Эрнст Кречмер - Строение тела и характер (главы из книги)

Эта склонность к персеверации, склонность к упорному удержанию раз принятой установки должна была быть также главным фактором при меньшей отвлекаемости лептозомов при опыте над реакцией со световой доской. Она так тесно переплетается здесь, как и во многих других пунктах, со способностью к расщеплению, что отделить их друг от друга невозможно. Ясно, что способность удержать определенную установку неотделима от способности отщепить конкурирующие установки. Следовательно теоретически было бы допустимо растворить понятие персеверации в понятии расщепления. Но мы воздерживаемся от этого, так как еще не удалось выяснить - не являются ли необходимыми для осуществления персеверации наряду с этими отрицательными способностями также и положительные. Это пожалуй очень правдоподобно.

Во всяком случае способность к расщеплению и способность к персеверации представляют собой два наиболее основных элементарных фактора для всего строения личности как с интеллектуальной, так и с аффективно-волевой стороны. В первом отношении они устанавливают между прочим столь значительные дифференциально-психологические различия между "Vigilitat" ("подвижностью") и "Tenacitat" ("вязкостью") типа внимания.

4. Прочие результаты. Мы приводим здесь остальные результаты экспериментов, которые еще не объединяются в крупные элементарные общие группы, а по большей части оказываются разрозненными - или очень сложными или еще недостаточно исследованными экспериментально. Такие ценные сами по себе отдельные результаты и добавления встречаются главным образом при опыте Роршаха и затем при ассоциативном эксперименте.

При последнем Ван-дер-Горст установил помимо упомянутых персеверационных тенденций еще и другие группы - например, бессмысленные реакции, изредка проявляющиеся у лептозомов (всего 0,4% ответов). Напротив, у пикников они никогда не встречались. Он подразумевает под этим очень отдаленные, непонятные по связи ассоциации вроде: гордость - овсянка, или пирожное - Моцарт. Принципиально ближе всего подходят к ним косвенные ассоциации, которые также чаще встречаются у лептозомов, чем у пикников (у лептозомов 2,7%, у пикников лишь 0,2%). В этом случае Ван-дер-Горст подразумевает такие ассоциации, как ножик - опера, причем связь происходит через "оперировать", следовательно такие соединения, в которых оба ассоциируемые слова очень отдалены друг от друга и не имеют непосредственного соотношения, но где можно найти промежуточный момент, устанавливающий косвенную связь. Целесообразности ради можно было бы объединить в одну группу "бессмысленные" и "косвенные" ассоциации, так как первые вероятно тоже имеют косвенный промежуточный момент. который случайно не может быть обнаружен.

[173]

Напротив, предикативные ассоциации у пикников чаще, чем у лептозомов например, на слово "мать" пикники часто реагируют словами "нежная", "милая", "добрая", лептозомы - "отец", "жена", "ребенок", на слово "экзамен" пикники отвечают - "прилежно", "страх", "провал", "опасно", "выдержал", "нехорошо", лептозомы - "профессор", "вопрос", "учитель", "экзаменатор", "в 4 часа". В других примерах Ван-дер-Горста также ясно проявляется сухая, сдержанная положительность лептозомов в противовес наивно-чувственному тону ассоциаций пикников. На этом более сильном выступлении "элементов чувств" ("Gefuhlswort") у пикников основано вероятно различие, подразумеваемое Ван-дер-Горстом под выражением "предикативные ассоциации". Независимо от Ван-дер-Горста Мунц также подчеркнул при роршаховском опыте тот же самый контраст между сухой положительностью и наивной эмоциональностью.

С этой аффективной замкнутостью лептозомов связан и тот факт, что они вообще часто отказываются от роршаховсого опыта, тогда как с пикниками этого почти не бывает. Но здесь мы не будем больше говорить об этой точке зрения, которая ведет нас в чисто аффективную область.

Следует еще упомянуть, что при опыте Роршаха у не-пикников наблюдается преобладание обобщающих ответов над детализирующими (по Энке у пикников - 20%, у лептозомов - 58,3%). Вероятно это происходит опять-таки вследствие более сильных абстрагирующих способностей лептозомов, благодаря которым им легче отщеплять части от общего впечатления, т.е. пренебрегать подробностями, тогда как пикник охотно останавливается как здесь, так и вообще на реалистическом многообразии конкретного явления и не может отбросить что-нибудь из чувственного комплекса впечатлений. В этом вероятно есть принципиально общее с тахистоскопическим опытом слов, имеющим в остальном совершенно другой психологический механизм (искусственное расщепление полной смысла общей формулы, не имеющей никаких предметных деталей).

