Свитки. Современное прочтение знаковых текстов Библии - Александр Сатомский

то есть не испытывает зла. Не испытывает его в чем? Екклесиаст настаивает — праведники получают опыт зла в мире вполне.

Толкователи указывают на взаимосвязь внутри предложения — соблюдая заповедь, мудрец не желает приобщаться к опыту зла, то есть не испытает никакого зла сознательно, не впадет в грех. Но это не означает, что его не может настигнуть зло внешнее, от обстоятельств его бытия в мире.

Знание времени и устава перекликается с 14 антиномиями, прозвучавшими в 3-й главе и обозначенными стихом Всему свое время, и время всякой вещи под небом (Еккл. 3: 1). Там автор демонстрировал понимание своевременности всех вещей и явлений.

Здесь скромно указывает, что это одно из основных качеств всякого мудреца.

Человек не властен над духом, чтобы удержать дух, и нет власти у него над днем смерти, и нет избавления в этой борьбе, и не спасет нечестие нечестивого. Все это я видел, и обращал сердце мое на всякое дело, какое делается под солнцем. Бывает время, когда человек властвует над человеком во вред ему (Еккл. 8: 8–9).

Слово руах «дух» преимущественно используется в значении «ветер». Об этом говорит и Дидим Слепец, утверждая: «В непосредственном и буквальном смысле человек не властен над духом, чтобы удержать дух, — движение воздуха, то есть ветер. Ибо над многим нет у него власти, почему и не желает, чтобы был ветер… вот что это означает в общедоступном смысле. Поскольку же часто душу человека называют дыханием, то можно сказать, что никто не в силах удержать ее…» (Комментарии на Екклесиаста, 240.20). На то, что речь идет о духе, указывает и продолжение стиха, говорящее не о природных перипетиях, а об отшествии духа от человека — то есть о смерти, о потере дыхания, которое если ушло, его не удержать.

Раши очень тонко замечает здесь о власти, а точнее ее отсутствии, у любого из людей над днем смерти: «Везде в Писании говорится о „Царе Давиде", а о дне смерти его сказано: „И подошло время Давиду умереть" и не упоминается его царский титул, то есть не поможет ни власть, ни ухищрения, ни неправедно нажитое и «не спасет нечестие нечестивого» (Свиток Когелет, 232).

Видел я тогда, что хоронили нечестивых, и приходили и отходили от святого места, и они забываемы были в городе, где они так поступали. И это — суета! Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло. Хотя грешник сто раз делает зло и коснеет в нем, но я знаю, что благо будет боящимся Бога, которые благоговеют пред лицем Его; а нечестивому не будет добра, и, подобно тени, недолго продержится тот, кто не благоговеет пред Богом (Еккл. 8:10–13).

Стих построен сложно, что вызывает проблемы с комментированием даже у иудейских экзегетов. Ибн Эзра приводит ряд своеобразных мнений предшествующих ему экзегетов, указывая на натужную аллегоризацию отрывка, когда под «похороненными нечестивцами» понимали «спрятавшихся во дворцах», а в словах «приходили и отходили» видели смысл «поступали как хотели». Сам же толкователь считает, что, в связке с предыдущим стихом, речь идет о злодеях, то есть о нечестивцах, властвовавших над другими людьми во вред и себе и им (Свиток Когелет, 232).

Наиболее вероятен вариант русского перевода, предлагаемый Кулаковыми, где говорится: «погребают люди злодея и расходятся с места погребения, и забывает город о его злодействах»[5], то есть приходящие и уходящие — это погребальная процессия, а святое место — место погребения. Таким образом, Соломон сетует, что память о злодеяниях не передается из рода в род, не является позором для родственников усопшего и не служит примером для живущих. Что в сочетании с идеей о нескором суде над злодеями может оказать дурное влияние на тех, кто делает вывод: если зло безнаказанно, можно ходить его путями.

Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников. И сказал я: и это — суета! И похвалил я веселье; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем. Когда я обратил сердце мое на то, чтобы постигнуть мудрость и обозреть дела, которые делаются на земле, и среди которых [человек] ни днем, ни ночью не знает сна, — тогда я увидел все дела Божии и [нашел], что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть [этого] (Еккл. 8:14–17).

Дела заслуживают воздаяния — неоспоримая мысль даже для Екклесиаста. Проблема в том, что в загробное воздаяние автор, по всей видимости, не верит, а в жизни часто наблюдает противоположные примеры. Интересно обыгрывает данную проблему Мецудат Давид, рассматривая ее через призму свободы выбора. Если бы всякое добро вознаграждалось и зло наказывалось, человек прилеплялся бы к добру не от свободного желания и следования заповеди, а из одного только стремления к награде или страха наказания. Но это путь несовершенный, потому и, скажем так, смазаны связи между поступком и его последствиями в жизни человека, чтобы ярче проявился свободный выбор каждого, не обусловленный ни страхом, ни жаждой наживы.

Похвала веселью, неоднократно звучащая в книге, как правило, сопряжена с наиболее мрачными размышлениями, следующими либо до, либо сразу после нее. В первых главах слова о веселье предваряют эмпирические изыскания автора, после которых звучит всегдашнее авторское все суета (гл. 2). Или же мрачнейшие размышления о несправедливости, царящей в социуме (гл. 3), о вечном мраке смерти, пожирающем и печаль, и веселье (гл. 9,11).

Интересно, что Христа его оппоненты называли человеком, любящим есть и пить, другом мытарей и грешников (Лк. 7: 34; Мф. 11: 19). И сам Христос указывает на трапезу как на важный аспект отношений с Ним — как истинных (например, в притче о званных на брачный пир), так и мнимых, описанных у Луки в страшных словах: Тогда станете говорить: мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты. Но Он скажет: говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды. Там будет плач и скрежет зубов, когда увидите Авраама, Исаака и Иакова и всех пророков в Царствии Божием,