Записки психиатра. Безумие королей и других правителей - Максим Иванович Малявин

прахом мужа поклялась страшно отомстить. Калигула, к слову, хоть и малой совсем был, но уже не настолько, чтобы ничего не видеть и не понимать. В Риме Випсания Агриппина мешкать не стала: обвинила Гнея Пизона в убийстве мужа и потребовала суда. Пизон пришел на суд, будучи уверен, что Тиберий его поддержит. Но тот просто умыл руки. И отстраненно наблюдал за ходом процесса, не поддержав ни одну из сторон. А за вдову и ее покойного мужа на суде топили многие: уж очень был Германик популярен; к тому же, если уж такую заметную фигуру убрали с доски, невольно обеспокоишься – а не будешь ли конкретно ты следующим? Видя, что от императора поддержки не дождешься, что вот-вот прозвучит обвинительный приговор, Пизон написал прощальное письмо – дескать, не виноватый он, в фармации несведущий, императору верный, но раз такое дело, прощайте все, позаботьтесь о жене и сыновьях. И темной римской ночью заколол себя мечом – прямо в горло, для верности.

«Ну кто же так мечи глотает! – расстроился Тиберий. – Жил же на Востоке, уж мог бы и научиться!» Но что сделано, то сделано. Суд вынес обвинительный приговор, имущество Пизона большей частью конфисковали, а семье его даже оплакивать запретили.

Агриппина с детьми остается в Риме. Ну а что: плебс боготворит, в сенате уважают, чего бы так не жить. Ан нет: не забыла она, как Германик умирал. И не простила Тиберия, будучи уверена, что все произошло либо с его ведома, либо по его прямому указанию. Поэтому к императору относилась с заметной прохладцей, чего особо и не скрывала. И практически открыто поддерживала оппозиционных сенаторов. Тиберий тоже не спешил налаживать отношения. Более того, в 26 году на ее просьбу разрешить выйти замуж во второй раз он ответил отказом: вдова так вдова. А в 29 году так и вовсе отправил ее в ссылку на островок Пандатерия, что в Тирренском море где-то на полпути от Рима к Неаполю: тут подсуетился префект преторианской гвардии, Луций Элий Сеян (которого, кстати, Агриппина тоже считала организатором отравления и который сам был не против занять место Тиберия). Да не одну отправил, а со старшим сыном, Нероном Цезарем (не тем Нероном, не путайте). Через год с подачи Сеяна и средний из трех сыновей, Друз Юлий Цезарь, отправился в тюрьму под Палатинским дворцом.

Как знать – возможно, Сеяну удалось бы и Калигулу куда-нибудь упечь, чтобы потом удавить по-тихому, но тут над пацаненком взяла опеку прабабушка Ливия (да, та самая, которая вдова Октавиана Августа и матушка Тиберия) – и Сеян не решился с голой пяткой на такого боевого слона переть.

Итак, юному Калигуле повезло больше, чем матушке и старшим братьям: его-то взяла под крылышко прабабушка Ливия, а после того, как она в 29 году покинула бренный мир, заботу о семнадцатилетнем юноше перехватила бабушка Антония, которая приходилась покойному Октавиану Августу племянницей, а покойному же Германику матерью. Ну и сестренку Калигулы, Юлию Друзиллу, она тоже себе забрала – не пропадать же девице. А может, и не забрала, а та у нее уже давно проживала. А может, и не одна, а с двумя другими сестрицами, Юлией Агриппиной (или Агриппиной Младшей) и Юлией Ливиллой. Сами понимаете, давно дело было, и записей из паспортного стола и ЖЭКа не сохранилось.

А дальше начинается путаница, когда сложно понять, где реальные исторические свидетельства, а где – эротические фантазии и политический заказ. Уверяют (и практически не подвергают это утверждение сомнениям), будто как раз там, в доме Антонии, Калигула и предложил Друзилле поиграть в Гиппократа. И что вроде бы так они заигрались, что сестра потеряла девственность, а баба Тоня застукала их во время очередных совместных ее поисков. А еще поговаривают (особенно те, кто сильно на Калигулу батончик крошил по политическим соображениям), будто в эту игру с юношей и две другие сестренки играли. Да-да, все трое с ним одновременно! – кивали самые ангажированные. Вот, мол, какой он был негодяй еще с младых ногтей. Ну не знаю, свечку не держал, да и опытного некроманта сейчас трудно сыскать. Но если для Рима такой инцест был возмутителен и неприемлем, то для того же Египта в те времена – дело обычное, хоть и нечастое. А на Восток будущий император будет посматривать чем дальше, тем чаще. Хотя, подозреваю, в его семнадцать-восемнадцать его взгляд дальше выпуклостей и впуклостей Друзиллы так и не просквозил.

Ну а пока юный Гай Юлий Цезарь Август Германик под присмотром бабы Тони изучал науки (кстати, был он учеником много более прилежным, нежели его впоследствии хотели показать) и по ее же недосмотру практиковался отдельно в штудировании женской анатомии, матушке его и старшим братьям в заточении было откровенно кисло. В ссылке на острове Пандатерия Нерон (не тот, а который Юлий Цезарь Германик) покончил с собой в 31 году и даже не был погребен; Випсания Агриппина пережила его на пару лет, терпя нужду, голод и побои (однажды римский центурион выбил ей глаз), и в итоге умерла от истощения; Друз Юлий Цезарь Германик умер в один год с матерью в одной из камер в подвале Палатинского дворца – поговаривают, будто Тиберий Август дал приказ уморить его голодом и приказ был исполнен.

При этом к самому Калигуле у Тиберия ни особых вопросов, ни особых претензий не возникало. Более того, в 31 году он велит парню перебраться из-под крылышка Антонии к нему на виллу Юпитера, что на Капри: Антония нашептала императору на ушко, что-де Сеян, паршивец этакий, уже заточил на императора много-много острых кинжалов. И на наследников (а Калигула как раз входил в их число) тоже. Юноше провели обряд инициации и нарядили в тогу взрослого гражданина. Сеяна казнили от греха подальше, а тело сбросили с Гемонийской лестницы, и толпа разобрала его на сувениры. С прочими разобрались как положено и прирезали кого попало.

Думая о том, кто же станет императором после него, Тиберий успел себе всю голову сломать. Калигула – он, конечно, паренек перспективный. Но резкий. И про сестер его тут слухи ходят нехорошие. Внучок, который Тиберий Гемелл, – малолетний и… ну никакой. Племяш Клавдий? Не смешите мои сандалии, он никчемушник, дурачок и пьяница. А, чего там гадать – пусть будет дуумвират: завещаю империю одновременно Калигуле и Гемеллу! А там сами разберутся. А пока пусть потомок Германика административный опыт набирает, квестором империи и ему, Тиберию, послужит. Ну и что, что на дворе 33 год и