Наконец, еще одно слово относительно двигательных реакций лептозомов при опыте Роршаха. Поскольку они заключают в себе элементы формы, постольку они могут быть трактованы с точки зрения опыта с цветами и формами. Поэтому они должны были бы все же отражать еще один чрезвычайно сложный признак личности шизотимиков. В них должны быть скрыты антропоморфные элементы - тенденция к одушевлению, к субъективированию, к аутистическому уподоблению внешнего мира своему "я", что вообще проходит через всю психологию шизотимиков. Противоположностью этому является объективирующая предметность пикнических ответов о красках и формах. Как и вообще при Роршахе, пикники дают больше описаний предметов и пейзажей, а лептозомы, напротив, больше человеческих фигур, лиц, танцоров, гримас, образов, сновидений, нереальных картин.

Из сомнительных или отрицательных результатов мы уже коснулись вопроса "объема сознания"; здесь возможно прийти к положительным результатам при исключении гетерогенных факторов опыта. Различия в частоте смешения красок, в том виде. как их дифференцировал Ван-дер-Горст, показались нам при личном дополнительном исследовании не настолько значительными, чтобы вывести из них заключения. Исследования относительно порога пространства, предпринятые в виде опыта Киблером, не были продолжены вследствие того, что оказались явно отрицательными.

[174]

d) ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ, ЖИВАЯ ЛИЧНОСТЬ И ПСИХОЗЫ

Сравним экспериментальные результаты, с одной стороны, с описательной статистикой и наблюдениями над здоровыми, с другой - с результатами клинического исследования эндогенных психозов. Мы увидим тогда, что в том и другом направлениях тянутся соединительные пути, дающие возможность образовать замкнутую группировку главных психологических факторов.

Что касается различий в восприимчивости к цветам и формам, то они раньше всего выяснены посредством экспериментов. При опыте Роршаха поведение шизофреников и циркулярных в отношении красок и форм, как и вообще в эксперименте, параллельно поведению здоровых лептозомов и пикников. В отношении литературной одаренности Энке уже исследовал несколько характерных примеров и выделил параллели для эксперимента; так у Хольдерлина иногда прямо бросается в глаза проявление динамических форм описания, как, например, в "Осеннем празднике" описание горного пейзажа: "И как повозки, запряженные оленями и косулями, тянутся в горы и несясь торопится тропинка".

Впрочем при учете элементов цвета и формы в живой индивидуальной психологии следует соблюдать величайшую осторожность. Дело идет только о чем-то более или менее приблизительном: шизотимик не слеп по отношению к цветам, как циклотимик - по отношению к форме. Даже беглое исследование целого ряда художников показывает уже, что вовсе не исключительно пикники являются художниками красок, а лептозомы - художниками форм. Конечно имеются показательные примеры яркого языка форм при относительно игнорируемом языке красок именно у крайних шизотимиков, как, например, у Микеланджело и Фейербаха, и, наоборот, ярко выраженные примеры сильного чувства красочности, проявляющегося в границах реалистичной предметности, как у Лейбеля или Тома, что можно приблизительно считать параллельным с реакциями на цвет и форму пикников при опыте Роршаха. Но нужно принять во внимание, что отношение к краскам и формам в психологии художника перекрещивается всегда с другими конституционально-биологическими факторами, в особенности с экспрессионистическими и беспредметническими установками.

Таким образом у шизотимика цвет (более или менее отрешенный от реальности) как экспрессионистический элемент приобретает иногда большое значение, так же как и в некоторых абстрактных экспериментах импрессионистов над красками. Все это можно было бы дополнить характерными примерами, что завело бы нас однако слишком далеко.

Следовательно в жизни результирующая картина бесконечно сложна, но нужно всегда иметь в виду скрывающийся в ней фактор восприятия красок и форм в его конституциональном сродстве. Даже перекрещиваясь с другими факторами, он естественно остается основной составной частью для создания личного мировоззрения, для эстетических и научных направлений дарований и для всех вопросов личного вкуса.