Трагедия личности - Эрик Эриксон

и противоречащие себе «я» будут частью оснащения человека: поистине психическое впадение в немилость. По причине этого внутреннего раскола только рассудительные родители, ощущающие себя частью вполне справедливого общественного и мирового порядка, могут передать целительное чувство справедливости.

* * *

Третья жизненная добродетель — Целеустремленность. Принимая само собой разумеющимися правила представления, мы теперь можем быть более краткими: целеустремленность — это смелость преследовать значимые цели.

При затянувшейся незрелости инфантильного человека, ему свойственно развивать рудименты воли в ситуациях, в которых он не вполне знает, что ему нужно и почему, что делает его своеволие временами почти отчаянным. К тому же он должен развить в «простой» фантазии и проявить рудименты целеустремленности: временную перспективу, дающую направление и концентрацию согласованному стремлению.

То, что человек начинал как играющий ребенок, оставляет, однако, отпечаток актерской и ролевой игры даже в том, что он считает высшими ценностями. Он, будучи взрослым, видит их происходящими в картинах его прошлого, их он проецирует на большее и более совершенное будущее, их он разыгрывает в обрядовом настоящем с одетыми в форму актерами в ритуальных ситуациях…

Как нам назвать следующую добродетель? К тому, что я имею в виду, ближе всего подходит Умение. И все же нетрудно согласиться, что качество, которым наделено все живое, все-таки должно иметь вторичный кризис на одном из этапов жизненного цикла. Чувство умения, во всяком случае, характеризует то, что, в конце концов, становится мастерством. Конечно, со времени его «изгнания из рая» человек всегда был склонен отвергать труд, считая его нудным и рабским, и признавать самыми счастливыми тех, кто может выбирать: работать или не работать. Фактом, однако, является то, что человек должен учиться работать, как только его ум и способности готовы, чтобы их «пустить в дело» с тем, чтобы сила эго не атрофировалась.

В процессе эволюции сложилось так, что человек, когда он достигает возраста обучения основным элементам технологии культуры, является самым неприспособленным из животных. Рудименты надежды, воли и целеустремленности рисуют будущее лишь со смутно представляемым кругом задач. Теперь ребенку необходимо показать основные способы, ведущие к соответствию техническому образу жизни, ибо (вопреки современным апостолам инфантильного Эроса) в инфантильной сексуальности нет и следа умения… В детстве мимолетное приложение инстинктуальной энергии в эротических возможностях велико и часто существенно, но ее выход в удовлетворение и завершенность крайне ограничены. В таком случае понятен смысл того, что период психосексуальной латентности позволяет человеку развить инструментальные возможности тела, сознания и мира вещей и отложить дальнейшее развитие по сексуальной и сенсуальной осям до тех пор, пока они не станут частью большей области социальной ответственности.

В школе может оказаться так: то, что «работает» в формировании мысли и неиспользовании физической координации, «работает» и в случаях сотрудничества. Все культуры поэтому встречают эту стадию предложением обучения поддающимся совершенствованию умениям, ведущим к практической пользе и прочным достижениям. Все культуры также обладают своей логикой и своими «истинами», которым можно научиться путем упражнения, практики и ритуала. Там, где грамотность — это общая основа для будущей специализации, правила грамматики и алгебры, конечно, образуют более абстрактную демонстрацию творений реальности. Поэтому рудименты умения и рассудительности готовят ребенка к будущему ощущению мастерства, без которого не может быть «сильного эго». Без него человек чувствует себя уступающим в оснащении и способности соответствовать своим возможностям, все увеличивающемуся радиусу подвластной реальности.

Ребенок на этом этапе готов к разным специализациям и с большой охотой будет учиться тому характеру производства, который уже вошел в его ожидания на уровне идеальных примеров, реальных или мифических, и который теперь предстает перед ним в лице учителей-взрослых или сотрудничающих сверстников.

Именно так индивид развивает на каждом этапе значительное продвижение в эволюции человека путем присоединения большей части его культуры. В этом случае его развивающиеся способности позволяют ему понять основные данные технологии и элементы объяснения, которые дают возможность обучить методам.

Следовательно, умение — это свободное упражнение в ловкости и уме при выполнении заданий, не тронутое инфантильной неполноценностью. Это основа сотрудничества в технологиях, и, в свою очередь, она основывается на логике инструментов и приемов.

* * *

Следующая добродетель — Верность. Когда в период полового развития человека созревает его сексуальность, он еще не готов быть супругом или родителем. В самом деле, это серьезный вопрос — делает ли человека ранняя свобода в прямом использовании его сексуальности более свободным как личность в качестве гаранта свободы других. Во всяком случае, равновесию этого молодого человека решительно угрожает двойная неуверенность в недавно созревшем сексуальном механизме, который нужно держать в состоянии ожидания во всех или некоторых из его функций, пока он готовится занять свое место в мире взрослых. Его вытекающая отсюда импульсивность, перемежающаяся с принудительным ограничением, хорошо известна и подробно описана. Во всем этом, однако, за внутренней согласованностью и прочным набором ценностей можно распознать «идеологические» искания, и я бы назвал данное качество эго, которое появляется начиная с юности, Верностью.

Bepность — это способность сохранять преданность, которая свободно избирается, несмотря на неизбежные противоречия системы ценностей.

Это краеугольный камень личности, и она получает вдохновение от подтверждающих идеологий и товарищей.

В юности такая истина проверяет себя несколькими способами: высокое чувство долга, точности и правдивости в пределах реальности: чувство правдивости как в искренности, так и в убеждении, качество подлинности, как в достоверности, свойство преданности, «приверженности», честность по отношению к правилам игры, и, наконец, все, что имеется в виду под привязанностью — свободно даваемая, но обязывающая клятва, роковым образом предусматривающая проклятие, которое постигает отступников.

Когда Гамлет, эмоциональная жертва вероломства своих королевских родителей, ставит вопрос: «Быть или не быть?», он демонстрирует на словах и на деле, что для него «быть» возможно лишь при условии сохранения верности (себе, любви, короне), а остальное — это смерть. Культуры, общества и религии предлагают юноше в виде духовной пищи некоторую истину в обрядах, в ритуалах подтверждения в качестве члена тотема, клана или веры, нации или класса, которые отныне должны быть его сверхсемьей. В настоящее время мы также обнаруживаем могущественные идеологии, которые требуют и получают верность (и, если требуется, раннюю смерть) от молодых.

Кроме всего прочего юноше необходимо подтверждение со стороны взрослых и сверстников. Личность обязана своей эволюционной и исторической значимостью тому факту, что пока социальным группам людей, не составляющим уже вид в природе, но не представляющим еще человечества в истории, потребовалось почувствовать с тщеславием или уверенностью, что они какого-то особого вида, который обещает каждому индивидууму участие в группе избранных.

Племенная, национальная или классовая группа требует, однако, чтобы