Майкл Дрознин - Библейский код. Тайнопись будущего

Не прошло и двух недель с начала указанного года, как напряженная ситуация привела к новому столкновению.

В среду, 25 сентября 1996 года, в Израиле произошло военное столкновение между силами палестинской полиции и израильской армией. Схватка продолжалась три дня. Израильтяне обстреливали позиции противника с вертолетов. Впервые со времен войны 1967 года израильские танки пересекли реку Иордан. Погибло 73 человека. Раненые насчитывались сотнями. Удивительнее всего то, как быстро и неожиданно разгорелся конфликт, — еще вчера, казалось, все было спокойно, и ничто не предвещало столкновения. Я позвонил в Иерусалим Рипсу.

— Я считаю, что ныне вероятность полномасштабной войны очень высока, — сказал он. — Причем я говорю сейчас не как математик и не на основании сообщений кода — я говорю просто как израильтянин, наблюдающий за вовлечением своей страны в вооруженный конфликт.

Непосредственным поводом к столкновению явилось открытие туннеля под Храмовой горой в Иерусалиме. На Храмовой горе рядом друг с другом стоят два важнейших исторических памятника: великая еврейская святыня — Стена плача, единственное, что осталось от Второго храма, разрушенного римлянами в 70 году нашей эры, — и третья по значению мусульманская святыня — мечеть Скалы.

К моему чрезвычайному удивлению, в коде рядом с выражением «холокост Израиля» обнаружилось слово «туннель».

Я испытал очередное потрясение, когда проверил матрицу с выражением «атомный холокост». Слово «атомный» пересекало слово «Рамаллах» — это название того самого города на западном берегу реки Иордан, где началась стрельба. Полностью сообщение скрытого текста звучало так: «Рамаллах исполнил пророчество».

Библейский код в очередной раз «подстраивался» к современности, словно неведомый Шифровальщик пристально следил за текущими событиями на Ближнем Востоке. Названия местностей налезали одно на другое, кризис следовал за кризисом, обозначения годов сменяли друг друга, и в результате уже невозможно было понять, в каком именно году нам грозит главная опасность — в 1996-м, 1997-м, 2000-м или каком-нибудь другом, более отдаленном.

В одном сомнений быть не могло: опасность грозила серьезная, и связана она была с текущими событиями. Не зря же код уделял такое внимание людям, местам и событиям арабо- израильского конфликта.

Я вновь открыл матрицу с «холокостом Израиля». В ней дважды повторялось слово «аннексировано» — с математической точки зрения, вероятность случайного совпадения была весьма мала. Это слово употреблялось израильтянами в отношении двух территорий, захваченных в результате войны 1967 года, — Голанских высот и восточного Иерусалима.

В наше время эти две территории — самые горячие точки на Ближнем Востоке.

В скрытом библейском тексте назван и Арафат. Его имя читается в том единственном месте, где сходятся оба пророчества о «конце дней». Это никак не может быть случайностью и свидетельствует о том, что нынешний ближневосточный конфликт чреват Армагеддоном.

— Об этом говорится в Мидрашах, — сказал Рипс. Он имел ввиду древние сборники комментариев к Библии. — Возможно, это «изгнание под властью Измаила», упоминаемое перед «концом дней». В Мидрашах где-то сказано, что при арабском господстве четыре пятых израильского населения будет убито.

Мы помолчали.

— Наверное, библейский код говорит то же самое, — добавил Рипс.

Я не знал об этом старинном пророчестве. Измаил был старшим сыном Авраама. В Библии рассказывается, что Авраам изгнал Измаила, и тот стал родоначальником всех арабских народов. Наследником же своим Авраам сделал второго сына, Исаака, от которого произошли евреи. Семейная ссора между арабами и евреями длится уже четыре тысячи лет, и, согласно предсказаниям, конец ее будет ужасен.

В январе 1997 года Нетаниягу и Арафат договорились о совместном контролировании Хеврона — города, где, по преданию, был похоронен Авраам, — и установили сроки новых, более широких соглашений. Однако самый больной вопрос — статус Иерусалима, который и израильтяне, и палестинцы считают своей столицей, — так и остался нерешенным. Поэтому сейчас нет уверенности в том, что рукопожатие, которым эти два лидера обменялись в три часа дня 15 января, поведет к прочному миру, а не к новым взрывам насилия.

