Динамика бессознательного - Карл Густав Юнг

[302] Для начала нужно установить, каковы должны быть доказательства того, что и бессознательному тоже свойственны сновидения. Если мы желаем доказать, что сновидения суть элементы сознания, надо всего лишь показать наличие ряда элементов, по своим качествам и характеру полностью отличных от прочих, которые рационально объяснимы и понятны. Но если мы захотим доказать, что и бессознательное «видит» сны, то нам придется трактовать его элементы сходным образом. Проще всего здесь, полагаю, привести пример из практики.

[303] Пациент, двадцатисемилетний офицер, страдал от приступов сильной боли в области сердца и от ощущения удушья, словно в горле у него застрял комок. Кроме того, у него возникала колющая боль в левой пятке. Никаких органических нарушений у него не выявили. Приступы продолжались уже около двух месяцев, и пациента уволили с военной службы из-за того, что порой он терял способность ходить. Были испробованы разные методы лечения, но ни один не помог. Тщательное изучение истории болезни также не приблизило к разгадке, а сам пациент даже не подозревал о возможной причине своих страданий. Он производил впечатление человека веселого, пожалуй, даже легкомысленного, немного, быть может, грубоватого, и своим поведением словно дразнил окружающих: «Не вам с нами тягаться». Поскольку анамнез не содержал ничего полезного, я стал расспрашивать пациента о его сновидениях. Причина болезни открылась практически сразу. Непосредственно перед началом невроза девушка, в которую он был влюблен, отказала ему и обручилась с другим мужчиной. В беседе со мной он отмахивался от этой истории как от совершенного пустяка: «Глупая девчонка, если она так себя повела, я запросто найду другую. Мужчину вроде меня этакие мелочи не трогают». Именно так он пытался избыть свое разочарование и свое горе. Но позднее эти аффекты вышли наружу. Боли в области сердца вскоре пропали, а после комок в горле сгинул бесследно после того, как пациент несколько раз выплакался. «Сердечная боль» – поэтическое выражение, но в данном случае она воплотилась в реальности, поскольку гордость, по-видимому, не позволяла офицеру страдать от боли в душе. А «ком в горле», так называемый globus hystericus[203], образуется, как всем известно, из проглоченных слез. Сознание просто-напросто отстранило элементы, слишком для него мучительные, и те, предоставленные самим себе, теперь возвращались в сознание лишь опосредованно, как симптомы. Случай этого офицера вполне допускал рациональное объяснение и был совершенно понятен, причем ситуацию не составляло труда разрешить сознательно, когда бы не мужская гордость пациента.

[304] Но мы забыли о третьем симптоме. Боль в пятке никуда не исчезла. Она никак не укладывалась в описанную выше картину, ведь сердце никоим образом не связано с пяткой, и, разумеется, скорбь через пятки не выражают. С рациональной точки зрения нельзя было понять, почему в этом случае проявился третий симптом, помимо двух других симптомов. Теоретически все должно было протекать так, что осознание вытесненной душевной боли привело к обычному человеческому горю, за чем последовало бы исцеление.

[305] Поскольку я не мог полагаться на сознание пациента в качестве отправной точки пяточного симптома, мне пришлось вновь обратиться к проверенному способу, то есть к анализу сновидений. Пациент сообщил, что как-то ему приснился сон, в котором он был укушен змеей в пятку и мгновенно утратил способность двигаться. Это сновидение наглядно подсказало толкование пяточного симптома. Пятка у пациента болела потому, что именно туда его ужалила змея. С таким странным содержанием нельзя работать рационально. Мы сразу догадались, отчего у него болит сердце, но боли в пятке превосходили всякие рациональные объяснения. Пациент сам пребывал в полной растерянности.

[306] Здесь перед нами элемент, неким своеобразным способом проникший в бессознательное и, быть может, заимствовавший нечто из иного, более глубокого слоя; который нельзя измерить рационально. Ближайшей аналогией этому сновидению будет, несомненно, сам невроз. Своим отказом девушка нанесла пациенту рану, которая его парализовала и сказалась на его самочувствии. Дальнейший анализ сновидения высветил еще кое-что из предыстории заболевания, причем сам пациент осознал все это впервые. Он был любимчиком своей несколько истеричной матери. Она жалела сына, восхищалась им и так избаловала, что он никогда должным образом не успевал в школе, ибо вел себя слишком «по-девичьи». Позже он неожиданно изменился, сделался этаким мужланом и подался на военную службу, где ему удавалось прятать свою внутреннюю слабость за маской грубоватого повесы. То есть мать в известной степени его искалечила.

[307] Очевидно, что мы имеем дело с тем самым змеем-искусителем, который выступал закадычным дружком Евы: «И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту»[204]. Это библейский отголосок гораздо более древнего египетского гимна, который обычно декламировали или пели для исцеления от змеиного укуса:

Старость бога шевельнулась у него во рту

И заставила его плюнуть на землю,

И то, что он выплюнул, упало на поверхность земли.

Тогда Исида перемешала это своей рукой

С землей, которая там была,

Из этого она вылепила благородного червя

И сделала его похожим на копье.

Она не поместила его живого около своего лица,

А бросила его, свернувшегося, на тропу,

По которой великий бог имел обыкновение ходить

По своему желанию через свои две страны.

Благородный бог шел вперед в своем блеске,

Его сопровождали боги, те, которые служат фараону,

И он шел так, как делал это каждый день.

Тут благородный червь ужалил его…

<…>

Его челюсти стучали,

Все члены его тела дрожали,

И яд растекался по его телу,

Как Нил затопляет свою землю…[205]

[308] Сознательное знакомство пациента с текстом Библии оставляло желать лучшего. Быть может, он когда-то слышал о змее, кусающей человека в пятку, но быстро забыл об этом. Однако нечто глубоко бессознательное в нем сохранило эту историю и вспомнило о ней при подходящих обстоятельствах. Данная часть бессознательного очевидно стремится выражать себя мифологически, поскольку такой способ выражения лучше всего соответствует ее натуре.

[309] Но с каким именно складом ума сочетается символический или метафорический способ выражения? Он соответствует ментальности первобытного человека, в языке которого нет абстракций, есть лишь естественные и «неестественные» аналогии. Эта первобытная ментальность столь же чужда психическому, которое порождает сердечную боль и ком в горле, как бронтозавр чужд скаковой лошади. Сновидение о змее раскрывает нам эпизод психической активности, не имеющий ничего общего со сновидцем как современным