Когда невозможное возможно: Приключения в необычных реальностях - Гроф Станислав

— А что, по-вашему, имеет отношение к нашему разговору?», спросил он.

— Проблема онтологического статуса трансперсонального опыта — ответил я. — Например, опыт отождествления себя с другими людьми и иными формами жизни, достоверные внетелесные переживания, видения с участием архетипических существ и пространств, а также унаследованная от предков расовая, кармическая и филогенетическая память. Являются ли все эти явления галлюцинациями и фантазиями, не имеющими ничего общего с реальностью, или примерами подлинной связи с иными аспектами реальности и источниками соответствующей информации, которые обычно недоступны для нашего сознания?

— Приведите пример! — потребовал он. Судя по выражению его лица, он был в некотором замешательстве.

Я описал несколько случаев, когда люди, находясь в холотропном состоянии сознания, переживали опыт отождествления себя с различными элементами материального мира либо входили в контакт с историческими и архетипическими областями коллективного бессознательного. Во всех этих случаях людям удавалось получить доступ к информации, которая, совершенно очевидно, была далеко за пределами того объема знаний, который они приобрели за всю свою жизнь обычными средствами. В трех из этих примеров наблюдался опыт отождествления с животными (орлом, китом и львом), в двух — с историческими событиями (см. истории Ренаты и Карла) и в одном — неясное архетипическое видение грозной Матери-богини малекулан Новой Гвинеи (см. историю Отто).

Пока я говорил, Карл восстановил самообладание и занял позицию авторитетного наставника.

— А, так вот вы о чем! Что ж, все это легко объяснимо, ничего загадочного, — парировал он. Американские дети смотрят телевизор в среднем шесть часов в день. Они смотрят массу разных передач, в том числе научно-популярные — на каналах «Нова» или «Дискавери», например. Большую часть они забывают, но их мозг — удивительный орган, который записывает абсолютно все. В дальнейшем в необычных состояниях сознания на базе этих данных порождается некая новая информация, относящаяся к возникшей ситуации. Но вы, человек, имеющий опыт в области науки и медицины, должны понимать, что мы располагаем только той информацией, которая проникла в наш мозг посредством органов чувств. Чтобы владеть любой другой появившейся информацией, люди должны ее каким-то явным образом где-либо и когда-либо получить.

Я был разочарован. В своих рассуждениях Карл основывался на старом афоризме британских философов-эмпириков, превратившемся в известный догмат монистической материалистической науки: Nihil est in intellectu quod поп antea fuerit in sensu («Нет ничего в сознании, чего бы не было раньше в ощущении»). Если в переживаниях моих пациентов присутствовала некая, по-видимому, новая информация, значит, они должны были каким-то образом где-то когда-то в течение своей жизни ее получить с помощью своих органов чувств. Это должно быть очевидно каждому, кто изучал естественные науки, — как может образованный человек думать по-другому?! Карл твердо придерживался традиционной точки зрения, не желая даже допускать, что существуют неоспоримые исследовательские данные, ставящие под сомнение то, что он считал само собой разумеющимся.

Чувствуя, что мы зашли в тупик, я обратился к танатологии, дисциплине, изучающей смерть и процесс умирания. За последние несколько десятков лет исследователям удалось собрать в данной области удивительные данные, касающиеся внетелесного опыта в околосмертном состоянии. В отличие от многих других трансперсональных явлений, такие переживания можно довольно просто подвергнуть объективной проверке. Поскольку подобные материалы фигурировали в большом числе книг-бестселлеров, телевизионных ток-шоу и даже в некоторых голливудских фильмах, я подумал, что доказать мои слова не составит труда.

