Библейские чтения: Апостол - Священник Георгий (Чистяков)

креститься». Но по-русски «будет креститься» – это значит будет осенять себя крестным знамением, «faire le signe de la croix». В славянском же тексте: «И крестится», потому что человек, как известно, может быть крещен один раз. «Будет креститься» с инфинитивом имеет итеративный характер: будет делать либо постоянно, либо неоднократно – третьего не дано. Поэтому «будет креститься» – это какая-то фантастика. У владыки Кассиана Безобразова: «уверовавший и крестившийся», как в греческом. Славянский же текст, где употреблено придаточное предложение: «Иже веру имет и крестится», скорее следует латинской версии: «qui crediderit ed baptizatus fuerit».

Надо сказать несколько слов и о проблеме латинизмов славянского текста. Например, молитва мытаря (Лк 18: 13): «Боже, милостив буди мне грешному». В греческом это: ἱλάσθητι μοι τῷ ἁμαρτωλῷ. Что касается ἱλάσθητι – то это hapax, два раза в псалмах греческих встречается, но, правда, постоянно употребляется в молитве Пресвятой Троице: Παναγία Τριάς, ἐλέησον ἡμᾶς, Κύριε, ἱλάσθητι ταῖς ἁμαρτίαις ἡμῶν, однако там ἱλάσθητι переведено как «очисти»: «Господи, очисти грехи наши». Хотя, конечно, глагол ἱλάσκομαι – это не совсем «очисти». Мы знаем из Гомера, что это скорее «умилостивлять», «ублажать»; может быть, кто-нибудь помнит из второй песни «Илиады», как ἱλάνται – «ублажают Афину тельцами и агнцами». Лука использует этот глагол в его нетипичном значении. В Новом Завете он употребляется всего один раз – значит, такое место вызывало и ныне вызывает трудности у самого блестящего переводчика. И потому славянские первоучители обращаются к латинскому тексту, где молитва мытаря звучит так: «Propitius esto mihi peccatori». И вот «ргоpitius esto» превращается в «милостив буди»; это очень точно, но никак не соответствует греческому тексту.

Таких мест, конечно, немало в славянском Новом Завете. Например, греческий genitivus partitivus, как правило, передается с предлогом «от». Марк 9: 1: τινες τῶν ὧδε ἑστηκότων передается по-славянски так: нецыи от зде стоящих». Именно так некогда поступили авторы Вульгаты, предложив вариант: «quidam de hic standibus».

Случаев, когда genitivus partitivus переводится, как в Вульгате, очень много. Скажем, у Марка 12: 28 выражение: πρώτη πάντων ἐντολή – «первая из всех заповедь», – говорим мы теперь по-русски. Славянский же перевод дает: первая всех заповедий – т. е. как в Вульгате, без предлога в данном случае.

Выражение в притче о мытаре и фарисее (Лк 18: 12): νηστεύω δὶς τοῦ σαββάτου переводится «пощуся двакраты в субботу» – именно так, с предлогом «in sabbato» в Вульгате.

Например, «спасен быти» (Мк 10: 26). Это греческое σωθῆναι на латыни «salvus fieri». Такой же аналитической формой пользуются славянские переводчики: «спасен быти».

В тексте о жене-грешнице (Ин 8: 7) греческое ὁ ἀναμάρτητος передается описательно придаточным: «иже есть без греха», как в Вульгате: «qui sine peccato est».

Так же, как в Вульгате, причастный оборот греческого текста превращается в придаточное предложение определительное текста славянского. «Купель, яже глаголется еврейски вифесда, пять притвор имущи». «Купель, яже глаголется» – это ἡ ἐπιλεγομένη, а по-латыни: «piscina, quae cognominatur» (Ин 5: 2).