В марте 1997 года непрочная ткань мира начала расползаться. Арафат отверг первый шаг запланированного ухода израильтян с оккупированных территорий. Нетаниягу объявил о своем намерении создать еврейский район в центре Восточного Иерусалима — то есть там, где, палестинцы видят столицу своего будущего государства.

«Я осознал весьма печальную реальность, — говорилось в письме, которое в момент возрастания напряженности король Иордании Хусейн написал премьер-министру Израиля. — Я не вижу Вас на своей стороне в усилиях исполнить Божью волю, способствуя полному и окончательному примирению всех потомков сынов Авраама».

21 марта произошли вспышки насилия в Тель-Авиве, Иерусалиме и Хевроне. В одном из тель-авивских кафе палестинский террорист-самоубийца убил трех человек и ранил сорок. Это был первый террористический акт с момента избрания Нетаниягу. В тот же день произошли столкновения в Хевроне и в Восточном Иерусалиме — в Хар-Хома, районе предполагаемого строительства новых еврейских кварталов.

Название «Хар-Хома» закодировано внутри самого священного библейского текста — мезузы. Рядом с «Хар-Хома» читаются зловещие слова: «со всем народом своим выступил… на сражение».

Эти слова в библейском коде помещаются рядом с предсказанием убийства Рабина и возле предупреждения о грозной опасности «атомного холокоста». Они же возникают по соседству с сообщениями о тех иерусалимских и тель-авивских взрывах, которые покончили с мирными договоренностями Рабина-Арафата. И они же воплотились в реальность в сентябре 1996-го и в марте 1997 года.

Составитель кода предвидел каждую искру, от которой мог разгореться пожар Холокоста. И до той минуты, когда очередной кризис приходил к разрешению, невозможно было сказать, что перед нами — очередной эпизод тысячелетней распри или начало Армагеддона.

Судя по всему, нельзя одновременно знать и о характере события, и о времени, когда оно произойдет.

«Физики сдались, — писал Ричард Фейнман, Нобелевский лауреат, которого многие считают величайшим ученым после Эйнштейна. — Мы не можем предсказывать события, даже зная все начальные данные. Единственное, что может быть известно, — это вероятности возможных исходов. Мы можем предсказывать только шансы».

И тем не менее, квантовая физика — это весьма успешно развивающаяся область науки. Она «работает» — возможно, как раз потому, что признает неопределенность частью реальности.

Точно так же работает и библейский код. Он тоже включает неопределенность в состав реальности.

— Наш мир отражен в коде, — говорит Рипс. — Мы смотримся в него, как в зеркало. Скорее всего, наши попытки узнать будущее и повлиять на него действительно влияют на исход событий. Я думаю, тут задействованы очень сложные интерактивные связи.

Рипс признался, что не раз, когда он работал за компьютером, изучая код, его посещало чувство прямой связи с иным разумом.

— Не то чтобы код отвечал на наши вопросы, — объяснил он. — Нет, он предсказал все разом, давным-давно.

Рипс считает, что библейский код был создан сразу, весь целиком.

— Мы воспринимаем его, как голограмму: он меняет вид при перемене угла зрения, хотя, конечно, весь образ в целом существует изначально.

В коде заключена трех тысячелетняя история человечества. Только код рассказывает ее не в хронологическом порядке, а сообщает всю историю сразу. Современные события наслаиваются на давние, сообщения о будущем запрятаны в рассказ о далеком библейском прошлом. В одном стихе может скрываться тайное известие о древнем прошлом, настоящем и далеком будущем.

— Проблема в том, удастся ли нам это расшифровать, — сказал Рипс. — Перед нами явно осмысленный текст. Только он похож на донесение разведки, в котором удается прочесть лишь одно слово из двадцати.

Рипс, как всегда, осторожен.

— Библейский код — произведение высшего разума, — говорит он. — Может быть, этот высший разум хочет, чтобы мы поняли его сообщение, а может быть, и не хочет. Не исключено, что мы просто недостойны понять его.

Я не мог с этим согласиться. Если миру грозит опасность, то какая разница, достойны мы или недостойны? Если создатель кода желает нам добра, он в любом случае предупредит нас.

Нас с Рипсом разделяет одно: он религиозный человек, а я нет. Для меня по-прежнему остается загадкой, кто составил код, с какой целью и где сейчас Этот шифровальщик.