Гельмут Карл - Гипнотерапия. Практическое руководство

Детям, упоминающим словосочетание “черное настроение”, можно предложить образ черной краски, в которой они испачкались и которую затем смоют в море или ручье. В случае, если дети учатся играть на струнных музыкальных инструментах, можно использовать образ инструмента, который надо настроить, чтобы вернуть гармонию, или попросить представить, что инструмент не только расстроен, но его струны еще и чересчур натянуты (для изображения беспокойства) или слишком ослаблены (для того, чтобы представить подавленность). Точно так же погода в “личном прибежище” может представлять собой чувства и настроение: дождь сменяется солнцем, тучи и мгла проясняются, ветер ослабевает и т. д.

Для детей тщательная проработка образа “личного прибежища” не является таким общим и необходимым правилом, как для взрослых. С годами способность фантазировать уменьшается или даже полностью исчезает, в то время как большинство детей способны оказываться в своем мире или придумывать какое-то фантастическое продолжение реальной ситуации или истории, которую они читали, слышали или видели по телевизору. Очень подходящей для работы с детьми является сказка К. С. Льюиса “Нарния”. С неменьшим успехом могут использоваться другие хорошо знакомые сказки. А докторам, обладающим талантом рассказывать сказки, не потребуется суфлер.

Большинству детей, пусть даже их история мрачна, безрадостна и подавляюща, знакомо ощущение успеха и достижения. Обучение езде на велосипеде — самый подходящий пример, поскольку многие дети способны вспомнить, как им в первый раз удалось сохранить равновесие, и вновь ощутить это. Для того чтобы создать у ребенка положительные ощущения, могут использоваться плавание, катание на обычных и роликовых коньках, лыжах и многое другое, что требует достижения и сохранения чувства равновесия. Чувство овладения при этих упражнениях особенно важно для детей, ощущающих собственные неадекватность, недостатки и пр.

У детей, имеющих трудности в учебе, зачастую развиваются ощущения угнетенности, тупости и незнания, которые приводят к усилению их страдания и образованию своеобразного порочного круга. Одним из авторов этой книги был проведен неофициальный эксперимент, в котором участвовало 100 детей в возрасте от 8 до 14 лет, имеющих трудности в учебе. Прежде всего, им были выданы тесты по чтению и правописанию. Когда тесты были заполнены, детей погрузили в короткий гипнотический транс и внушили им, что они могут вернуть себе чувства овладения и компетенции и перенести их в настоящее время. Далее, еще находясь в состоянии транса, каждый ребенок получил подобные тесты по чтению и правописанию для сравнения. И по этим тестам результаты каждого ребенка улучшились, как после полугода усердных занятий.

Конечно же, нельзя утверждать, что особые проблемы, связанные с обучением, решаются с помощью гипноза, но благодаря этой методике можно существенно уменьшить вторичные переживания, которые развиваются у детей в связи с их недостатками, а также достаточно сильное беспокойство, испытываемое ими при виде книги, бумаги или ручки. Это позволит им более эффективно использовать свои возможности при изучении правописания.

Надо сказать, что многие дети полностью знакомы с тем, как использовать воображение, чтобы изменить настроение, и спонтанно применяют эту технику. Многие дети используют свою фантазию, книги и телевидение, чтобы избавиться от ощущения тревоги и несчастья, но для достижения позитивного воздействия через возвращение в тот возраст, когда было испытано чувство овладения, более эффективным оказывается направленный самогипноз. Очень важно быть уверенным, что у детей, которые привыкли к такому “простому убеганию” — стратегии, основанной на том, что они избегают проблему и уходят от нее в фантазии, — самогипноз также не превратился в “убегание”, а используется креативным образом и в большей степени направлен вовне.

Еще раз следует сказать, что гипноз — это не средство терапии, а терапевтическое связующее звено или проводник. Эта аксиома, возможно, гораздо менее справедлива в отношении детей, чем в отношении взрослых, так как естественные механизмы регуляции здоровья у детей реже бывают поврежденными, чем у людей более старшего возраста. То есть если настроение ребенка исправить простейшими методами и упражнениями, это само по себе приведет к улучшению взаимодействия между ребенком и значимыми для него людьми и сделает эти взаимодействия эффективными с терапевтической точки зрения.

