Очерки мифологии восточных славян. Люди и Боги - Михаил Дмитриевич Жаровский

перешло в разряд богов, отошедших от дел и удалившихся от мира. В мифологии, уход верховного бога отразилось, как факт передачи им власти младшим, но при том, более деятельным богам, имевшим определённую, конкретную специализацию. Одним из сынов Высокого Неба, был бог-громовержец, отвечающий за гром и молнию, за буйные ветры и теплые весенние дожди. Поначалу он являлся одним из многих, равным среди равных, в сонме множества других ни менее, а порой и более важных и почитаемых богов. В результате разложения первобытно общинного строя и выделения воинского сословия в отдельный привилегированный класс, был дан толчок развитию культа громовержца, ставшего покровителем молодецкой удали, войны и военной аристократии. Племенные вожди, а затем и князья так же отдавали должное богу помогавшему в войне, но в связи с формированием протогосударственных образований, громовержец стал ещё и покровителем закона, поборником которого на земле являлся правитель. Таким образом, с изменением жизненного уклада древних ариев , на первый план в их пантеоне выдвинулась фигура громовержца, заслонившая собой и отца, бога высокого неба, и других богов. Расселение ариев по просторам евразийского континента, сопровождавшееся покорением земледельческих народов, дало импульс распространению арийской религии среди подчинившихся племен. В основном религия завоевателей перенималась знатью, но постепенно, заимствованные культы проникали и в массовое сознание простых людей, приобретая при этом черты совершенно отличные от исходных. Можно сказать что официальная и народная религия сильно разнились по своему виду и содержанию. Крестьянин верил в громовержца посылающего весенние дожди и первые грозы, бога соединяющегося в ежегодном таинстве священного брака с великой Богиней Матерью, и дарующего тем самым богатые урожаи и приплод скоту. Правитель и военная аристократия же, смотрели на громовержца как на отважного воина, желающего добычи, женщин и вина, дающего помощь сильным и отважным. Таким образом, практически все европейские культуры исповедовавшие политеизм получили в наследство от ариев бога-громовержца, который стал главой языческих пантеонов многих европейских народов. У греков был Зевс, у Римлян – Меркурий, у славян – Перун и только у скандинавских народов громовержец остался вторым по значимости после Одина. На момент христианизации скандинавских стран, культ громовержца так же начал завоевывать лидирующие позиции в Норвегии, вытеснив культы других богов на второй план. Археологические находки, относящиеся к IIX – IX веку указывают на такой процесс внутри общества норвежцев, шведов и датчан. Среди предметов культа, найденных археологами, преобладают сакральные артефакты посвященные, именно Тору, богу-громовержцу древних скандинавов. Таким образом мы можем уверенно говорить, что культ бога грома и молний был присущ всем европейским народам, имеющим общий арийский корень. Следовательно можно говорить о едином первоначальном культе, развивавшемся примерно одинаково у всех народов наследовавших традиции ариев. Исходя из этих фактов хотелось бы проследить генезис культа громовержца у европейских народов, а так же обратиться к индийской традиции и уже затем перейти к рассмотрению данных о поклонении Перуну у древних славян.

Пожалуй, древнейшие упоминания о культе громовержца мы можем найти в Индии, где письменные источники возникли гораздо раньше чем в Европе. Что интересно, в индийском эпосе богом грозы изначально был отнюдь не Индра. В ведах говорится о Парджанье боге грозовых туч и дождя. Данное имя буквально означает «дождевая туча», что указывает на глубокий архаизм этого божества, так как налицо отождествление его с природной стихией не обладающей четкой персонификацией. Личность Парджаньи в древних текстах как-бы расплывается, часто он представляется в облике той самой грозовой тучи, не выделяясь в отдельную мыслящую силу. О связи Парджаньи с дождями и грозами говорит тот факт, что он появляется в сопровождении грома и молнии, громко ревет как бык, властвует над дождями и орошает землю живительной влагой. Он мчится по небу в колеснице окруженный вихрями ураганных ветров Марутов и поражает молниями демонов-ракшасов, укрывающихся в стволах деревьев и расселинах скал. По своим природным функциям Парджанья близок к Индре и в более поздних текстах их имена иногда упоминаются вместе, а затем Индра полностью занимает место Парджаньи в индийском пантеоне. Как податель дождей Парджанья был тесно связан с плодородием и, сочетаясь священным браком с богиней земли, он проливает на неё свое оплодотворяющее семя (дождь), даруя тем самым богатый урожай на полях и большой приплод домашнего скота. В древнеиндийских текстах Парджанья, как и Индра, много раз сравнивается с быком или буйволом, символизирующими производительную мужскую силу. В «Атхарвоведе» говориться, что он отец, а земля мать, что еще раз подчеркивает архаичность его культа, в котором присутствует древнейшая мифологема : бог грома и дождя оплодотворяющий землю. В более поздней индийской мифологии Парджанья занимает весьма скромное место, вытесненный Индрой, который более понятен и близок к обыденной жизни человека. Основным стимулом для такого замещения стала тесная связь между Индрой и воинским сословием и его покровительство власти племенного вождя, а затем князя. Однако, именно Парджанья стал прообразом всех европейских богов-громовержцев. Например у балтских племен – латышей, литовцев и пруссов, бог грома носил имя Перкун и, пруссы «к нему взывали узнать о грозе, чтобы они имели дождь и хорошую погоду в нужное время, чтобы гром и молния не причиняли им вреда. И если случалась гроза и где бы в стране ни были те, которые поклонялись этому богу, они становились на колени и восклицали : " Бог Перкун , смилуйся над нами», пишет Симеон Грунау в «Прусской хронике». Многие ученые на основании созвучия имен делают вывод о том что культ Перуна попал к славянам от более культурных народов балтской семьи. Однако, такой вывод противоречит историческим данным, которые показывают отсталость балтской религии по сравнению с более развитой религией древних славян. Тесные контакты балтов и славян облегчались не только значительной языковой близостью, но и родственностью религиозных взглядов, объясняющимся индоевропейским происхождением и тех и других, а так же отчасти венедским влиянием. Но балтское язычество, в отличие от славянского носило более сумрачный характер, выражавшийся, например в поклонении змеям и муравьям и широком распространении колдовства, ворожбы и чародейства. Религия балтийских племен находилась на более низком уровне развития и общность в отношении поклонения богам грома сохранилась и у славян и у балтов со времени единого индо-европейского народа, ставшего родоначальником многих европейских племен. Например поздняя Киевская летопись передает, что литовский князь Минговг, правивший уже в XIII веке, даже после принятия христианства тайно поклонялся языческим богам, среди которых была такая экзотическая фигура, как Диверкис – бог зайца и змеи. Да и христианизация литовских земель происходила гораздо медленнее чем христианизации земель, населённых славянскими племенами. Это доказывает,