Раппорт. Как найти подход к собеседнику любой сложности - Эмили Элисон

Второе, что я запомнил – то, насколько вопиющими мне показались попытки полиции манипулировать Стэггом и выудить из него признание в убийстве Рэйчел. Фактически, Лиззи Джеймс предложила ему интимную близость и отношения в обмен на признание. Стэгг отчаянно жаждал такого внимания со стороны женщины. Он был социально наивен: не курил, не пил, не принимал наркотики и никогда не был замечен в насилии. И тут появляется Лиззи – красивая блондинка – и проявляет к нему интерес. Нетрудно понять, с какими надеждами он откликнулся на ее внимание.

Я проанализировал материалы и понял, что многие из компрометирующих высказываний Стэгга (о принуждении женщин чувствовать себя физически и психологически униженными) на самом деле сформировала или навеяла офицер под прикрытием. Эти слова из него вытащили обещаниями секса (который, конечно, так и не произошел). Лиззи уверяла, что унижение и чувство беззащитности заводили ее, и Стэгг изо всех сил старался придумать какую-нибудь историю, удовлетворяющую ее желания, из-за которой он чаще выглядел убого, чем сексуально. Операция становилась все более абсурдной из-за отчаянного стремления соблазнить Стэгга на признание. Во время одной из встреч, когда Стэгг никак не хотел сознаваться, что убил Рэйчел, Лиззи фактически сказала ему:

– Было бы гениально, если бы ты убил ее… Если бы только ты был тем самым человеком.

Он ответил:

– Прости, Лиззи, но это был не я, мне очень жаль.

За все время их общения Стэгг ни разу не признался в убийстве. Моя психологическая оценка этих взаимодействий способствовала тому, что в суде дело было отклонено лордом главным судьей Огналлом. Огналл обвинил полицию и Пола Бриттона в «чрезмерном рвении» и «грубейшем введении в заблуждение». СМИ, общественность и даже семья Рэйчел Никелл чувствовали себя преданными. Они твердо верили, что сексуальный маньяк, животное, безжалостный хищник снова получил свободу убивать. Они были согласны с тем, в чем их убедила полиция: что только Стэгг мог убить их прекрасную дочь. Вот только он этого не делал.

Они поймали не того человека. Только 17 лет спустя благодаря достижениям в области криминалистики нашелся настоящий убийца – Роберт Нэппер. По имеющимся данным, Нэппер вполне мог совершить более 100 изнасилований, названных «изнасилованиями на Зеленых тропах», а также убить Рэйчел. Во многих случаях его жертвами становились именно молодые матери с детьми. Похоже, это его особенно заводило, и из-за страха матери за ребенка ему было проще их контролировать.

Не прошло и года после нападения на Рэйчел Никелл, как он убил еще одну молодую маму с ребенком – Саманту Биссет и ее четырехлетнюю дочь Жасмин. Убийство было настолько зверским, что могло сравниться с худшим из злодеяний Джека-Потрошителя.

Из-за ловушки следственной группы, сплетенной из принуждений, манипуляций и обмана, невинный человек провел в тюрьме 14 месяцев, что стоило общественности более 3 миллионов фунтов стерлингов и, что хуже всего, позволило монстру продолжить насиловать и убивать. Лиззи Джеймс уловками пыталась заполучить доверие Стэгга. Это был спектакль, основанный на тактике уговоров, давления и склонения Стэгга к признанию. Более слабый, более уязвимый человек мог попасться на это, признаться и провести следующие 17 лет в тюрьме, ожидая, пока криминалистика достаточно разовьется, чтобы найти настоящего преступника.

Когда мы пытаемся манипулировать кем‑то за счет давления и ложных обещаний, возможно, мы и добьемся желаемого. Но все же это обман, и когда-нибудь он раскроется.

Такие отношения обречены с самого начала, и долго они не проживут.

В раппорте уловки неуместны. Раппорт – это важная для вас связь, основанная на честности и эмпатии. В таких отношениях человек может сказать вам правду о себе и своих поступках, даже если эта правда ужасна, но он не будет чувствовать себя обязанным лгать или что-то придумывать. Если он решит признаться вам в чем-то, это произойдет потому, что он сам так решил, а не потому, что вы обманом выудили это признание.

Работа над делом Стэгга очень повлияла на меня и на мое восприятие коммуникации. Это был суровый пример того, какие серьезные последствия могут быть у наших слов и того, как мы их используем.

Эмили

Когда я изучала бихевиоризм[41] и уголовное право в Университете Мэдисон-Висконсин, мне посчастливилось прокатиться с Мэри Энн Тербер – полицейским-новатором, одной из лучших в большом выпуске женщин-офицеров, поступивших на службу в 1979 году. Незадолго до выхода на пенсию в интервью местной газете она поделилась своим походом к работе: «Доброта – вот язык, которой все понимают».

Именно этот урок она преподнесла мне в самых красочных подробностях в 1993 году, когда я ненадолго оказалась рядом с ней. Осенью, одним свежим солнечным днем, офицер Тербер подобрала меня на своей патрульной машине. Мне было 19, и я волновалась. Мэри Энн была не человеком, а крошечным сгустком энергии – под растрепанными темными волосами сияла улыбка и горели глаза. Едва я села в машину, откуда-то сзади она достала бронежилет, подмигнула мне и сказала:

– Надень на всякий случай.

«Во что я ввязалась?» – подумала я и глубоко вздохнула.

Пока мы ехали, поступил вызов из местного приюта для бездомных. Одной из работниц приюта угрожал ее бывший парень: он напился и закатил скандал прямо у входа. Персонал и бездомные забаррикадировались в здании, заперев все двери и опустив металлические ставни. Мужчина угрожал убить женщину или «сжечь это проклятое место дотла», если она не выйдет. Понятно, что она до ужаса испугалась, как и остальные люди внутри. Последнее, что сказала оператор, когда связывалась с нами по рации: «Они сказали, что это крупный парень, Мэри Энн, прямо очень большой…»

– Хммм, – сказала Мэри Энн. – Оставайся в машине, если боишься. Не переживай. – Она пыталась меня успокоить, а я смотрела на нее круглыми глазами. Мы въехали на парковку и, конечно же, увидели человека, похожего на медведя гризли, который стучал и пинал металлические ставни. Озверевший, пьяный и очень страшный.

Мэри Энн посмотрела на меня и сказала:

– Когда мы припаркуемся, выйди, но не обходи машину. Не выходи, пока я не скажу, хорошо? – Она была твердой, уверенной и абсолютно спокойной. Я решила, что она предложила мне выйти на тот случай, если ей придется посадить туда этого парня, и это предложение меня полностью устраивало.

– Хорошо, – сказала я, пытаясь казаться храброй. Я вышла и услышала, как мужчина кричит:

– Выходи, шлюха! Решила мне изменить? Я из тебя быстро все это выбью! Открой эту долбаную дверь, или я все тут к чертям