Я привел в пример исследования в области танатологии, которые независимо друг от друга подтверждали, что во время внетелесных переживаний в околосмертном состоянии освобожденное от телесной оболочки сознание способно устанавливать непосредственный контакт с ближайшей окружающей средой, а также с различными удаленными объектами без помощи органов чувств. В книге Кена Ринга под названием «Мысленный взор» («Mindsight») описано потрясающее исследование, в ходе которого было замечено, что способность абстрагировавшегося от тела сознания воспринимать окружающую среду появлялась даже у людей, от рождения лишенных зрения. Они впервые в жизни начинали видеть, и все присутствующие могли подтвердить: то, что они видели, соответствует действительности. Кен назвал это явление «достоверный внетелесный опыт».

В этой связи я также процитировал пример из книги «Воспоминания о смерти» («Recollections of Death», 1982) кардиохирурга Майкла Сабома, изучавшего околосмретные переживания своих пациентов. Я рассказал Карлу, что один пациентов Майкла Сабома смог подробно описать процесс собственной реанимации, предпринятой после остановки сердца в ходе операции. Он сообщил, что сначала его бестелесное сознание наблюдало за процессом откуда-то из-под потолка. Затем оно заинтересовалось процедурой и переместилось ниже, заняв такое положение, из которого были хорошо видны показания приборов. Во время беседы после успешной реанимации пациент, к удивлению Сабома, смог воспроизвести всю последовательность действий при реанимации, включая изменение положения небольших переключателей на измерительной аппаратуре в соответствии с действиями операционной бригады.

Рассказав об этом случае Карлу, я спросил его, как бы он объяснил его с той материалистической точки зрения, которой он придерживается. После небольшой паузы он уверенно заявил:

— Совершенно ясно, что ничего этого на самом деле не было! Я недоверчиво покачал головой, не веря своим ушам.

— Что вы имеете в виду — не было? Уважаемый кардиохирург Майкл Сабом рассказал об этом в своей книге, основываясь на результатах исследований, проведенных со своими пациентами. Каково ваше объяснение описанных явлений? Что вы думаете по поводу всего этого? — спросил я.

На этот раз Карл взял паузу подольше — было очевидно, что он всерьез задумался, пытаясь найти ответ.

— Я вот что скажу, — нарушил он наконец тишину. — Кардиохирургов в мире много, и конкретно это мало кто знает. Вот он и придумал невероятную историю, чтобы привлечь к себе внимание. Это же чистый пиар!

Единственное объяснение, которое смог найти Карл этому удивительному случаю, способному изменить всю систему знаний, это отнести его на счет мошеннической саморекламы ученого, жаждущего славы.

Я был шокирован. Последние слова Карла серьезно подорвали то уважение, которое я питал к нему. Я понял, что его мировоззрение не научно, а скорее наукообразно. Оно приняло форму непоколебимой догмы, глухой к любым доказательствам. Стало также ясно, что наша с ним беседа достигла окончательного тупика. Я видел, что Карл не желает даже задуматься о том, что его убеждения, возможно, нуждаются в пересмотре и изменениях в соответствии с вновь открывшейся информацией, предпочитая сразу поставить под сомнение квалификацию, порядочность и здравомыслие своих коллег-ученых. Он был столь убежден в своем знании вселенной, в том, чего в этом мире точно не может быть, что не чувствовал ни малейшей необходимости более внимательно рассмотреть сенсационные данные.

Мои мысли по поводу решительности Карла в отстаивании своих научных убеждений любой ценой подтвердились позднее скандалом с участием комитета CSICOP по поводу так называемого эффекта Марса. В ходе своего исследования, первоначально задуманного с целью разоблачения астрологии, французские хронобиологи Мишель и Луиза Гоклены установили, что 22 % обследованных европейских чемпионов в разных видах спорта родились в момент восхода или кульминации Марса. К их удивлению, данное исследование скорее подтвердило, чем опровергло предсказания астрологов. Учитывая то, что при равномерном распределении это число должно было составить около 17 %, статистическая вероятность случайного преобладания среди чемпионов рожденных под Марсом составляет всего одну десятимиллионную.