецело относятся к внутренней политике Турции. Отметим лишь, что у правящей исламистской элиты остались сильные подозрения, что Запад и особенно Соединенные Штаты поддерживали заговорщиков. Официальная турецкая пропаганда связала путчистов с опальным проповедником Фетхуллахом Гюленом, проживающим в США. Турецкие ВВС, участвовавшие в перевороте, получали указания с базы ВВС Инджирлик, являющейся одновременно базой НАТО. Иран и Россия уже в первые часы переворота заявили о поддержке законного правительства Турции. В то же время США, другие союзники по НАТО и Саудовская Аравия поздравили Эрдогана с победой над путчистами только 20 июля. В руководстве ПСР упорно ходят слухи о том, что СВР Российской Федерации предупредила президента Турции о готовящемся перевороте[299].

При этом основным конфликтом между Вашингтоном и Анкарой продолжают оставаться противоречия, связанные с поддержкой американцами курдских Сирийских демократических сил (СДС) в северных районах Сирии. СДС тесно связаны с Рабочей партией Курдистана (РПК), рассматриваемой в Анкаре в качестве террористической организации. Первоначальное усиление вооруженных формирований СДС в курдских кантонах Сирии состоялось при согласии официального Дамаска, передавшего им в 2013 г. оружие и власть в Хасеке, Кобани и Манбидже. В то время у правительства САР отсутствовали ресурсы и время для борьбы против джихадистов в курдских районах Сирии в связи с тем, что фронты в Алеппо и Восточной Гуте имели гораздо больше значения для безопасности страны, и эту борьбу пришлось передоверить курдам. С конца 2014 г. сирийские курды стали союзниками США, вначале в борьбе против «Исламского государства», а затем в противостоянии правительству Башара Асада[300]. Турецкое руководство особенно обеспокоено наличием у вооруженных формирований ПДС американского тяжелого вооружения, часть которого попадает на территорию Турции к сепаратистам из РПК. За минувшие два года на вооружении у курдских вооруженных формирований YPG благодаря американским поставкам оказались системы залпового огня, 80- и 120-миллиметровые минометы, гранатометы Мk 19, боевые разведывательные дозорные машины, противотанковые ракеты BGM-71 TOW[301]. На слушаниях в Конгрессе в феврале 2018 г. Пентагон запросил 1,4 миллиарда долларов на помощь сирийским курдам[302]. При этом тактика Вашингтона в отношении курдов похожа на американское использование косовских албанцев: берется самый слабый участник конфликта, с помощью финансовой помощи и поставок оружия его превращают в значительную силу, а затем на контролируемых им территориях открываются американские военные базы.

Нежелание Вашингтона прислушиваться к турецкой озабоченности привело к трехстороннему сотрудничеству России, Турции и Ирана по разрешению сирийского кризиса. В августе – октябре 2016 г. турецкие вооруженные силы начали операцию на севере Сирии, заняв треугольник Аззаз – Джараблус – Аль-Баб для того, чтобы разъединить курдские вооруженные формирования к западу и к востоку от Евфрата. Данная операция проводилась при молчаливом согласии России. В обмен на создание турецкой зоны безопасности в данном районе Анкара в декабре 2016 г. содействовала выводу джихадистов из Восточного Алеппо в Идлиб и восстановлению контроля сирийского правительства над этим важным городом[303]. С января 2017 г. Россия, Турция и Иран являются гарантами мирных переговоров в Астане между правительством САР и оппозицией. При этом турецкая позиция немало содействовала в установлении зон деэскалации в Сирии.

Таким образом, отношения суннитской Турции с шиитским Ираном, несмотря на поддержку различных политических сил в Сирии и Ираке, носят прагматичный и даже партнерский в случае совпадения интересов обеих сторон характер. Что касается турецко-саудовских отношений, то они находятся на протяжении нескольких лет в состоянии стагнации. Причиной этому является ось Анкара – Доха, сформировавшаяся в условиях катарско-саудовского противостояния. Выше уже было сказано о создании турецкой военной базы в Катаре, являющейся гарантией защиты этого небольшого государства от возможной агрессии со стороны Эр-Рияда. И Турция, и Катар активно поддерживают движение «Братьев-мусульман», враждебное саудовским интересам. Одним из последних доказательств напряженности в отношениях между Анкарой и Эр-Риядом явился визит президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана в Судан 26–27 декабря 2017 г. В ходе визита Анкара и Хартум достигли соглашения о размещении турецкой военной базы на