Провославие в Пруссии. Век ХVIII - Георгий Олегович Бирюков

этом Московская контора попутно донесла Синоду, что ею уволен на один месяц в отпуск член московской духовной консистории протопоп Рождественского собора Яков Григорьев, пожелавший провожать до Петербурга своего сына, протопопа Николаевского Гостунского собора Иоанна Яковлева, отправляющегося в Пруссию. Приехав в Петербург, этот уволенный в отпуск протопоп Яков Григорьев первым делом подал Синоду просьбу не посылать в Пруссию его единственного сына протопопа Иоанна Яковлева, служащего ему при старости единственной опорой и утешением. Сразу же стал отпрашиваться от посылки в Пруссию по причине тяжкой болезни и диакон Илларион Николаев. Узнав от Адмиралтейской Коллегии, что в ближайшее время судов в Кёнигсберг не будет, Синод с лёгкостью уважил обе просьбы, отпустив и протопопа, и диакона на места их прежнего служения. В то же время Синод 27 октября указал Новгородскому архиепископу Димитрию назначить из числа клириков своей епархии достойных протопопа и диакона для немедленной отправки в Пруссию и выслать их в Синод[97].

Игумен Ефрем донес Синоду, что у назначенного на поездку с ним в Пруссию дьячка Ивана Федорова спал голос и просил назначить на его место казацкого сына Якова Статевского. Синод уважил и эту просьбу[98].

26 октября в Свято-Троицком Александро-Невском монастыре архиепископ Санкт-Петербургский Сильвестр возвёл Ефрема в сан архимандрита. Архимандрит Ефрем сразу же подал в Синод коллективную просьбу от всех назначенных для поездки в Пруссию, в которой говорилось, что расход по найму ими подвод до Санкт-Петербурга вышел у них больше, чем они получили на это денег, и потому теперь, издержав свои, они не имеют средств на пропитание себя и своих домашних. Синод постановил выдать архимандриту Ефрему 50 рублей, попам по 30 рублей, диаконам по 20 рублей и церковникам по го рублей каждому в счет их годового жалования из синодальных сумм[99].

4 ноября в учрежденной при дворе Ея Императорского Величества Конференции обер-прокурору Святейшего правительствующего Синода князю Козловскому было объявлено Ея Императорского Величества именное Высочайшее повеление. Этим повелением устанавливалось содержание от Синода отправляющемуся в Кёнигсберг архимандриту по тысяче двести рублей в год. Вмести с архимандритом в Кёнигсберг следовало отправить достойных иеромонаха и иеродиакона. Церкви с ризницей и утварью прежде отсылки в Пруссию следовало представить для осмотра Ея Императорскому Величеству. 5 ноября обер-прокурор князь Козловский зачитал это повеление членам Синода[100].

При слушании этого повеления архиепископ Новгородский Димитрий и ставропигиальной Свято-Троицой Сергиевой лавры архимандрит Гедеон объявили, что для отправления в Кёнигсберг у них есть достойные кандидаты, а именно: в Новгородской семинарии, школы синтаксимы, иеромонах Гавриил и иеродиакон Троицкой лавры Феофан, обучающийся в семинарии. Святейший Синод эти кандидатуры одобрил и сразу направил указы о скорейшем направлении иеромонаха Гавриила и иеродиакона Феофана в Санкт-Петербург. При этом Святейший Синод отменил данное 27 октября архиепископу Димитрию указание выделить из числа клириков епархии для отправки в Пруссию одного протопопа и одного диакона. Отправка их была признана излишней в связи с Ея Императорского Величества повелением направить в Кёнигсберг иеромонаха и иеродиакона. Оставалось решить вопрос с протопопом. Освобождённый от поездки в Пруссию протопоп Иоанн Яковлев изначально предполагался в качестве старшего священника в городе Мемеле. После освобождения его от поездки в Пруссию старшим священником в Мемель был определён Михаил Иванов, священник московского храма Всемилостивого Спаса, «что за Петровскими вороты». Об этом ходатайствовал архимандрит Ефрем, указывая на школьное образование и доброе состояние Михаила Иванова. В связи с этим решением Михаил Иванов 27 ноября 1759 года был произведен в протопопы архиепископом Санкт-Петербургским Сильвестром.

Через некоторое время вновь назначенные для поездки в Пруссию учитель синтаксимы Новгородской семинарии иеромонах Гавриил и Свято-Троице-Сергиевской лавры иеродиакон Феофан прибыли в Санкт-Петербург. Поуже сложившейся доброй традиции они вместе с протопопом Михаилом Ивановым и 15 дьячками пожаловались в Синод, что издержали все средства во время дороги. Естественно, они просили о денежном пособии в счет будущего жалования. Синод просьбу удовлетворил, выдав часть жалования по 1 января 1760 года. Прошло совсем немного времени, и 20 декабря 1759 года архимандрит Свято-Троице-Сергиевской лавры Гедеон сообщил Синоду рапортом, что вместо слабого здоровьем иеродиакона Феофана в Кёнигсбергскую церковь назначается слушавший богословие в семинарии иеродиакон Илларион. Иеродиакон Феофан поехал обратно в лавру, иеродиакон Илларион поехал из лавры в Санкт-Петербург. По приезду и он подал в Синод прошение о материальной помощи. По прошению иеродиакона Иллариона Синод разрешил, в виду его крайней нужды, выдать ему 20 рублей из синодальной штатской суммы[101].

В журнальных постановлениях Синода от 12 января 1760 года отмечено, что от назначенных для поездки в Пруссию священнослужителей, дьячков, певчих и прочих следуют вторичные просьбы о выдаче им в счет жалования некоторых сумм на проживание и пропитание. По постановлениям Синода всем просителям была выдана заслуженная часть жалования, но такие просьбы становятся периодическими и повторяются несколько раз.

19 января 1760 года Синод подвёл итоги. Для пропитания и содержания назначенных для отправки в Пруссию священно и церковнослужителей им было выдано в два приёма 17 ноября и 17 декабря 1759 года в зачёт будущего жалования протопопу – 55 рублей, священникам – по 50 рублей, двум диаконам – по 35 рублей, пятнадцати церковникам – по 20 рублей. Всего было выдано 575 рублей. Годовых жалованных окладов им до сих пор учинено не было. В связи с этим Синод решил-таки установить следующие годовые оклады: протопопу Михаилу – 500 рублей, трём священникам – по 400 рублей, двум диаконам – по 300 рублей, восьми певчим – по 200 рублей, семи церковникам – по 150 рублей. Это жалование считалось за 1760 год. Выданные в 1759 году 575 рублей решено было считать вместо кормовых денег, не подлежащих возврату[102].

Таким образом, вопрос с жалованием вроде бы был решён. Однако стали появляться другие проблемы. Стали сказываться неустроенность жизни, неопределенность ситуации и вынужденное безделье. В журнальных постановлениях отмечено, что по распоряжению Синода архимандрит Ефрем должен был приготовиться сказать проповедь при дворе Ея императорского Величества в неделю о мытаре и фарисее, но сказался больным. Ему было предложено сказать проповедь неделей позже, но он также сказался больным[103].

По причине длительного безделья некоторые дьячки стали совершать неблаговидные поступки. Так,

«22 февраля Главной Полицейской Канцелярией были доставлены в Синод дьячок Антон Виноградов и певчий Семен Ионин, производившие шум и драку между собою на улице в пьяном виде. По постановлению Синода, Виноградов и Ионин были наказаны плетьми, отстранены от посылки в Пруссию, а с Московской консистории за высылку в такие важные пункты худого состояния и не воздержанного жития церковников, вместо