Майкл Ньютон - Воспоминание о жизни после жизни

Моника: Мне даны уши, чтобы слушать, слышать, обращать вни­мание.

Скотт: Можете ли вы предпринять какие-нибудь действия?

Моника: Меня будут направлять в действиях, так же как меня на­правили сюда, к вам.

Когда сеанс закончился, Монике был предложен на прощание подарок:

Скотт: Еще раз посмотрите вокруг, не пропустили ли мы чего-нибудь.

Моника: Мое чувство ностальгии уменьшилась в результате кор­рекции и настройки энергий. Они регулируют меня, что­бы оно так сильно не воздействовало на меня.

Скотт: Кто этим занимается?

Моника: Два целительных работника. Они мне не чужие, но я не чувствую, что они столь же близки мне, как члены моей группы душ. Это дано мне, чтобы поощрить мое продви­жение к той самой работе, к которой я стремлюсь сама.

Скотт: И как вы это ощущаете?

Моника: Я ощущаю это в солнечном сплетении, вот здесь. Нос­тальгия — это острое желание просто быть дома. Как после тяжелого рабочего дня: «Я хочу добраться до дома — ив постель!» — вот такого рода чувство. Но толь­ко я не могу по-настоящему отправиться домой с Земли в духовный дом.

Скотт: Как это связано с вашими попытками покончить с жиз­нью? Моника: Это свойство духа предпочитать дом.

Скотт: Значит, они что-то с вами делают, вызывают какие-то чув­ства?

Моника: Я вижу, как они действительно перемещают энергию моей ауры вокруг. Они примешивают розовый цвет к моему бе­лому и голубому, создавая бледно-лиловый. В это время я чувствую ослабление потребности стремиться домой135.

Скотт: Какое благословение. Расслабьтесь, дышите, не торопитесь. Только скажите мне, когда будете готовы продолжить.

Моника: Я уже готова!

Три года прошло после сеанса, и Моника по-прежнему живет, работает, растет. Время от времени она борется, но больше не чув­ствует себя одинокой. Она в восторге от своей новой роли бабуш-

135 Регулирование энергии в этом случае происходит интересно, потому что, в действительности, здесь нет реального вливания новой энергии, которое рас­строило бы равновесие объема энергии, первоначально привнесенного в тело Моники. Скорее, существующая вибрационная частота изменена в человечес­кой ауре Моники, чтобы усилить розовые оттенки энергии страсти и белые яс­ности мысли, смешанные с мудростью синего. Новая лиловая аура, получив­шаяся в результате смешения, предназначена помочь Монике в усвоении ее человеческого урока в связи с эмоциями. Аура для души, на самом деле, в мире духа значительно более устойчивая и медленно меняющаяся, чем человечес­кая аура. Люди путают эти две ауры, полагая, что это одно и то же, хотя это не так. Смотрите «Предназначение Души», глава 5, «Жизнь между жизнями».

ки. Она продолжает слушать и практиковать прощение насколько может. Вот как она пишет о некоторых своих озарениях, получен­ных из опыта «жизни между жизнями»:

«Я полагаю, что отчаяние, приведшее меня к двум попыткам са­моубийства и мыслям о другой попытке, можно назвать «носталь­гией» — болезненной тоской по дому. Но мой сеанс LBL показал мне, что я дома. Земля — настоящий дом, но она лишь расширение небесного класса. Здесь нет оценок — мы просто получаем опыт.

Жизнь больше не подавляет меня. В действительности, мои мыс­ли о самоубийстве изменились. Теперь я думаю, что было бы муд­рее прожить до девяноста лет, чтобы в одной жизни прожить две».

29. Я ЗНАЮ, ЧТО ИДУ В АД

Тина Зион

(Форт Уэйн, Индиана),

сертифицированный гипнотерапевт,

писатель, психолог-консультант,

интуит

Этот случай иллюстрирует, как религиозное учение мо­жет повлиять на убеждения человека в отношении жизни и смерти. То, чему нас учат в детстве, остается с нами на всю жизнь. Основанные на страхе убеждения могут ока­заться изнуряющим грузом. Эми пронесла груз прокля­тия через всю жизнь, и это имело тяжелые последствия для нее. Страх ада обычен для людей, выросших в неко­торых религиозных структурах, и даже для тех, кто нахо­дится за их пределами. Как покажет данный случай, ад — это концепция земных учений, не находящая подтверж­дения в опыте мира духа.

Появившись впервые в моем офисе, Эми сказала тихим голо­сом: «Я знаю, что я попаду в ад».

Я удивилась, услышав это от нее. Несмотря на такое заявление, Эми не имела каких-то особых целей в сеансе LBL — лишь любо­пытство. Она была совершенно уверена в том, что осуждена быть в аду, и я понял, что она уже покорилась своей судьбе. Эмми сказала, что в глубине своей души знает, что будет вечно пребывать в аду.

