Сатанизм для интеллигенции - Кураев Андрей Вячеславович "протодиакон"

Вот еще об одной модной «духовности»: «Мы не знаем никого, достигшего путем Хатхи-Йоги»144.

И вот при этом в мае 1995 г. рериховская газета «Знамя мира» решила сделать выговор Патриарху Алексию за недостаток «веротерпимости». В письме некоего П. Г. Дубеницкого Патриарху говорится: «Анафемой Учению Живой Этики Вы показали всему миру свое бессилие перед наступающей Новой Верой, Верой, которая не делит людей на православных и правоверных, на мусульман и кришнаитов»145.

И радо бы сердце поверить, что рериховцы не делят людей по религиозному признаку. Но одна маленькая деталь (точнее – целый венок аналогичных деталек) этому мешает:

В этом же номере газеты помещена статья «Ловушка на индийском пути», направленная против гуру Шри Ауробиндо.

В этом же номере газеты – материал «Не поддавайтесь на обманки!» – о магическом конгрессе в Новосибирске.

В этом же номере газеты статья «Ложь Алисы Бейли».

В этом же номере газеты статья Н. Саныкиной «Современная школа в свете „Живой этики“» содержит резко критический выпад против секты «Юнивер», руководимой Ж. Гавэром.

В этом же номере газеты статья А. Абрамяна «Сорванные листья» украшена таким пассажем: «Здесь уместно напомнить о тех ухищрениях темных сил, которые через журнал „Здоровье“ и специальные книги вещают о „чудесах“ лечения травами и цветами. Суть одна – чтобы целая армия двуногих ринулась на природу, истребляя ее».

Миролюбию рериховцев также можно поучиться и на примере пятого номера «Знамени мира» за 1995 год. Здесь статья С. Семеновой против Штейнера и вальдорфской педагогики («А король-то голый!»), и опять статья против теософки Алисы Бейли («Хозяин Алисы готовит „зомби“»); и исповедь на тему «Как я была хатха-йогом», и фельетон против пятидесятников («Сошел „Святой дух“»); и заметка против целительницы Джуны Давиташвили («Услуги черного мага»); и статья о черном оккультизме нацистской Германии с упоминанием о «черной тибетской секте „Агарти“ и „темной секте Бон-по“, помогавших Гитлеру („Оккультизм и нацистская Германия“).

Кстати, если читать Блаватскую, будет заметно, что с другими оккультистами и особенно спиритами-медиумами она полемизирует даже больше и ожесточеннее, чем с христианами. Это понятно: у теософии и спиритизма – общий круг возможных адептов. Человек, не знающий христианства и увлекшийся оккультным миром, – это уже потенциальный адепт теософии. И если он вдруг перехватывается какой-то иной группой – это воспринимается почти как потеря своего. Христиане же – это скорее внешняя среда для теософии. Ее надо потихоньку коррозировать и до времени избегать прямых конфронтаций.

Вообще-то я тоже все перечисленные оккультно-йогические феномены считаю черными. Но я ведь и не заявляю, что христианство вобрало в себя все религии. А рериховцы заявляют, что все, кто оккультирует хоть чуть-чуть иначе, чем они, – от сатаны, но вообще-то «мы очень веротерпимы» и лобызаем все духовные практики и все духовные пути. В результате «синтез всех религий», а также философии, науки и искусства итожится таким пасажем: « Наш труд завершен… Все враги истины перечислены, и все они были рассмотрены»146. Да ведь если бы действительно Блаватская искала путь к единству – разве встретилась бы такая фраза на последней странице ее труда?

Так что христианство по крайней мере честнее теософии.

Итак, оккультисты обвиняют даже друг друга в нечистоте мистического опыта. Правда, когда я слышу эти их дискуссии, я на секунду становлюсь марксистом и полностью соглашаюсь с мыслью выдающегося российского демонолога В. И. Ленина о том, что «синий черт» ничуть не лучше «желтого черта».

Полемичность рериховцев вполне понятна. Даже в мире оккультистов идет своя борьба за лидерство и за выживание. Не все оккультисты признают глубину теософских «прозрений».

