Сборник статей - Неоязычество на просторах Евразии

26 июля 1926 г. в Министерстве внутренних дел Латвийской Республики было зарегистрирована Община латышских диевтуров (Latvju dievturu draudze), куда вошли Ю. Коса, К. Брегжис, В. Эглитис, Я. Дамбергс, Е. Бине, А. Гоба и другие. Среди первых диевтуров было много поэтов, писателей, художников. 7 октября 1927 г. в Управлении по духовным делам Объединение общин диевтуров Латвии было оформлено как религиозная организация за номером 111965. Возникли братства в Елгаве, Валмиере, Лиепае.

Еще до регистрации организации, в 1925 г., появился своего рода манифест диевтуров – «Восстановление латышской диевтурибы» с подзаголовком «Краткое описание истории, мудрости и восхваления». Позднее сам Брастыньш признавался, что эта книга не была «до конца продумана». Однако она представляет собой уникальный памятник поиска латышско-индийского исторического и культурного единства. Здесь диевтуриба описывается как генотеистическая религия – признающая существование множества божеств, но поклоняющаяся только одному из них. Бог-Диевс понимается как «источник и начало всех ощущаемых и мыслимых миров». Подчеркивается, что лучше всего древняя диевтуриба сохранилась в Индии, хотя и там она раздробилась более чем на тридцать направлений. Но в «книгах мудрости» разных школ сохранились «древние послания», которые «близки нашим и помогут восстановить исчезнувшие места в нашей диевтурибе»[172]. Автор манифеста (возможно, сам Э. Брастыньш) находит индуистские параллели ко всем латышским фольклорным персонажам и божествам. Диевс – это тот же Вишну – «всезнающий» («Višņa – viszinis»), или Ишвара – «всемогущий» («Isvara – visvaris»), или Шива – «живой» («Živa – dzīvais»). Лайме – безусловно, богиня счастья Лакшми. Декла – Кали, «хранительница людей и городов, часть Лакшми». Карта оказывается не чем иным, как «Кармой, учением о последствиях деяний». Усиньш – это Ашвины, «наездники на солнечных конях» и т. д.

Индийское наследие было важным источником для создания диевтурибы в годы ее становления. Это становится очевидным при знакомстве с проектом «Некоторые предложения для восстановления Латышской диевтурибы», которым Э. Брастыньш занимался в конце 1920-х гг. Вот лишь некоторые предлагаемые им идеи. «В глубоких основах латышской диевтурибы лежат индийские арийские религиозно-философские учения, главным образом философия Веданты. Как неопровержимую истину (природный закон) следует принять учение о закономерности причины и следствия (Карма, Карта) и возрождение души, или учение о многократных воплощениях. Надо принять учение об Аватарах – Божественном воплощении (Логос, Ишвара, Вишна) в великих личностях, которыми были Рама, Кришна, Будда, Христос. На этой основе возможен некоторый компромисс с христианством…Нужно издать «Новый Завет» в новом переводе, с сопоставлением с греческим текстом. Это новое издание следует сопроводить широкими комментариями с точки зрения философии Веданты на личность и учение Христа. Следует выпустить в народ древнеарийские священные книги, в первую очередь Веды, Упанишады, Бхагавад Гиту и др. Надо познакомиться с учением индийских йогов и способами его реализации. В этой связи некоторым видным диевтурам было бы полезно предпринять паломничество в Индию и провести там несколько лет. Так как Рабиндранат Тагор этим летом посетит Россию, стоило бы пригласить его заехать и в Латвию, а до того познакомить его с индийско-латышскими родственными отношениями»[173].

Большое внимание было уделено необходимости распространения диевтурибы в народе. От каждого нового члена Общины диевтуры ожидали следующих действий: чтения подготовленного сборника народных песен – дайн, самостоятельного сбора песен, преданий, обычаев, точной их записи и отсылки организаторам, а также ознакомления с диевтурибой и обращения в нее по меньшей мере двух своих ближайших друзей. В перспективе замышлялось строительство школ и церквей[174]. Крайне важной признавалась практика обрядов в семье[175].

Вскоре Брастыньш создает то, что Х. Биезайс метафорически обозначил «библией диевтуров». Это были три тома латышских народных песен (дайн), взятых преимущественно из собрания К. Баронса и Х. Висендорфа[176]. В первом томе – «Latvju Dievadziesmas», вышедшем в 1928 г., были собраны песни о Диевсе (латыш. Dievs – одновременно и имя христианского Бога, и божество, унаследованное балтами из общеиндоевропейской традиции), а также о других мифологических персонажах – Лайме, Юмисе, Усиньше, Солнце, Месяце, дочерях Солнца, сыновьях Диевса. Во второй части – «Latvju tikumu dziesmas» (1929 г.) собраны песни о добродетелях (tikumi) – добре (labums), чести (gods), трудолюбии, любви. В последней части – «Latvju gadskartas dziesmas» (1929 г.) – объединены песни, посвященные календарным праздникам и связанным с ними культам и обычаям. Был выработан и новый календарь – так называемое древнее летосчисление. Составленный неграмотно, он остался историко-культурным курьезом и фактически не используется даже самими диевтурами. Более широкое распространение получили только латышские названия месяцев, воспоминания о девятидневной неделе и обычай приписывать ко всякой дате впереди одну единицу, увеличивая таким образом «эру латышской диевтурибы» на 10 тысяч лет.

