Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение - Бен Кейв

на следующий день, во вторник, в блоке для заключенных. Меня отвели в его камеру, и я представился ему.

– Я доктор Кейв, психиатр, – повторил я три раза, прежде чем до него дошло.

– Почему я здесь? – слабо спросил он.

– Где мы, по-вашему, находимся? – спросил я.

– Это отель? – спросил он. – Как долго я здесь нахожусь?

Это начинало звучать как та игра, где можно только задавать вопросы.

– Как вы думаете, сколько вы здесь пробыли? – спросил я, пытаясь чего-нибудь добиться.

Одна из тюремных надзирательниц подошла к двери.

– Вы в порядке, док?

– Это моя жена? – спросил мистер Уоррен.

– Я похожа на твою жену? – Это был вопрос, но звучал он как утверждение.

Уоррен повернулся ко мне.

– Могу я сходить в туалет, пожалуйста? У меня постоянно случаются неприятные неожиданности.

Я кивнул и внимательно смотрел, как он выходит из камеры и поворачивает налево. Не было никаких сомнений. Он прошел по центральному коридору и повернул направо к туалетам.

– Похоже, он нашел путь без проблем, – пробормотал я себе под нос.

Я вернулся и сел на стул Уоррена. Я проверял свою гипотезу.

Стул был сухой.

Вернувшись, он кивнул мне, когда я встал, чтобы уступить ему стул, но не спросил меня, кто я такой.

Я провел полное обследование на деменцию, и результаты показали, что у него деменция средней или тяжелой степени. Проблема заключалась в том, что в этом не было никакого смысла. Он набрал очень низкие баллы в тех областях, где я этого не ожидал. Когда у моей матери началась деменция, у нее не возникало проблем с повторением имени и адреса человека, пока они были свежи в ее памяти, но через пять минут, когда вы спрашивали ее адрес, она выглядела слегка обеспокоенной и спрашивала, что вы имеете в виду.

Уоррен не понимал тонкостей ухудшения памяти при деменции и, что еще хуже, держал меня за дурака.

– Ну, я закончил, мистер Уоррен.

– Закончили что? – спросил он.

– Закончил делать тесты на память.

– Я прошел?

– Нет, вы не справились ни с одним заданием. У вас слабоумие. Все довольно плохо. Я напишу вашим адвокатам.

Я встал, чтобы уйти, и как раз подошел к двери камеры. Я остановился, полуобернулся и выпустил своего внутреннего Коломбо и агента гестапо из «Большого побега».

– Я приду в суд в эту пятницу, чтобы дать показания, мистер Уоррен.

– Суд завтра, доктор, – поправил он меня. Я думаю, он понял свою ошибку, пока говорил. – Слушание назначено на среду…

Я повернулся к нему, и мы довольно долго смотрели друг на друга.

– Я надеюсь, что правосудие восторжествует в среду, мистер Уоррен. Удачи.

По смежному вопросу я также хотел бы поблагодарить мужчину с сильной «деменцией», который недавно переехал в общежитие для условно осужденных недалеко от Гилфорда. Ваши инструкции о том, как мне вернуться на дорогу A3, были точны, и с учетом того, что мой навигатор сломался, они оказались очень полезны.

* * *

К сожалению, мочой я пачкался далеко не один раз.

Я катался на лыжах с Майком, несколькими другими друзьями и нашими партнерами. Стоял солнечный весенний день, и с повышением температуры снег к середине дня стал подтаявшим и мокрым. Мы пришли на склон рано, и, как только все стало больше похоже на катание на водных лыжах, мы решили сделать перерыв и нашли ресторан с хорошим видом.

После третьего или четвертого изотонического напитка, который кто-то осмеливается называть пивом, мои почки вновь вспомнили о своем предназначении, и мне захотелось пописать. Поняв, что туалеты не работают, я поплелся к блоку наверху станции горнолыжного подъемника.

Обходя ресторан с задней стороны, я увидел большой снежный сугроб у стены, блестевший в лучах послеполуденного солнца. Я снял солнцезащитные очки и увидел, что в сугробе есть маленькие ямки, каждая с характерными желтыми следами. В общем, я нашел свой личный писсуар, и слава богу, ведь он мне был очень нужен.

Я приступил к трудоемкому процессу расстегивания лыжной экипировки. Я испытал огромное облегчение, и в этот момент не было ничего прекрасней в мире! Ну, кроме попытки пробить струей в снегу свою собственную маленькую дырочку, что я и делал с совершенно детским удовольствием. Я оглядел дырочки своих соперников, точно прицелился и заметил, что дыры были повсюду. Слева от меня, справа от меня, фактически прямо подо мной, и в некоторых местах виднелось больше ямок, чем снега.

Я стоял на гигантском решете, пропитанном мочей.

Я не шевелился. Я подсчитал, что мне нужно еще тридцать секунд, а затем я съеду с холма назад, чтобы избежать ненужного удара о тонкую корку снега, на которой я стоял.

Некоторые лыжники, попавшие под лавину, рассказывают, что слышали, как срывается снег. Мне оставалось секунд пять, я почти закончил, когда услышал «треск» и увидел, как корка расползается вокруг меня, соединяя дыру с дырой. А затем я упал вниз на целых два метра в то, что теперь оказалось скорее катакомбами, чем решетом.

Черт побери!

Я пытался выбраться, но застрял. Я хотел встать на ноги, но мне казалось, что они застыли в бетоне. Я немного помахал руками, но все, что мне удалось сделать, – это жутко извозиться в собственной моче.

Затем мимо прошла очень веселая компания, направлявшаяся от подъемника к ресторану. Мне захотелось сквозь землю провалиться от стыда, но я собрался с духом и задрал голову так высоко, как только мог.

– Помогите. На помощь.

Вот и все на самом деле. Они подошли, оказались французами, немного посмеялись надо мной и вытащили оттуда.

Как вы помните, я весь измазался мочой – и воняло от меня ой-ой-ой. В общем, не то забавное воспоминание, не то кошмарный сон. И если когда-то и был случай, который заставил меня осознать, что преступники часто сначала становятся жертвами, то это следующее дело, и я сразу положил его в «коробку для хранения».

ГЭРИ БЫЛО СОРОК ЛЕТ, КОГДА Я ВСТРЕТИЛ ЕГО В КЭМПСМУРЕ, ГДЕ ОН ОТБЫВАЛ ПОЖИЗНЕННОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЗА СЕКСУАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ НАД ДВУМЯ ДЕСЯТИЛЕТНИМИ ДЕВОЧКАМИ.

Сара и Софи были близнецами. Когда в его доме произвели обыск, на компьютере обнаружили тысячи изображений детей. С 2014 года они называются «изображения категории А» – такие, которые включают пенетрацию или сексуальную активность с животным или садизм. Ему нравилось все в таком роде.

Он жил рядом с родителями девочек и часто помогал им, когда нужно было сходить в магазин или подвести их из супермаркета. Он казался «честным человеком» и часто бывал в их доме[43]. Похоже,