Исследование сновидений в состоянии ясного сознания - Фредерик ван Эден

с нетерпением ожидать следующего такого случая. Я приготовился для внимательного наблюдения, надеясь при этом продлить и усилить осознанность.

В январе 1898 г. мне удалось повторить такое наблюдение. В ночь с 19 на 20 января мне снилось, что я лежал в саду перед окнами своего кабинета и смотрел через оконное стекло в глаза моей собаки. Я лежал на животе и пристально наблюдал за собакой. Однако в это же время я совершенно точно знал, что вижу сон и что на самом деле я лежу на спине в своей кровати. Затем я решил проснуться, медленно и осторожно, и посмотреть, как мои ощущения связанные с лежанием на животе перейдут в ощущения связанные с лежанием на спине. Так я и сделал, медленно и сознательно; и переход, которому с тех пор я подвергался многократно, оказался чудесным. Это подобно чувству соскальзывания из одного тела в другое, сопровождаемое двойственным воспоминанием двух тел. Я помнил что чувствовал в своём сновидении, лёжа на груди; но, возвращаясь в состояние бодрствования, я помнил также ощущения своего физического тела, которое всё это время спокойно лежало на спине. Это наблюдение раздвоения памяти бывало со мной с тех пор много раз. Бесспорно, что эти наблюдения почти неизбежно приводят к концепции тела сновидения.

Г-н Хэвлок Эллис говорит с насмешкой, что некоторые люди, которые «барахтаются в оккультизме», рассказывают об астральном теле. Но ели бы он пережил хотя бы один из этих опытов, он бы почувствовал, что мы не можем избежать ни «барахтанья» ни тела сновидения. В осознанном сновидении, ощущение обладания телом — обладанием глаз, рук, уст и т. д. — совершенно отчётливое; и всё-таки в то же самое время, я знаю, что физическое тело спит и занимает совсем другое положение. При просыпании два ощущения, так сказать, сливаются, и я помню так же чётко как действия тела сновидения, так и неподвижность физического тела.

В феврале 1899 г. у меня было осознанное сновидение, в котором я провёл следующий эксперимент. Я начертил своим пальцем, смоченным слюной, влажный крест на ладони своей левой руки с намерением увидеть останется ли он там после пробуждения. Затем мне приснилось, будто я проснулся и почувствовал влажный крест на своей левой руке, приложив её ладонью к своей щеке. Затем, спустя некоторое время, я проснулся по-настоящему и сразу же обнаружил, что рука моего физического тела лежала всё это время на моей груди, сжатой в кулак.

Наиболее чудесным во время осознанного сновидения является ощущение собственного голоса, и даже после многократных переживаний подобного рода, это остаётся источником удивления. Я разговаривал (в сновидении) так громко, как только мог и, хотя, я вполне сознавал, что моё физическое тело лежит в состоянии глубокого сна, мне с трудом верилось, что такой громкий голос неслышим в бодрствующем мире. Хотя я и пел, и кричал, и просто громко разговаривал в сотнях сновидений, моя жена никогда не слышала моего голоса, а в нескольких случаях могла заверить меня, что спал я вполне мирно.

Я не могу в этой статье дать даже краткий и поверхностный отчёт о многих интересных деталях этих сновидений. Я вынужден сохранить их для моей большей работы. Боюсь только, что лишь неоднократное личное знакомство с этими фактами может убедить людей в их значимости. Приведу ещё несколько примеров, чтобы дать понятие об их характере.

9-го сентября 1904 г. мне приснилось, что я стою у стола перед окном. На столе находились различные предметы. Я совершенно осознавал, что я вижу сон, и стал размышлять, какие бы мне провести эксперименты. Начал я с попытки разбить стекло ударом камня. Я положил небольшую стеклянную плитку на два камня и ударил по нему третьим камнем. Однако он не разбился. Затем я взял со стола изысканный красный бокал и со всей мочи ударил его кулаком, рассуждая тем временем как опасно это было бы в бодрствующей жизни; однако, бокал оставался целым. И вдруг, когда я вновь посмотрел на него спустя некоторое время, он оказался разбитым[33].

Он разбился совершенно правильно, но немного позже, подобно актёру, пропустившему свою реплику. Это дало мне очень забавное впечатление пребывания в поддельном мире, хитро сымитированном, но с небольшими изъянами. Я взял разбитое стекло и выбросил его из окна, чтобы узнать услышу ли я звон. Я ясно услышал шум и даже увидел двух собак, убегающих прочь, что было вполне естественно. Я подумал: «какой же забавной получилась имитация мира». Затем я взял графин с красным вином и попробовал его на вкус, и отметил с совершенной ясностью ума: «Да, ощущение вкуса тоже можно испытывать по своей воле в мире сновидений, это действительно вкус вина».

Есть высказывание немецкого поэта Новалиса о том что, когда нам снится, что мы видим сон, мы близки к пробуждению. Этот взгляд, разделяемый большинством наблюдателей, я должен решительно отвергнуть. Осознанные сновидения случаются в глубоком сне и, как правило, не заканчиваются пробуждением, если только я не желаю это сделать намеренно. Однако в большинстве случаев я предпочитаю продлевать сновидение настолько, насколько это возможно; затем осознанность исчезает и даёт место другим видам сновидений, и, что кажется примечательным, последующий вид часто является «демоническим сновидением», тип «F», о котором я сейчас и буду говорить.

[F: демонические сновидения и общение с мёртвыми]

Часто случается, мне снится, что я просыпаюсь и пересказываю своё осознанное сновидение кому-то другому.

Это последнее является, таким образом, сновидением типа «А». Из этого сновидения я просыпаюсь в реальном бодрствующем мире, будучи очень сильно изумлён забавными скитаниями моего ума. Впечатление такое, как если бы я восходил сквозь сферы различной глубины, из которых осознанное сновидение было глубочайшей.

Могу утверждать, что все без исключений мои осознанные сновидения случались между пятью и восьмью часами утра. Особое значение этих часов для наших сновидений часто отмечалось, среди прочих, Данте в его «Чистилище» [вторая часть «Божественной комедии»], где он говорит о часе, когда ласточки начинают петь, и наш ум наименее обременён материальным телом.

Осознанные сновидения является также и символичными, хотя и совсем иначе, чем другие виды сновидений.

Я никогда не замечал в них ничего сексуального или эротичного. Их символизм принимает вид прекрасных пейзажей, различных световых явлений, солнечного света, облаков, и особенно яркого синего неба. В идеальном случае осознанного сновидения я проплываю сквозь безмерно широкие ландшафты с ясным солнечным небом и с чувством блаженства и благодарности, которое побуждает меня говорить о нём красивыми словами благодарности и набожности.

Иногда эти