Однако этого не происходит в том случае, если у детей имеется развившаяся устойчивая патология. В такой ситуации маловероятно, что улучшение настроения будет значительным и продолжительным. Вряд ли вторичные и подкрепляющие события вступят в действие в той мере, в какой они необходимы для исправления функционирования личности, малоспособной к адаптации. Однако обращение к фантастическому миру при гипнозе позволяет ребенку изучать альтернативные адаптивные механизмы и экспериментировать с ними примерно также, как это делается в игровой терапии при помощи замков из песка. Если ребенок проводит эти эксперименты вместе с врачом, то обеспечивается больший материал для аналитической терапии

В этой главе мы не привели ни одного сценария, так как знаем, что врачам будет вполне достаточно собственных детских воспоминаний и ряда примеров и образцов, приведенных в предыдущих главах (особенно в главе 10), для создания собственных оригинальных сценариев. Однако при работе с детьми гораздо важнее, чем при работе со взрослыми, находить индивидуальный подход, использовать все свои возможности при составлении образов и метафор и преподносить их просто и естественно.

ЧАСТЬ IV. ГИПНОЗ В АНАЛИТИЧЕСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ

Глава 14. Основные понятия

Основной упор в нашей книге делается на практическую сторону вопроса, и, как уже было сказано, у нас нет намерения поднимать и обсуждать сложные теоретические проблемы. При описании разнообразных подходов к лечению ряда состояний нам пока что не требовалось использовать специальные теоретические формулировки. Описанные здесь методы в большинстве своем основаны на применении теории и общих принципов поведенческой терапии. Конечно же теория, терминология и методология заметно варьируют, и это приводит к тому, что сторонники одного метода, как правило, соглашаются с теми, кто следует другой модели, и пользуются одним языком, а следовательно, общей терминологией.

Однако это утверждение неверно в отношении тех теорий и методов психотерапии, которые основаны на психоанализе, а потому в данной области возникает необходимость детализировать основные используемые выражения и предусмотреть количество словарных понятий, прежде чем приступать к описанию методов лечения.

При изучении книг, посвященных различным школам аналитической психотерапии, легко может создаться впечатление, что существует столько же теорий модели личности, сколько самих теоретиков, и столько же систем психотерапии, сколько практикующих врачей.

При ближайшем рассмотрении оказывается, что поверхностные сходства в языке и терминологии лишь вводят нас в заблуждение.

Например, одним из основных понятий психоанализа является “перенос”. В классическом варианте этот термин используется для обозначения отношений между пациентом и врачом, которые развиваются в том случае, если пациент начинает усиленно проектировать на врача чувства, испытываемые им к кому-то другому. Это не является результатом прямого взаимодействия пациента с врачом. В основе “переноса” лежит опыт прежней жизни пациента, обычно связанный с людьми, которые сыграли большую роль в развитии его личности.

На самом деле диада пациент — терапевт выходит на стадию, на которой пациент заново пересматривает свой предыдущий опыт, что значительно облегчает процесс общения между ним и терапевтом. Однако понятие “перенос” также достаточно свободно используется для определения аффективных отношений между пациентом и врачом без ссылки на особые свойства и качества, чего требует классическое значение термина.

Скептические замечания, которым иногда подвергается теория самоанализа Карен Хорни, связаны с некоторой расплывчатостью тезиса: “Трудность самоанализа — контрперенос”. Смысл этого высказывания состоит не в том, что врач проецирует собственные неразрешенные и противоречивые аспекты своих отношений на пациента (по определению Фрейда), но скорее в том, что врач рискует слишком глубоко проникнуть в проблемы пациента и потерять объективность.

Говоря о несогласованном использовании такого рода слов, добавим, что с момента возникновения психоанализа появилось множество школ, придерживающихся разных теорий и методов лечения.