Психология стресса - Леонид Александрович Китаев-Смык

применении такого воздействия. Это обусловлено эффектом его необычности, его неожиданной экстремальности. В структуре поведения при этом как бы "разряжается" установочная боязнь потенциальной или мнимой опасности этого воздействия.

В экспериментах первой серии испытуемые были ограничены в возможности перемещения. В связи с этим были ограничены возможности анализа двигательных реакций. Исследование таких реакций экстремальных акустических воздействий было проделано во 2-й серии экспериментов.

В экспериментах второй серии во время бега при действии на испытуемых сильного, прерывистого акустического воздействия были обнаружены два типа изменения структуры движений. У семи человек (первая группа) возникало "наслоение" экстензорной реакции конечностей и туловища на структуру движений. С началом воздействия эти люди как бы подпрыгивали на бегу, вскинув руки в стороны – вверх, после чего их бег ускорялся за счет увеличения частоты и амплитуды движений. Изменения движений во время бега у других пяти испытуемых (вторая группа) характеризовались увеличением флексии (сгибания) конечностей и туловища. Когда раздавался дробный сильный звук, эти испытуемые пригибались и, слегка присев, продолжали бежать в несколько замедленном темпе. Отчетливых изменений в структуре бега у трех человек (третья группа) обнаружить не удалось.

Результаты опроса показали, что у всех испытуемых во второй серии экспериментов акустическое воздействие вызывало чувство испуга. Девять человек испытывали растерянность, у четырех из них это чувство сопровождалось некоторой дезориентацией в пространстве и частичной утратой представления о том, что им надлежит делать дальше. Из отчета испытуемого С.: "Запыхавшись, я вбежал в домик (примечание: в экспериментальную камеру). Тут раздался грохот. Это было неожиданно потому, что пока бежал – я совершенно забыл, что должно грохнуть. От неожиданности я испугался. Дальше бежал машинально, не соображая, что делаю". Из отчета испытуемого Ч.:"Я ждал этот звук, все же он раздался неожиданно. Наверно поэтому два чувства сразу возникли во мне: я вздрогнул от страха, и в то же время мне стало смешно. Я подумал: чего это я испугался. Чувство страха и дрожь внутри долго не проходили, и в то же время я переживал радостный подъем, потому что успешно прошел испытание звуком".

В период последействия акустического экстремального фактора, после прекращения бега обращала внимание значительная возбужденность испытуемых, проявлявшаяся в активизации эмоционально-двигательных и речевых реакций, а у отдельных испытуемых и во вторичном угнетении последних. Практически все испытуемые, несмотря на утомление после бега, продолжали некоторое время после окончания эксперимента ходить, оживленно обмениваясь мнениями с товарищами, ранее закончившими эксперимент. Для одних, главным образом из состава первой группы (см. выше), были характерны следующие особенности поведенческой активности: избыточная жестикуляция; резкость и размашистость движений; кажущаяся нарочитой аффективность поведения – "веселость", "бравада" и т. п.; блеск в глазах, повышенная речевая активность. У других испытуемых активизация движения при эмоциональном оживлении как бы наслаивалась на общую скованность движений. У этих испытуемых при неординарных движениях (перешагивание углублений почвы, резкий поворот при ходьбе, ходьба в условиях пересеченной местности; необходимость нагнуться, чтобы не зацепиться головой за ветви дерева и т. п.) становилась заметной неловкость движений. При опросе испытуемые сообщали, что у них после эксперимента – "нерассчитанность движений", походка "как на деревянных ногах", "дрожь в коленках" и т. д. У некоторых эти явления вызывали чувство смущения; у большинства критическое отношение к этим явлениям было понижено или отсутствовало.

У отдельных испытуемых преобладало возникшее либо во время акустического воздействия (вместе с испугом), либо через некоторое время после окончания эксперимента чувство общей слабости. Иногда оно сочеталось с повышением потливости, ознобом, чувством обиды.

Обращает внимание то, что поведение испытуемых в периоде последействия в экспериментах 2-й серии отличалось от поведения в аналогичном периоде в экспериментах 1-й серии заметно более выраженными (и проявляющимися в большем числе случаев) положительными, экстатическими эмоциями. Чувство радостного оживления в ряде случаев, как сообщали испытуемые – участники 2-й серии экспериментов, наслаивалось у них на еще не прошедшее неприятное ощущение пережитого испуга. Возникало двойственное переживание, при котором доминировали позитивные эмоции. В отличие от этого у испытуемых, сравнительно неподвижных (во время экспериментов первой серии) в периоде последействия акустического стрессора в значительном числе случаев имели место негативные переживания. Это наблюдение свидетельствует в пользу того, что в периоде последействия кратковременного стрессора интенсивная мышечная нагрузка (тем более в случае успешного завершения деятельности, связанной с этой нагрузкой) способствует активизации позитивных эмоций. Этому способствуют индивидуальные особенности, психологическая установка, особенности среды, действующего фактора и пр.

На качество выполнения корректурной пробы в экспериментах с акустическим стрессором оказывает влияние не только само довольно интенсивное звуковое воздействие, не только неожиданность начала воздействия, которая была весьма относительной и сравнительно сходной при повторных экспериментах, но главное- "незнакомость" первого воздействия, точнее, неожиданная "незнакомость" первого звучания громкого звука. Стрессогенный эффект создавала также мнимая опасность устройства, издающего прерывистый звук и расположенного в непосредственной близости от испытуемых.

В первом эксперименте с первой секунды действия звука у всех 46 испытуемых выполнение теста непроизвольно прерывалось. Двенадцать человек начиная с 3–5-й секунды после начала воздействия пытались продолжать выполнение пробы. Семеро из них сразу прекратили ее, по их словам, из-за невозможности фиксации взгляда на тексте или из-за затруднений при удерживании карандаша на нужной строке, видимо, вследствие нарушений окуломоторики и из-за дискоординации движений рук и тремора. Восемнадцать человек с момента начала воздействия и до конца эксперимента не выполняли пробу, как потом они сообщили, забыв о ней; 14 испытуемых помнили о задании, но, по их словам, им "было не до нее"; 16 человек в периоде с 15-й секунды по 120-ю секунду после окончания воздействия вновь приступили к выполнению корректурной пробы. Они выполнили ее медленнее и с большим числом ошибок, чем до начала воздействия. В среднем для этих 16 человек производительность работы по выполнению пробы после воздействия составила 12 % по сравнению с их производительностью до воздействия. Число ошибок возросло, появились такие ошибки, как пропуск строки или потеря просматриваемой строки и т. п.

Повторные звуковые воздействия намного меньше влияли на выполнение корректурной пробы. Уже при второй акустической экспозиции ни один испытуемый не прекратил ее выполнение. Приостановка корректуры возникала у ряда людей на первых секундах акустического воздействия. Затем выполнение пробы продолжалось в большинстве случаев в замедленном темпе. При последующих звуковых воздействиях качество выполнения корректурной пробы у ряда испытуемых практически нормализовалось.

Психологические аспекты акустического стресса

Как указывалось выше, индивидуальные различия поведенческих реакций при различных экстремальных воздействиях позволяли сравнительно четко и однозначно подразделять большинство испытуемых, впервые находящихся в этих условиях, на группы лиц с активным, пассивным и с неизменившимся эмоционально – двигательным реагированием. Первые отличались яркими позитивными или негативными