Личность и патология деятельности - Блюма Вульфовна Зейгарник

которых происходит анализ ответов, четко не сформулированы. Интерпретация, предложенная разными зарубежными авторами, носит произвольный эклектический характер. Она проводится нередко в понятиях не научной, а житейской психологии. В настоящее время эта методика апробируется и у нас.

Однако те данные, которыми мы располагаем, нуждаются еще в дальнейшем анализе и апробации, поэтому мы не излагаем их в этой книге.

Наконец, одним из путей исследования изменений личности является применение методик, направленных непосредственно на выявление эмоционально-волевых особенностей больного человека, на выявление его мотивов и отношения к ситуации эксперимента.

При построении подобных методических приемов, способных выявить динамику мотивационной сферы человека, его отношения, особенное внимание должно быть обращено на то, чтобы ситуация эксперимента возможно глубже способствовала формированию отношения больного. Как мы говорили выше, любая экспериментальная ситуация вызывает отношение испытуемого (поэтому и возможен путь опосредованного исследования его личностных реакций); однако, если при исследовании познавательных процессов мы стараемся, чтобы применяемые методические приемы представляли собой модели, позволяющие выявить качество и уровень его умственной деятельности, то методические приемы, направленные на исследование личности, должны представлять собой модели жизненных ситуаций, обостренно вызывающих отношение испытуемого.

К экспериментальным приемам, способным выявить такое отношение, следует отнести систему методов Курта Левина.

Как известно, К. Левин – представитель немецкой школы гештальтпсихологии – один из первых сделал предметом психологического исследования потребностную и мотивационную сферу человека. В противовес современной ему эмпирической психологии функций К. Левин считал, что источником человеческого поведения, мышления являются не ассоциации, а потребности. Под потребностью Левин подразумевает не биологические влечения, а психологические образования (квазипотребности), которые возникают в связи с принятыми намерениями и целями человека. При этом он подчеркивал, что эти цели и намерения стоят по своим динамическим свойствам в одном ряду с «истинными» потребностями, что именно они (квазипотребности) специфичны для человека.

В учении Левина о потребностях поставлен вопрос о связи между потребностью и предметом. Он показал, что человек всегда существует в определенной конкретной ситуации (в его терминологии, – в «психологическом поле»). Предметы, явления «психологического поля» всегда выступают в каком-то отношении к потребностям человека: они выступают как средства их удовлетворения. Поэтому каждая вещь окружающего «поля» приобретает либо положительную, либо отрицательную валентность в отношении поведения, деятельности человека. В терминологии К. Левина она (вещь) приобретает для человека «положительный или отрицательный» побудительный характер. К. Левин указывал на динамичность этих отношений, на то, что любое действие человека меняет «соотношение сил в ситуации» и по-новому определяет поведение человека.

Поэтому всякое экспериментально-психологическое исследование требует анализа взаимодействия человека и окружающей ситуации. (Это может быть отношение к экспериментатору, отношение к предлагаемым задачам, наличие определенной самооценки и др.) Левин подчеркивал, что человек всегда включен в окружающую его ситуацию, сама среда должна рассматриваться в ее отношении к действующему человеку. Характер этих отношений динамичен, зависит от структуры потребностей человека.

Однако проблему строения и формирования потребностей как двигателя человеческой деятельности Левин разрешает с идеалистических позиций гештальтпсихологии. Потребность означает для Левина некую внутрипсихическую «динамическую напряженную систему», стремящуюся к разрядке. В разрядке этой «напряженной» системы и состоит, по Левину, удовлетворение потребности. Левин не видел общественно-трудовой обусловленности потребностей, он игнорировал их содержательный характер. Точно так же само понятие «психологического поля» не означает для него реальное объективное окружение, оно является феноменальным миром, который выступает по существу отражением тех же напряженных систем. Раскрытие структуры динамических напряженных систем и их взаимоотношения с «психологическим полем» и должно, по мнению Левина, явиться объяснением волевого действия.

В этом взгляде на природу волевого действия, которое является краеугольным камнем учения Левина, с особенной отчетливостью выявляются идеалистические взгляды Левина. Точно так же, как он не видел общественной обусловленности потребности, он не усмотрел и того, что волевое действие, хотя оно и связано в своих истоках с потребностями, не вытекает непосредственно из них, а опосредуется сознанием человека.

Исчерпывающая критика теории К. Левина дана Л.С. Выготским в его статье «Проблема умственной отсталости». Несмотря на то, что эта статья посвящена частной проблеме – умственной отсталости, в ней содержится критический анализ теории К. Левина в целом. Указывая на положительные моменты теории К. Левина, а именно: провозглашение единства интеллекта и аффекта, признание динамической природы этого единства, Л.С. Выготский подчеркивает, что эта проблема «ставится и разрешается вне идеи развития» [8]. Л.С. Выготский справедливо упрекает К. Левина в том, что он рассматривает аффективно-волевую сферу человека вне человеческого сознания. Соглашаясь с положением К. Левина о том, что возможность образования любых намерений и соответствующих им динамических потребностей является спецификой человеческой психики, Л.С. Выготский тут же замечает: «Разумеется, что сам по себе более высокий интеллект, которым обладает человек по сравнению с животным, не имел бы никакого реального значения в жизни и истории человека, если бы он не был связан с совершенно новыми возможностями деятельности, да и сам интеллект человека не мог бы развиваться вне условий специфически человеческой деятельности, в частности вне труда. Но величайшим заблуждением Левина является противопоставление свободы, которой человек обладает в отношении действия, человеческому мышлению». Мы знаем, что «свобода воли есть не что иное, как осознанная необходимость, как господство над природой» [8], и дальше «мышление и аффект представляют собою части единого целого – человеческого сознания» [8]. Несмотря на указанные методологические ошибки К. Левина, заслуга его велика, так как он показал возможность экспериментального исследования мотивов человеческого поведения в их динамике и соотношении с внешней ситуацией. Как правильно отмечает Л.И. Божович, «исследования Левина открыли для психологов целую систему интереснейших проблем, позволяющих экспериментально раскрывать глубочайшие структурные соотношения, существующие не только между личностью и средой, но и внутри самой личности» [5].

Именно поэтому оказалось, что система экспериментальных приемов К. Левина позволяет раскрыть структуру личностных образований и особенностей. Эти приемы позволяют экспериментально вскрыть некоторые реальные слои человеческой личности и тем самым дают возможность осмыслить полученные данные с позиций современной советской психологии. К ним применимы слова С.Л. Рубинштейна, что результат исследования, вскрывающий какие-либо существенные зависимости исследуемой области знаний, превращается в метод, в инструмент дальнейшего исследования.

Таким инструментом стали многие экспериментальные приемы К. Левина и его сотрудников. Они стали широко применяться в детской психологии и патопсихологии. Одними из первых психологов, начавших применять приемы школы Левина при исследовании душевнобольных, были В.Н. Мясищев и его сотрудники (В. И. Кондратская, И.И. Меерович и др.). При этом они существенно изменили характер заданий, которые были предложены больным. Оказалось, что само содержание задачи не было безразличным для выявления того или иного отношения больного.

В настоящей главе мы хотим описать наиболее часто применяемые методики, к которым относятся прежде