Гуттаперчевый человек. Краткая история российских стрессов - Яков Моисеевич Миркин

– 212,9 млн фр., доходы – 248,5 млн фр.[173] Отличная прибыль! Личное состояние Наполеона к 1812 г. – 300 млн фр. золотом[174]. С учетом инфляции за 200 лет – многомиллиардные суммы.

У французов своя точка зрения на императора. Он модернизировал Францию. Всегда есть место безрассудной любви. Но упорство Наполеона в новых захватах, в новой крови – каждый год – наталкивают на мысль о том, что его постоянно сжигало маниакальное, безотчетное, неугасимое желание – найти новую жертву. Ни стыда, ни чувства вины, ни раскаяния – лишь огромное наслаждение от войны, самой по себе.

Уходя из Москвы в 1812 г., он дал приказ взорвать Кремль. Зачем? Приказ мстительный, бесполезный! «21 октября начались кремлевские взрывы, от которых в Москве затряслась земля. Взлетели на воздух здание Арсенала, часть кремлевской стены, начались пожары в Грановитой палате, в соборах, разрушены были частично Никольская башня и башни, выходящие в сторону реки, загорелись было соборы. Взрывы были такой страшной силы, что рушились стены построек не только в ограде Кремля, но и за Кремлем… Иван Великий уцелел случайно… Кремль и площадь возле Кремля после каждого взрыва долго оглашались воплями и стонами израненных, полузадавленных, насмерть перепуганных людей»[175].

Что же это за человек? «Одного я бил, другого царапал, и все меня боялись. Больше всего приходилось от меня терпеть… брату… Я его бил и кусал»[176]. Угрюмый, замкнутый в малом возрасте, «быстро и надолго раздражался, не искал ни с кем сближения, смотрел на всех без почтения, без приязни и без сочувствия, очень в себе уверенный»[177]. Феноменальная память, «способен работать день и ночь»[178], спал по 4–6 часов, жестокий, беспощадный – «полная бестрепетность и быстрая решимость, с которой Бонапарт пошел на такое до тех пор не употреблявшееся средство, как стрельба из пушек среди города в самую гущу толпы»[179]. Всегда готовый к насилию, «большие батальоны всегда правы»[180]. И какой нарциссизм! «Подвластные мне народы Италии… должны помнить, что в одном моем мизинце больше ума, чем во всех их головах, вместе взятых»[181].

«Низкорослый… никогда не отличавшийся физической силой, нервный, подверженный каким-то похожим на эпилепсию припадкам»[182]. А еще – судорогам, приступам бессознательного состояния, припадкам ярости, когда катался по полу, все бил и ломал[183]. «Он порой впадал в обморочное или полуобморочное состояние»[184]. Во время сражений – «приступы непреодолимой сонливости»[185]. В 1810-х как будто стремился к смерти, замаскированному самоубийству, намеренно подставляя себя под огонь. Пытался покончить с собой, приняв яд (1814)[186].

В то же время – создал сверхцентрализованное государство, все подчинил себе, гений, или, скорее, злой гений в тактике, стратегии и дипломатии. Объявил себя императором и сам возложил – во время пышнейшей коронации – корону себе на голову, выхватив ее из рук папы римского! Никому не отдал!

«Я хотел обеспечить за Францией господство над всем светом. Следовало призвать все население целиком к оружию»[187]. Господство над всем светом? Все население к оружию? «Через три года я буду господином всего света» (1811)[188]. Зачем? «Он так… отождествил себя с Францией, что у него… было готово оправдание всему тому, что он делал; благо Франции, величие Франции, безопасность Франции»[189]. Франция – это я?

Фигуры, подобные Наполеону, возникали не один раз. Уверенный в своем величии, замыкающий все на себя эгоцентрист, присваивающий себе всю власть, одержимый только собой – и расходующий свой народ как просто ресурс. Живущий в иллюзорном мире. «Он сам создавал себе иллюзии», «ни у одного человека разум и суждение не обманывались до такой степени, не были в такой мере доступны ошибке, не являлись в такой мере жертвой… воображения и собственной страсти»[190].

Кажется, что он просто не мог иначе. Науке известен тип диктатора – «удачливого психопата». Или, еще хуже, социопата, скрывающегося под маской гения, человека из «черной триады» психологии – нарциссизм, макиавеллизм, психопатия. Двести лет после Наполеона дали много стран и много имен тех, кто тоже был наполеоном, но не в специально устроенном для этого месте, а в реальности. Они были, есть и будут. Тяга к власти, наслаждение от того, чтобы пригнуть, распять, ложное величие – в монументальности, в войнах и убийствах, слава – черная слава, все это по-прежнему живая ткань истории.

Россия получила от Наполеона сполна.

1861. Воодушевлять. Александр II

[191]

Есть времена дремоты, а есть – скорейших перемен, когда общество приходит в движение. Не страна, а взрыв энергии. И всегда есть автор – тот, кто в эпицентре решений, чья подвижность, яркость и власть создают перевороты во всем. Середина XIX в. удивительно близка нам. Общество – усталая, напряженная вертикаль. Пыльный плац. То же брожение в идеях, кто – в багряно-венценосное, кто – в англо-франко-германское, а кто – в социализм. И все тот же нарастающий разрыв в технологиях с Западом. Сильное давление из-за рубежа на границы, на ценности, на способы жить.

За всем этим – крайняя нужда в авторе перемен. И он появился. Причем высочайший, самый первый, сам государь – Александр Второй.

Освободитель крестьян. Довел до дела, до ума отмену крепости, зревшую при двух прежних царях. Продавил ее через дворянство (кто без боя отдаст свою собственность?). И пусть не так, как хотел, не полностью – но добил стыд, рабство. «Толпы крестьян и образованных людей стояли перед Зимним дворцом и кричали "ура!". Когда царь показался на улице, за его коляской помчался ликующий народ»[192].

А что еще? Великая земская реформа 1864 г. Вместо слепой вертикали – выборность, земские собрания и управы в губерниях и уездах. Никогда этого не было на Руси. Земские школы, больницы, почта, дороги. Состоятельные семьи (в выборах был имущественный ценз) отныне могли лучше, сами обустраивать свои и «низших классов» места обитания. Вертикаль дрогнула, власть рассредоточилась, пусть под губернаторами, стала умнее, быстрее, чем при тупом, прямом подчинении сверху донизу, по-гоголевски. И еще ведь городская реформа 1870 г. Тоже выборы, городские думы, управы, головы и, самое главное, хозяйство и финансы города в руках тех, кто в нем живет. Значит, больше благоустройства, процветания мест.

А кроме этого? Университетская реформа 1863 г. Минимум вмешательства в жизнь университета, максимум свобод и выборности внутри него. Университетские собрания, правление, суд, открытость и подотчетность им в расходах. Высочайше утвержденная отправка за границу будущих светочей. И, наконец, рост в два раза жалованья профессуре.

Реформа школьного