Происхождение христианства из гностицизма - Артур Древс

они исследовали по-философски дух всего обрядового закона? Мелхиседекианцы не отрицали и значения Иисуса, как спасителя, но они подчиняли Иисуса Мелхиседеку в виду того обстоятельства, что у псалмопевца (109, 4) сказано: «Ты — священник во век по чину Мелхиседекову». И, считая последнего за посредника для ангелов и божественных сил, они приписывали Иисусу только за­дачу — «вывести людей из множества заблуждений на еди­ный, предуказанный Мелхиседеком путь гносиса». Та­ким же образом и Филон, не жалея фантазии, возносит на небеса Мелхиседека, как «князя мира», даже ставит его на­равне с логосом и восхваляет его, как истинного перво­священника, как воплощение правильного богопознания и богопочитания, равно как, наоборот, самого логоса он име­нует небесным первосвященником.

На этих представлениях базируется автор Послания к евреям. Мелхиседекианцы шли навстречу последователям христа в том смысле, что они все же отводили Иисусу видное место в своей мистической вере. Соответственно этому, и автор Послания к евреям не отрицает значения Мелхисе­дека. Последний так велик, что сам Авраам должен был предоставить ему десятину, за что и получил от него благо­словение. Мелхиседек, следовательно, более крупная вели­чина, чем Авраам. И уж наверно он превосходит по своему значению потомков Авраама, левитов, которые поэтому также обязаны отдавать ему десятину. Следовательно, по отношению к основывающейся на законе иудейской ре­лигии враждебные закону приверженцы Мелхиседека, дей­ствительно, отстаивают более высокую точку зрения. Но в лице Христа явился новый священник, который упразднил закон, потому что он стал устарелым и бесполезным и пред­ставляет собою только тень истинных благ, а не самые эти блага. Теперь чрез христа заключен между богом и людьми новый, высший союз, при чем бог клятвенно утвердил за Христом вечное нерушимое священство, и потому вполне справедливо поставить вопрос: кто выше, Христос или Мел­хиседек? (Евр. 7, 1 и сл.).

Что священство христа гораздо выше священства леви­тов, это само собою ясно. Между тем как иудейский перво­священник сперва приносит жертву за свои собственные грехи, а потом за грехи народа. Христос — такой перво­священник, который сам свят, чист, непорочен, свободен от грехов и выше неба. А жертву он принес раз навсегда, отдав самого себя. Между тем как левиты — смертные люди, Христос живет во все времена, а потому и может навсегда спасать (7, 25 и сл.). Иудейский священник только заведует устроенным людьми святилищем, которое само представляет собою только несовершенный слепок, тень истинного не­бесного святилища. Христос же, напротив, такой перво­священник, который «воссел одесную престола величества на небесах и заведует святилищем и скинией истинной, ко­торую воздвиг господь, а не человек» (8, 1). Иудейский первосвященник может только раз в год войти во святое святых, когда он приносит за себя самого и за народ умило­стивительную кровь. «Христос же, как первосвященник бу­дущих благ, чрез большую и совершеннейшую скинию, нерукотворенную, т. е. не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но своею собственною кровью однажды вошел во святилище и обрел вечное искупление» (9, 11 и сл.). И если кровь козлов и тельцов и пепел телицы чрез окропле­ние освящает оскверненных, во очищение их тела, то на­сколько более действенна кровь христа, который «духом святым принес самого себя непорочным богу»! (9, 13 и сл.).

Итак, Христос чрез свою кровь является посредником нового союза между богом и людьми. Как все по закону должно быть очищаемо кровью, и без пролития крови нет прощения, так кровью христа не только очищены земные отобразы вещей небесных, но чрез нее раз навсегда упразд­нен грех, и человек в силу того, что Христос принес в жертву свое тело, сам освящен на небесах. Своею кровью Христос открыл нам вход в небесное святилище. Как сам он чрез завесу прошел во святое святых, так и нам он по­казал этим путь к дому отца. Христос именно, как якорь, нашей души, входит во внутреннейшие завесы, куда предтечей за нас вошел Иисус, «первосвященник во век по чину мелхиседекову» (6, 19 и сл.). Однако это отнюдь не значит, что он подчинен Мелхиседеку. Ибо он не только разделяет с Мелхиседеком вечность и непрекращающееся священство: он превосходит его тем, что он человек из плоти и крови, как мы., что он, таким образом, во всем нам подобен и по­сему может сострадать нам и сочувствовать нашим не­мощам, а поскольку он сам пострадал, быв искушен, может и искушаемым помочь (2, 14, 18; 4, 15).

Если мелхиседекианцы восхваляют героя своего культа за то, что он выступает заступником только за ангелов, ме­жду тем, как Христос печется только о людях, то в этом, стало быть, нет, на самом деле, никакой похвалы Мелхи­седеку: это делает его только непригодным к роли иску­пителя грешных и слабых людей. Именно то, чем Христос превосходит ангелов, его человеческая слабость и недоста­точность, дает ему превосходство и над Мелхиседеком. Именно потому, что Христос был человеком, как и прочие, он мог сделаться искупителем грешных людей; на этом и по­коится надежда и доверие, какое мы питаем к его лично­сти (4, 16). Поэтому Послание к евреям призывает твердо держаться веры в первосвященника, который, хотя и чело­век, но прошел чрез небеса (4, 14; 10, 23 и сл.). Как бы высоко ни стоял Мелхиседек, все же его значение в деле спасения далеко не достигает значения сына божия. Он может быть «сравниваем» с последним, он подобен ему (7, 3), но он не искупитель, в котором нуждаются люди. Самое большее: он только указание на Христа, подобие, намекаю­щее на него; а если так, то и он, в конце концов, только тень истинного богочеловеческого искупителя, и автор Послания к евреям укоряет последователей Иисуса за то, что они не­правильно толкуют слово о мессии, как «первосвященнике по чину Мелхиседекову», и считают нужным отвести христу место позади Мелхиседека. Посвященные в тайны христиан­ского учения, они должны бы быть учителями, а между тем они, наоборот, нуждаются опять в обучении начальным основам слова божия. Вера в ветхозаветного посредника в роде Мелхиседека представляет собою для христианина столь же превзойденную точку зрения, как и учение об ангелах и официальное иудейство с его храмовым культом. Послание к евреям, по существу, направлено против соблаз­нительного культа и учений мелхиседекианцев, которые на многих явно производили глубокое впечатление и начали опасную борьбу против верующих во христа. Была ли аре­ной этих коллизий Александрия, как обыкновенно предпо­лагают, или какой-либо другой большой город, об этом точно так же нельзя сказать ничего определенного, как нельзя точно определить время составления Послания к евреям. Во всяком случае, Послание открывает пред нами интересное зрелище