Сборник - Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония

Вопрос 173. Как мы должны думать, что Бог сделал, чтобы облечь Адама в кожаные одежды: заколол скот?

Ответ. Я тебе опять отвечу, любитель поспорить. Что легче и не требует труда: поставить небо из воды, и основать землю не на воде, и собрать тьму воды в единое собрание, и каждую вещь украсить подобающим образом: звездами увенчать небо, растениями расцветить землю, для рыб сотворить их производящее море — или сшить кожу и одеть обнаженного в получившуюся одежду? Создать живое существо или одеть его? Высушить море повелением и шестьсот тысяч мужчин с женщинами и детьми перевести неомоченными ногами или повелением одеть нуждающихся в разрезанное?

Разверзнуть нерассекаемый камень и источить воду или сделать одежду? Обратить вспять Иорданскую реку и перевести людей или одеть нагих? Прах одушевить и дать жизнь или покрыть одеждой произошедшее из нее разумное существо?

Вопрос 174. Но скажи нам, кто заколол и что за животное закололи? И кто из него сшил кожаную одежду? Если об этом будет даровано слово, то мы вынуждены будем не сопротивляться тому, что ты говоришь.

Ответ. Покажите и вы бойню и заколотых животных, и какое их было число, что Нил стал красным. Ведь неожиданно столь великая река превратилась в кровь, подчиняясь Богу Моисееву. Где мясо бесчисленного заклания скота, с помощью которого в кровь превратилась столь большая вода, что по ней ходят корабли? И как Святой Единосущный Живой Бог и Слово, носящий плоть, воскрес из могилы, куда сошел ради нас, и, будучи в ней без одежды, явился не обнаженным — кто одел Того, Кто одевает все? Если все это подвластно Божию проявлению воли, то я верю, что наш прадед облекся в эту кожу.

Не в суетном смысле наши тела — кожа: в кожу после вкушения запретного оделась наша душа. Прежде вкушения и преступления было очерчено сооружение тела. Но и ребро у Адама было отъято до преступления, а ребро невозможно представить бесплотным. И какая была им нужда одеваться в листья смоковницы, если они были бесплотными?

Вопрос 175. От великого Давида мы узнали, что душа была прежде тела. Ибо он говорит, обращаясь к Богу: Руки Твои сотворили меня — говоря о душе, и устроили меня, явно говоря о теле (Пс. 118, 73).

Ответ. Великий Иов не беднее Давида праведностью, как и облеченностью силой. Он царь и по избранию равен Давиду праведностью и истиной, засвидетельствованной Богом. И он сказал к Богу: Руки Твои создали меня и еще: «Вспомни, что из брения Ты меня создал» (см.: Пс. 112, 7). Можно ли после этого говорить, что душа старше тела? Или создание не относится к названному неизменному сотворению? И тем самым мы назовем этого человека неодушевленным? Никак нет, так как божественный Моисей сказал всему миру: И создал Господь Бог человека из праха земного (Быт. 2, 7), не прибавляя, что создал нетленным и что вскоре его сделал, не говоря, что сперва сотворил голову, затем лицо, затем шею, затем ладони и ступни. Откуда мы можем думать именно так? Оставь болтовню! Ведь откуда мы можем знать, что не с уст или не с языка начал создавать нас лучший Искусник, Премудрый Бог?

Об образе и подобии Божием

Вопрос 176. В чем, по твоему мнению, выражается то, что человек создан по образу Божию? Этот образ Божий выразился в душе, как в духе сущем и невидимом? Или в телесном низком облике?

Ответ. Ни в чем из этого, а только в бессмертии души и в том, что он всем владеет. Но не отсюда он получает истинное точное подобие Богу, ибо и душа, и тело — созданы. Душа и тело соединены вместе для союза. А за этим соединением уже следует все остальное: и разделение, и отстояние. А Божество несложно и нераздельно и лишено внешнего образа, пребывая Само в Себе. И всегда Оно таково же. И владение не может быть как подобие сравнимо с изначальным образом, ибо тот, кому оказана милость, не равен славой властелину. Властелин дарует и ни в чем не нуждается. Тот, кто попросит, тому Он даст. Ибо от Бога властелин поставлен владеть товарищами, а Бог никем не поставлен, Сам всем властвуя.

Вопрос 177. Но каждый в себе видит, что душа — это одно, а тело — другое. И дай нам ответ о душе и теле. Что, как ты думаешь, есть по образу Божию?

Ответ. В человеке никогда одно не отделяется от другого. Дух — не человек, труп без разума и без чувств — а из них получается единый человек.

Душа подвластна переменам и смене пути: одно она забывает, а другое вспоминает и хранит. Человек без зависти радуется делам, бывает мощен духом, бывает и умоляющим и немощным в скудости. Иногда мыслит самое чистое, а иногда — блудное.

