Внутренний СССР - Сравнительное Богословие Книга 1

6. Моральное[32] «доказательство» утверждает наличие абсолютного и вечного нравственного закона, который предложен людям и является проявлением божественного начала в мире. Выдвинуто немецким философом И.Кантом. Кант утверждал что Бог осуществляет руководство через совесть человека.

С этим утверждением можно согласиться, но «доказательством» бытия Божиего утверждение об обращении Бога к человеку через совесть не является. Поскольку совесть это — чувство Божиего Промысла как таковое, неразрывно сопряжённое с той составной частью личностной нравственности, которая совпадает с праведностью. Праведность — нравственный закон, которую Бог избрал для Себя сам, и предлагает людям.

Если развитость чувства Божиего Промысла у людей позволяет осуществлять обоюдостороннюю связь с Богом через совесть (то есть пребывать в вере Богу), таким людям «доказательств» бытия Божиего не требуется: они и так имеют связь с Богом. Иным людям, которые не обращают внимания на призывы Бога через совесть и/или просто находятся в невнимательности к своему внутреннему духовному миру, такое «доказательство» ничего не доказывает: их совесть не реагирует на призывы Свыше. То есть, моральное «доказательство» не имеет значения ни для высоконравственных людей (они и так не сомневаются в существовании Бога: им «доказательства» не нужны), ни для безнравственных, либо злонравных людей,[33] которые просто не следуют призывам своей совести.

Главное, что религиозный подход всегда апологетичный либо конфессиональный. Но ещё главнее — он атеистичен во всех его шести видах «доказательств». Причём существование Бога в каждой из таких религиозных систем «доказывается» для того, чтобы сформировать у мирян (людей, которые не имеют церковный статус) и клириков (церковнослужителей) представление о Боге, веру в конфессионально представленного Бога, а не веру Богу. Для внеконфессионально верующего Богу человека никаких доказательств существования Бога не требуется: такой человек убеждается в этом на основе своей истинной (можно сказать «абсолютной», а не конфессионально-культовой) религиозности — обоюдосторонней сокровенной связи с Богом. Требовать каких-либо «доказательств» существования Бога для истинно религиозного человека — богохульство по отношению к Богу, и введение в заблуждение людей из окружения. Поэтому все «доказательства» религиозного подхода лишь уводят людей в сторону от сущностной грани истинной религиозности — обоюдосторонней сокровенной личностной связи с Богом — в лучшем случае к околорелигиозным взаимоотношениям (где сохраняется иллюзия необходимости каких-либо «доказательств» веры); в худшем — к прямой агитации «за Бога» в рамках апологетики той или иной религиозной системы идеалистического атеизма.

В художественной форме этот вывод выражен в романе «Мастер и Маргарита» М.А.Булгакова, который видимо много размышлял на тему истинной религии и существующих «доказательств» Божиего бытия (выделения жирным сделаны нами при цитировании):

«— Но, позвольте вас спросить, — после тревожного раздумья заговорил заграничный гость, — как же быть с доказательствами бытия Божия, коих, как известно, существует ровно пять?

— Увы! — с сожалением ответил Берлиоз, — ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума[34] никакого доказательства существования бога быть не может.

— Браво! — вскричал иностранец, — браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила Канта по этому поводу. Но вот курьёз: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!

— Доказательство Канта, — тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, — также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус[35] просто смеялся над этим доказательством».

М.А.Булгаков не ошибся, когда сказал, что кантовские рассуждения могут удовлетворить только рабов. Дело в том, что в каждой исторически сложившейся религии — своя система моральных (нравственных) ценностей (что «хорошо», а что «плохо»), которые именем Бога провозглашаются абсолютными. После чего такой конфессионально-«канонический» нравственный «абсолют» воспринимается людьми за совесть, к которой их призывают всякий раз, когда нужно за что-то сагитировать именем Бога. На этом держатся все существующие системы идеалистического атеизма и многоликий толпо-“элитаризм” (рабовладение).

В действительности же конфессиональные нравственные системы как правило мало чем стыкуются с совестью (чувством Божиего Промысла как такового, неразрывно сопряжённым с той составной частью личностной нравственности, которая совпадает с праведностью). Но искажение объективной системы нравственных ценностей (которые от Бога) позволяет хозяевам и иерархам религиозных конфессиональных систем удерживать мирян и клиров в скрытом подчинении себе (а не Богу), которое мало чем отличается от рабства.

Так формируется искажённое (не соответствующее Объективной реальности) мировоззрение людей, верующих не Богу, а в догматы о Боге, существующие в той или иной религиозной системе. Ясно, что искажения мировоззрения людей — прямое следствие попадания в психику нравственных критериев конфессиональных систем вместо того, чтобы эти критерии формировались по жизни естественно через совесть — от рождения.

В приведённом выше отрывке из романа М.А.Булгакова действительно сказано основное: все интеллектуально-рассудочные доказательства, а равно опровержения бытия Божия — вздорны.

В то же время разум всякого индивида — ограничен, ограничены и его знания. Вследствие этого всегда есть то, что остаётся принимать на веру. Отказ от составляющей веры в мировоззрении и миропонимании влечёт за собой их ущербность, т. е. неполноту, ограниченность. Вера же позволяет расширить мировоззрение и миропонимание до границ Объективной реальности, будучи способной объять всё. Однако принятие чего-либо на веру обладает своей спецификой: принятие на веру, а равно и отказ принять на веру ту или иную определённую информацию, определённый смысл в конечном итоге обусловлены в психике индивида его истинной нравственностью, которая также определяет и алгоритмику его сознательной и бессознательной интеллектуально-рассудочной деятельности. То есть объективно порочная нравственность позволяет принять на веру в качестве истинных ошибочную и заведомо ложную информацию, а праведная нравственность исключает принятие лжи и ошибок на веру в качестве истины. Смысл религиозной жизни — приведение нравственности к объективной праведности, а веры к истине, что достижимо только с Божией помощью, поскольку Бог всемогущ и всеведущ.

Но вопреки тому, что многие думают, что доказательств бытия Божиего нет, они всё же есть и неоспоримы для тех, кто внимателен к жизни:

Бог даёт доказательство Своего бытия на веру, а не на разум. Оно носит по его существу нравственно-этический характер и состоит в том, что Всевышний отвечает молитве верующего Ему тем, что обстоятельства его жизни изменяются соответственно смыслу его молитв тем более ярко и явственно, чем более он сам нравственно праведен и отзывчив Богу, когда Бог обращается к нему персонально через его совесть, через других людей, через памятники культуры или как-то иначе на языке жизненных знамений. Бог всегда отвечает искренней осмысленной молитве: и даже если не происходит изменения жизненных обстоятельств в соответствии с её смыслом, то даётся тот или иной ответ на вопрос «почему?». В этом диалоге разум индивида только осмысляет даваемое Свыше, вводя его в систему миропонимания индивида, изменяя его нравственность и мировоззрение в направлении объективной праведности либо в направлении дальнейшего уклонения от неё.

Последнее — когда нравственность и мировоззрение индивида меняется в направлении уклонения от праведности, несмотря на предложения Свыше касающиеся изменений в сторону праведности — основной признак атеизма.

Атеизм губителен для людей — «доказательством» чего является жизненная практика