С самого детства Эми со своей семьей посещала маленькую не­зависимую фундаментальную христианскую церковь. Теперь, ког­да Эми исполнилось двадцать шесть лет, ее священник и семья убе­дили ее в том, что она грешница и пойдет в ад. Описывая свою церковную жизнь, она призналась, что еще не крещена в своей цер­кви, ибо была признана недостойной крещения. Даже в день ее свадьбы ее собственный священник отказался венчать молодоже­нов. Ей пришлось нанимать священника из другой церкви. Когда я спросила о причинах, Эми тихо сказала, что она не христианка,

потому что не была крещена. У Эми нет никакой надежды когда-либо в будущем соответствовать стандартам ее церкви и священ­ника.

Эта молодая женщина так описывала свое тяжелое бремя вины, стыда и ответственности, которое она несет в себе:

«Я мучаюсь из-за двух людей, потому что они отправились в ад из-за меня. Я виновата, потому что не читала им Библию и не вне­сла свой вклад в то, чтобы привести их к Христу прежде, чем они умерли. Мне всегда говорили, что мой долг — рассказывать людям о Библии и учить их. Мы обязаны делать это для других».

Когда я попросила Эми объяснить это подробнее, она продол­жила:

«Одно время священник использовал меня как пример: он ука­зывал на меня всем и каждому в церкви. Когда мне было четыр­надцать лет, мы с кузиной проводили время с одним парнем. Он был классный, двадцати трех лет, и катался на мотоцикле. Так вот, мы тусовались с ним. Но неожиданно он умер. Священник сооб­щил во всеуслышание, что мне следовало рассказывать ему о Хри­сте и читать ему Библию. Он сказал, что у нас в жизни был один лишь шанс совершить правильный поступок в отношении него. Других шансов не будет. Я выбежала из церкви вся в слезах. Я зна­ла, что по моей вине этот парень отправился не на небеса, потому что я не нашла времени рассказать ему об Иисусе».

Дома мать Эми поддержала мнение священника и еще больше отяготила эту изнуряющую ношу стыда и вины по поводу того, что из-за нее другая душа оказалась преданной вечному проклятию. У Эми не было никакой возможности разрешить или исправить эту ошибку. Ей было сказано лишь, что у нее был один шанс сделать правильный шаг, но она потерпела полное поражение. Более того, по ее собственным словам, она потерпела неудачу не только с этим человеком, но и с каждым, кого она встречала в жизни, потому что не смогла привести их к Иисусу. Эта четырнадцатилетняя де­вочка несла на себе груз ответственности еще на протяжении сле­дующих двенадцати лет.

В самом начале сеанса Эми погрузилась в воспоминания о внут­риутробном периоде. По мере более глубокого погружения в со­стояние гипноза она стала проявлять нерешительность и страх. Ее голос часто звучал по-детски. Она мало осознавала свой выбор тела и план жизни: «Мне не нравится ощущение моего тела». Когда я

спросил ее о совместимости с телом и мозгом, она ответила: «Я думаю, что оно тоже сердится. Оно противится». Она ничего боль­ше не сознавала в утробе матери.

Эми углубилась в воспоминания о прошлой жизни, но ей было трудно вновь пережить увиденное. Она увидела себя двенадцати­летней девочкой в коричневых лохмотьях, с грязными волосами и голодной, в заболоченной местности за пределами американского поселения. Ее изгнали:

«Я чувствую лишь, что не могу вернуться в город. Здесь я голо­даю. Я одинока. Эта жизнь полна лишений и одиночества, и вокруг нет ни одного хорошего человека. Мне не нравится этот город, там нет ничего хорошего. Я не чувствую ничего хорошего. У меня нет ощущения, что он что-то значит для меня. Я могу покинуть его».

Мы переместились в момент ее смерти. Во время перехода она продолжила: «Я в небе, но смотрю на свое тело. Я еще рядом, но смотрю вниз. Я в деревьях, я сошла с ума. Я еще безумна».

Я спросил ее: «Что вы думаете о своей смерти?»

Она ответила: «Ну, она тоже свела меня с ума».

Эми стала более неопределенной и нерешительной. Переход в мир духа казался для нее новым. Я побудил ее обращать внимание на все, что появляется в ее сознании.

«Когда я стала удаляться, все почернело. Вижу что-то белое, и оно мерцает. Это по-настоящему белое. Оно танцует вокруг и при­ближается ко мне. Оно впереди и сверху, и я не могу его разгля­деть. Похоже, у него есть крылья. Такое ощущение, будто меня куда-то тянет. Я могу сопротивляться, но не знаю, куда идти. Бе­лый свет поглощает меня и затем отодвигается. Это личность. Меня затягивает во внешнее пространство. (Долгая пауза) Я не могу дви­гаться дальше».