Иногда предпринимает праведное, а иногда — неправедное. Иногда бывает человеколюбцем, иногда — человеконенавидцем, зря гневаясь и внезапно становясь кротким. Душа подвластна разделению и изменению. Ибо возвышенный апостол явным образом сказал, возглашая: Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа (Евр. 4, 12). Можно рассудить мыслью и умом: как может быть образом Бога, Который неизменен, душа, подвластная разделению и различению? Душа обличаема в помышлении и уме не только Богом, но и собственными пророками много раз, а кто постигнет Божий замысел или помышление? Ведь святой апостол возглашает: Кто познал ум Господень? Или кто был советником Ему? (Рим. 11, 34).

Если душа, которая старше человеческого рассудка и размышления, не способна быть мыслима образом и подобием Божиим, то сколь дальше отстоит от подобия тело?

Душа по своей сущности нетленна — а тело тленно. Душа невероятно велика и не может быть измерена — а тело мало и объемлемо. Душа неподвластна никаким причинам и невредима — а тело подлежит болезням, повреждениям, способно к тлению. Душа непостижима и неосязаема — а тело осязаемо и мимолетно. Душа бесплотна и невещественна, выше всякой высоты, — а тело имеет тяжесть и бренно, привязано к земле, склоняется вниз и вширь. Душа не растет, не кончается, не истощается, не уменьшается, не исчезает. Не думай о разделении и не приписывай Божеству члены, но послушай Бога, говорящего: Я подъемлю к небесам руку Мою и говорю: живу Я вовек (Втор. 32, 40), также: В тот день, подняв руку Мою, Я поклялся им вывести их из земли Египетской (Иез. 20, 6) и еще: Небо — престол Мой, а земля — подножие ног Моих (Ис. 66, 1). И еще пророк говорит: «Измеривший небо пядью» (см.: Ис. 40, 12) и в другом месте: «Перстом начертавший скрижали каменные и вручивший боговидцу Моисею» (см.: Исх. 31, 18). И как еще сказал Давид, божественный певец: Приклони, Господи, ухо Твое и услышь меня (Пс. 85, 1) и: Призри на меня и помилуй меня (Пс. 118, 132).

Поэтому ли ты придаешь Божеству образ, начертывая для Него члены и суставы? Если ветер, когда веет, проходит всюду и воздух окружает все вещи, то сколь более это может Тот, Кто повелел, чтобы ветер веял, и, собрав веяние, охватил Престол Сидящего? Божество необъятно, ибо если земля — подножие Его, то почему свободно ходят те, кто пашет, почему от востока на запад проходящие, по повелению царскому переходя землю, не соприкасаются с Его ногами? Каким образом небо измерил пядью Тот, Кто сидит наверху? И как Тот, Кто сидит наверху, опять же, поднял к небесам руку (Втор. 32, 40)? Как Он всего лишь перстами, без резака, вытесал скрижали, начертав без пишущего инструмента на них заповеди, и законодателю дал написанный на них Закон? Воспрянь оком размышления. Ты видишь, что это все гадания, а не образы. Ты видишь, что мы прилагаем к Божеству слабое и малое, как капля по отношению к морю, которое своей величиной превосходит все состоящие из частей вещи и все окропляет. Так все это приложимо к Божией пучине, говоря словами пророка.

Море ведь просторно, не имея образа, испускает гласы без уст, движется без ног, преклоняется без колен. Успокаивается и ведет корабельников, не имея рук, воздвигает на высоту, не имея крыл. Топит многих, без локтей, пальцев и ладоней. Море пенится и плюется, хотя у него совсем нет губ. Оно может метать камни, не имея мышц. Оно поднимает тысячекратно отягощенные корабли и, не имея зубов, прогрызает и поглощает. И если то, что в природе, что просто и изменчиво, имеет, однако, обыкновение такое творить, то сколь более него Тот, Кто возмущение и волнение, которое невозможно выдержать, обуздал ничтожным песком, словно железной оградой его обнеся, чтобы волны не выходили вовне, а все свое стремление разбив в пену, возвращались в море!

Так и веяние ветра: оно веет и шумит, не имея уст, разрушает постройки без мышц, без рук охватывает и колеблет плоды растений, раскапывает и раскрывает бездну, а то, что под ней, исторгает, не пользуясь ни лопатой, ни рылом. Восстает, поднимается и сопротивляется, запрещая плыть тысячекратно отягощенным кораблям, не будучи причастно ни груди, ни плечам. А другие корабли, белеющие, как овцы, он гонит словно в тын, как бы по полю — по пучине, не ударяя ни стрекалом, ни палкой. Оно украшает весьма бледный путь людей, словно опыляя его разными красками. И если море и ветер, все превышающие своей величиной, не имеющие, однако, образа и по отношению к Божеству — как комар или сверчок, или горошина, или что-либо еще меньшее, но они бегут, поднимаются, держат, оказывают благодеяния, терзают, обогащают, топят, приводят, отводят, почему же тогда ты придаешь образ Божеству, любимый мой, и расписываешь на члены единое и несложенное Божество, когда слышишь: «Призри на меня», «Протяни руку Твою свыше», «Извлеки меня и освободи меня» и тому подобное?