Хотя можно привести ровно столько же примеров, где первоучители не следуют Вульгате, не замечают варианты, которые предлагает Вульгата. Они, конечно, знали Вульгату, но использовали ее лишь изредка – когда им было трудно справиться с текстом. Я думаю, что переводчики, которые работают в XX веке, тоже обращаются к переводам, когда возникают трудности, когда встречаются нетипичные выражения, сложные места. Тогда и начинают смотреть английские переводы – десятый, пятнадцатый, двадцатый, сопоставлять их, искать какое-то новое решение вопроса.

Именно этим путем идут переводчики славянские. Например, в Пс 50: 6 есть очень сложное для перевода на русский язык место: καὶ νικήσης ἐν τῶ κρίνεσθαί σε – «и победиши, внегда судити ти» – так по-славянски. Это κρίνεσθαί с артиклем, да еще в дательном падеже с предлогом, невозможно перевести на русский язык. И вот тут они заглядывают в Вульгату, где у Иеронима сказано: «et vincas cum judicaris». Это «cum judicans» и дает «внегда судити ти».

Известные трудности вызвал у них и перевод греческого глагола σπλαγχνίζομαι – «жалеть, милосердовать»; он этимологически связан со словом «внутренности». Значит, на современный русский язык этот глагол надо переводить (к примеру, Мф 17: 27): «внутренне возмутившись» – возмущение вызвано не нарушением какой-то нормы, не внешней установкой, оно идет изнутри. Один из ключевых моментов этого состояния, когда Иисус побуждает нас следовать чему-то не потому, что так написано, не потому, что требуется, а потому, что это идет изнутри. Трудно было перевести подобное выражение славянским первоучителям – они прибегли к латинскому «miserecordia». Так появилось русское – «милосердовати» и «милосердие», что не находит аналогий в греческом языке.

Еще одно место – дочь Иаира (Мк 5: 36): Ὁ δὲ Ἰησοῦς εὐθέως ἀκούσας τὸν λόγον λαλούμενον. Синодальный передает по смыслу: «Услышав сии слова, тотчас говорит». У владыки Кассиана: «Услышав слова на лету». В общем, неплохо, но задуматься над этим местом побуждает нас не только кассиановский перевод, но и славянский: «Иисус же абие слышав слово глаголемое», «слово глаголемое» – т. е. еще не договоренное. Это «глаголемое» великолепно передает λαλούμενον. Оно структурно весьма близко к оригиналу.

В славянский текст Нового Завета попало одно слово, которое вызывает совершенно особое отношение нынешнего переводчика – это слово «солило» (Мф 26: 23). По-гречески там: τρύβλιον, по-латински: «in paropside» (в Вульгате тоже греческое слово использовано). Славянский же перевод – «солило» – свидетельствует о том, что первоучителям известно, что Тайная вечеря Иисуса представляет собой пасхальный седер. Но о том, что в этой чаше, в этой τρύβλιον что-то налито, мы знаем из Евангелия от Иоанна 13: 26, где употреблено причастие βάψας. Раз βάψας – значит, жидкость, но какая жидкость? Современный экзегет понимает, что это соленая вода, но об этом еще не знали экзегеты XIX века, хотя, как оказывается, знали славянские переводчики. Это место заставляет думать с особым трепетом о Кирилле и Мефодии, переводческое мастерство которых и поныне остается непревзойденным.

Матфей 23: 37; Лука 13: 34: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе». «Сколько раз хотел Я собрать детей твоих, – говорит Иисус, – как птица собирает птенцов своих под крылья». Ὄρνις – очень редкое для Нового Завета слово, обычно птица – это στρουθός или πετεινός – маленькие птички, то, что в Вульгате обозначается словом passeres. Здесь ὄρνις, может быть, один раз употребляется. Славянский текст дает «ко-кош» – от звукоподражательного «ко-ко-ко», т. е. курица. Как NIV, так и «Good News Bible» – совершенно одинаково пишут: «just as a hen gathers her chicks under her wings», a «Bible de Jerusalem»: «A la manière dont une poule rassemble ses