Рене Генон в 1921 г. опубликовал этюд «Теософия – история одной псевдорелигии». В нем он пишет: «Если подумать, что эти лже-мессии всегда были лишь более или менее бессознательными орудиями в руках тех, кто за ними стоял, и если обратиться, в частности, к серии попыток, последовательно совершенных теософами, – то невольно напрашивается мысль, что это только попытки, своеобразные опыты, которые повторяются в различных формах, пока не будет достигнут успех, а в ожидании его приводят всегда к одному и тому же результату – сеют смятение в умах. Мы не думаем, что теософы и спириты в силах сами целиком выполнить такое мероприятие. Но нет ли за всеми этими движениями чего-то другого, более грозного, чего их руководители, может быть, и не знают, и чьими слепыми орудиями они, тем не менее, являются в свою очередь»147.

Вряд ли можно назвать комплиментарной и ту характеристку теософии, которую дают Ж. Бержье и Л. Повель: «Все эти движения: современные розенкрейцеры, „Золотая Заря“, германское Общество Вриля (которые ведут нас к группе Туле, где мы найдем Гаусхофера, Гесса, Гитлера) были в большей или меньшей степени могущественным и хорошо организованным теософическим обществом. Теософия добавила к новоязыческой магии фрагменты восточной философии и индуистскую терминологию. Или, вернее, она открыла определенному люциферовскому Востоку путь на Запад»148.

Жестким критиком теософии был проповедник неоиндуизма Вивекананда149.

Несколько негативных отзывов о теософии, пришедших из антихристианских кругов, приводят Г. Померанц с супругой:

«В чем же причина неудач синтеза? Первое – это неполноценность мистического или религиозного опыта. В книге „Разговор Ауробиндо с Павитрой“ передается вопрос Павитры: можно ли верить теософам, что они действительно экстрасенсорно разговаривали с древними учителями? Ауробиндо ответил, что теософы не обманщики. Им действительно казалось, что они разговаривают с учителями, но они оказались жертвой игры сил, которые называют витальными, – их иногда называют еще астральными; один из теософов будто бы разговаривал с ним, Ауробиндо, а он, Ауробиндо, никогда с ним не говорил и не думал того, что теософ воспринял. Второе. Слишком велика роль интеллекта. Во всякой религии интеллект, несомненно, играет роль. Апостол Павел был блестящим мыслителем, и много он продумал на чисто интеллектуальном уровне. Но только откровение создает ядро религии. Рудольф Штейнер, создатель антропософии, был слишком ученый для того, чтобы стать пророком. Его ум ученого направлялся к тому, что можно назвать „предметами по дороге“. Вспомним разговор с Рабийей (мусульманской визионеркой – А. К.). Ее спросили: „Что ты видела в раю?“. Она ответила: „Когда входят в дом, смотрят на хозяина, а не на утварь“. В антропософии слишком много сообщений „об утвари“, слишком мало чистого света вечности. Как религиозное движение антропософия смогла дать только новую секту»150.

Многообразие и взаимная полемичность разных оккультных течений обеспечивает стратегический простор для неоязычества. При неудаче той или иной школы всегда можно сказать, что это ведь не весь оккультизм, а только некоторая «еретическая» его часть. Провалилось мощно поддерживаемое «Белое братство» – и без всякого анализа истоков его вероучения все остальные оккультные секты сразу же заявили, что подлинный оккультизм не имеет никакого отношения к г-же Цвигун. Слишком заспешило к «новой эре» «Аум Синрике» – и запестрели сообщения о том, что ни буддизм, ни оккультизм не имеют к Секо Асахаре ни малейшего отношения151.

Не знаю, сознательно или нет продемонстрирован раскол в российском рериховском движении, но с точки зрения стратегии это вполне перспективная ситуация. Пока у власти в России западники – «западническая» Шапошникова будет ходить в друзьях правительства. Вернутся к власти коммунисты – и тут уже оккультокоммунист Сидоров сможет выпрашивать правительственную же поддержку все для того же рериховского движения. Но их споры между собой – это тактические проблемы. Стратегия же одна и едина: оккультизм должен занять место христианства.