Записки психиатра. Безумие королей и других правителей - Максим Иванович Малявин

Однако драки драками, а короля надо было женить. А то ведь и в самом деле помрет, не испытав любви… простите, не оставив наследника. Сосватали ему двоюродную сестру, Каролину Матильду Великобританскую. Было девочке на момент свадьбы пятнадцать лет. В теории, все должно было происходить чинно и размеренно, с конфетно-букетным периодом после помолвки года этак на три, но смерть Фредерика V спутала карты, и жениться пришлось галопом.

Кристиан чуть ли не прямым текстом заявил, что эта свадьба нужна ему не более, чем зайцу стоп-сигнал. Вернее, прямым: «Я не могу любить Каролину Матильду, так как неудобно любить свою жену». Но надо – значит, надо, и его шалопутное величество даже выкроил в расписании своих гулянок время, чтобы поработать над зачатием наследника. Ну а сделав дело, снова загулял смело.

Что поменялось для страны со сменой королей? Да не так уж и много: как предшественник в серьезные дела управления не совался, так не особо сунулся и преемник. Ну назначил однажды рядового слугу камергером – бывает. Ну объявил советником своего любимого пса – да чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Коня в сенат уже вводили, и ничего, а тут пес – мелочь же, право слово!

Но вернемся к гулянкам его величества. Теперь в этих увеселительно-деструктивных мероприятиях Кристиана неизменно сопровождали двое: дворянин, кутила и копенгагенский озорной гуляка Конрад Хольке, а также большая (в том числе своими статями) и грязная любовь его величества, смуглянка-куртизанка Анна Катрин Бентхаген, она же Катрин-Башмачница (или Катрин-Сапожница, это как перевести). Гуляли, как обычно, с размахом. Госсовет морщился, но закрывал глаза: пусть король лучше там спускает пар, чем во дворце. А то снова начнет за слугами гоняться со шпагой. Или обнажаться и мастурбировать прямо во время заседания совета. Или тарелками на торжественном обеде швыряться. Опять же, лучше уж пусть будет реальная любовница, во плоти, а не эта его великанша, практически троллиха де ла Рока, о которой он во дворце всем рассказал, да вот незадача – никто ее в глаза не видывал. Король вообще частенько слышит то, чего не слышат окружающие, беседует и спорит с невидимками, а уж как навоображает себе – упаси вас бог стать его очередным слушателем, коему он решит поведать свои страшные тайны про пытки, оргии, расчленение и вспарывание животов – и секс до, после и во время. И ведь придется слушать. И это еще не худший вариант: вон, кого-то из слуг он и вовсе заставляет себя бить, хлестать плетью, жечь углями из жаровни, колоть и резать всяким колюще-режущим, уверяя, что тем самым укрепляет тело и дух, готовится даже книгу написать, «Как закалялась сталь»… впрочем, забудьте про книгу.

Терпел Госсовет похождения этой троицы, пока однажды (было это в начале января 1768 года) они не разнесли вдребезги пополам подвернувшийся под горячие шаловливые ручки бордель. Тут уже и мачеха на дыбы встала, и придворные вожжи закусили – мол, слишком много и слишком дурно влияет на Кристиана эта Катрин-Башмачница. А главное, как поговаривают, король ее уже всерьез своей женой называет. Посоветовались, приняли решение, да и выслали разлюбезную Катрин из страны – сначала в тюрьму Гамбурга, а потом в земли гольштейнские, в городок Ноймюнстер, там тоже тюрьма, только уютнее, а главное – король не найдет.

В том же 1768 году Кристиан VII уже и сам всерьез почувствовал, что с головою что-то неладное творится. Голоса в голове совсем страх потеряли, ругаться стали, обзываться обидно, требовать непотребного. И решил король развеяться. И отправился в заграничное турне.

Свой неофициальный, но вполне себе дружественный визит в Англию и те страны, что по дороге подвернутся, молодой король решил совершить в хорошей компании. А то все тихо сам с собою – а иногда и не тихо, когда голоса в голове начинали вести себя плохо и требовать непотребного. Тут же хоть есть с кем в дороге, кроме них, поговорить; да и приключений проще искать не на одну задницу, а делить их со товарищи. Вполне ожидаемо в туристическую группу вошел и Конрад Хольке. И уж в Англии-то они покуролесили на славу.

Вечерами группа гостей из Копенгагена переодевалась морячками и шла в какой-нибудь задрипанный кабак в таких лондонских курмышах, куда и стража-то крайне неохотно и очень неспешно приходила, случись там заварушка. А уже в кабаке начиналась понятная простому люду забава, навроде «ответь на вопрос, отчего островитяне такие уроды, и отхвати призовых люлей». «Какой сегодня аниматор хороший! – восторгались завсегдатаи. – И конкурсы у него интересные!» Словом, прозвище Северного Разбойника Кристиан получил вполне заслуженно.

Может статься, турпоездка была бы еще более отвязной и разрушительной, если бы по дороге, в гамбургской Альтоне, его величество не повстречал Иоганна Фридриха Струэнзе. Доктор Струэнзе (ему тогда исполнился тридцать один год) занимался в Альтоне вариоляцией (не путать с вакцинацией!) местных жителей от оспы. И предложение прокатиться в компании короля принял с удовольствием: надо развеяться, отодвинуть сроки неумолимо подступающего эмоционального выгорания, ну и должность придворного врача – это вам не какой-нибудь гамбургский участковый!

Кристиан честно признался доктору, что у него это. Доктор поинтересовался: лечить будем или пусть пациент живет? Пациент ответил, что не боится тягот и лишений медицинских процедур, и Струэнзе радостно потер свои эскулапки: тогда приступим!

Лечение доктор назначил вполне себе продвинутое по тем временам: помимо традиционных кровопусканий, рвотных и слабительных средств, в ход пошел опиум (видимо, оттого и не разнес его величество в той поездке пол-Европы, а ограничился лишь тамошними кабаками и спальными районами). К слову, насчет слабительного. Ходил в те времена в королевстве такой анекдот:

Как-то раз в аптеку голландца Лоуренса ван Боомпхоффена, что в Копенгагене, вошел молодой человек в мокром, грязном рваном кафтане, со свежей царапиной на лице.

– У вас есть слабительное? Я сейчас лопну!

– Конечно есть. Расскажите, сколько вам надо времени, чтобы дойти до дому и в какой этаж надо подняться.

Фармацевт отмерил дозу и немедленно напоил больного. Наутро, едва аптека открылась, четверо королевских драбантов-телохранителей подъехали к аптеке вскачь, соскочили с седел и звеня шпорами вошли внутрь. Премьер-лейтенант протянул аптекарю сложенную записку и высыпал перед ним несколько ригсдаллеров. В записке значилось: «Любезный гере ван Боомпхоффен, вы – гений! Точность расчетов изумительная, но я забыл о цоколе моего замка, не хватило лишь полутора футов…»

Возвратившись в Копенгаген, Кристиан VII возобновил свои прежние забавы – драки и гулянки, новые любовницы, низведение городского отребья и курощение