Однако необходимо было кратко изложить суть диевтурибы. В 1932 г. Э. Брастыньш пишет катехизис «Dievturu Сerokslis»[177]; (далее в тексте – Ц). На вопрос, имеют ли диевтуры единую идеологию и единое «вероучение», Э. Брастыньш отвечал, что в диевтурибе, как и в христианстве, могут быть разные «конфессии»[178]. С 1928 г. в Риге начал выходить первый журнал диевтуров – «Вестник диевтуров», с 1933 г. – второй журнал «Лабиетис».

Какова роль диевтуров в жизни Латвии? Какое влияние они имели на соотечественников, пользовались ли популярностью, какую славу заслужили?

В некоторых статьях отмечается, что диевтуры не участвовали в политической жизни Латвии, партийной борьбе. К такому положению стремился Карлис Брегжис, который высшим долгом всякого диевтура полагал «не позволять использовать диевтурибу в политических целях и в межпартийной борьбе»[179]. Но среди организаторов единого мнения на этот счет не было. Более того, в статьях и выступлениях Э. Брастыньша чрезвычайно сильным был политический элемент. Вот что он пишет в статье «На благо латышской Латвии»: «Демократия со своим парламентаризмом не в состоянии объединить народ, привыкший слушаться хозяина, вокруг общих идеалов и дел. Все как один мы чувствуем: нашей земле недостает хозяина… Необходимо создать нечто, что ограничило бы своеволие, лень и неумелость…Нужен Строитель Латвии, по плану и мудрой воле которого работали бы все латышские руки… Последнее, и самое сложное – латышскость. Древняя латышскость столь новое явление, что нам самим она еще вполне чужда. Как еще мало тех, которые почитают традиции как особую ценность нашего народа…»[180]. Многим из диевтуров было понятно, что при удачных обстоятельствах сам Брастыньш и должен был бы стать диктатором и Строителем Латвии. В письме к нему от 29 января 1933 г. некий Вилис Эйценс возвещает: «Мы, небольшой кружок латышски мыслящих людей, хотели бы именно Тебя когда-нибудь видеть латвийским Муссолини. Это вовсе не утопия, и Ты не должен воспринимать это как лесть»[181].

Уже в 1932 г. Э. Брастыньш и Е. Бине входят в латышское народное объединение Угунскрустс («Огненный крест»), которым руководит идейный лидер латышского национализма Густав Целминьш. Оно было одним из крайне правых националистических организаций. В 1933 г. Угунскрустс был закрыт в судебном порядке, но вскоре его преобразовали в организацию Перконскрустс («Крест Перконса», или «Громовый крест», – название было предложено Э. Брастыньшем, который сам вошел в один из ее блоков). Брастыньш оказывал «друзьям по борьбе» финансовую поддержку, используя, между прочим, деньги, собранные на строительство церкви диевтуров[182]. Отметим, что, за исключением очень недолгого периода (около полутора лет – с 1932 по 1934 гг., и в августе 1941 г.), Перконскрустс существовал нелегально.

В результате этих контактов деятельностью диевтуров заинтересовалось Политическое управление. Брастыньш в срочном порядке приостановил свое активное сотрудничество с Перконскрустс, мотивируя это идейными разногласиями. Но многие члены этой организации начали работать среди диевтуров, используя при этом свою символику (например, жест-приветствие – простирают горизонтально вперед правую руку).

Организация диевтуров расширялась. Образовались ответвления-ячейки (puduri): «Академическая» (распространение идей среди студентов и преподавателей университета и других учебных заведений), «Витаута» (связь с литовскими неоязыческими кругами), «Аусеклиса» (публикация работ диевтуров в прессе) и др. В Политическое управление поступают сведения о том, что при организации диевтуров работают запрещенные политические партии. В марте 1935 г. Управление духовных дел, при котором диевтуры были зарегистрированы, обратилось на Теологический факультет Латвийского университета с просьбой охарактеризовать их религиозную и культурную деятельность. 10 мая был получен ответ, в котором «Объединение братств диевтуров Латвии» не признавалось религиозным объединением, а его дальнейшее существование не расценивалось как полезное в культурной жизни Латвии[183]. 28 мая 1935 г. Министерство внутренних дел Латвии прекращает деятельность диевтуров как религиозной организации[184]. Благодаря хорошему отношению к диевтурам министра общественных дел Алфреда Берзиньша полного закрытия организации удалось избежать.