Заблуждения убеждений. Услышать зов души в мире, одержимом счастьем - Джеймс Холлис

его слова звучат по-прежнему мрачно и пророчески. Один из избирателей Трампа сказал, что голосовал за него, потому что это единственный способ заявить о своем существовании. Другой отметил, что они, те, кто голосовал за Трампа, – те самые люди, над которыми пролетают самолеты на пути с одного побережья на другое. В своей книге «Эления Хиллбилли» Джей Ди Вэнс писал, что бедные белые, оставленные на обочине жизни, – самая пессимистичная группа в Америке, даже в сравнении с бедными афроамериканскими и латиноамериканскими сообществами.

Кто же «эти люди»? Я сам вырос среди них. Я родом из той же среды, о которой здесь говорю. Во времена Великой депрессии моего отца заставили бросить школу после восьмого класса и отправили работать на фабрику, где он в итоге провел всю свою жизнь. Моя мать, оставшаяся сиротой, выросла в бедности и работала секретарем. Главный посыл, который они мне передали – и словами, и самим укладом жизни, – был прост: «Не надейся, не жди, не проси – так не будет разочарований». Они говорили это не из жестокости, а из заботы – пытаясь защитить меня от того, через что прошли сами. И все же вместе с этой заботой я получил незримую установку на смирение и внутреннюю капитуляцию перед судьбой. Я бесконечно благодарен за то, что родился в то историческое время, когда бедный ребенок все еще мог получить образование, и мне выпал шанс поступить в колледж. Мой друг детства, незабвенный Кент Уилсон, жил через дорогу. Он получил стипендию Гарварда, потом MBA, а позже прожил долгую, насыщенную жизнь в австрийском Бадене, под Веной. В детстве он ел хлеб, залитый молоком, – ни жалоб, ни претензий, ничего. Мы не питали никаких ожиданий, но что-то внутри нас подталкивало двигаться дальше, хоть на темную сторону Луны, если потребуется.

Итак, что произошло в 2016 году? Голос подали обездоленные, голос подали те, кто был полон гнева, и хотя они не составляли большинство, их оказалось достаточно, чтобы победить благодаря архаичной избирательной системе, унаследованной нами от политиков XVIII века, которые создали ее, чтобы защитить страну от восстания народа и избрания им демагога, которого так опасался Г. Л. Менкен. С тех пор Трамп стал катализатором, питательной средой и бенефициаром глубокого кризиса, который ощущают многие наши соотечественники, а мы стали расколотой и поляризованной нацией. Еще в девятнадцатом веке Бенджамин Дизраэли, который впоследствии стал премьер-министром Великобритании, писал о двух нациях, которые враждовали в его время: богатых и бедных. Этот же растущий разрыв сегодня угрожает стабильности всего мира, поскольку пропасть становится все глубже.

Еще более глубокий разрыв пролегает между теми, кто надеется на свое будущее, и теми, кто ощущает, что будущее ускользает от них, оставляя их позади. Для многих религиозных консерваторов демографические сдвиги работают против них: их доля в электорате неуклонно снижается, а ценности, которые казались незыблемыми, уступают место новым образам жизни и иным социальным нормам. Мои родители, например, верили, что такие вещи, как гендерная идентичность и гендерные роли, даны самой природой и Богом – а не являются социальными конструкциями, которые можно разобрать и пересобрать, как это уже не раз случалось. Расы и этнические группы, по их убеждению, имели свои заранее определенные места в обществе – и эти места, разумеется, были подчиненными. Но вот мир «неизменных истин» рассыпался в прах, обнажив пугающую бездну неопределенности. А человеческое эго плохо переносит неопределенность – ему нужна ясность, ощущение контроля, предсказуемый порядок вещей. Когда старые ориентиры рушатся, уровень тревоги неизбежно растет – отсюда и ярость консервативных групп, переживающих утрату власти и статуса.

Поскольку демография им не благоволит, многие из них пытаются перекроить систему, чтобы сохранить влияние, – и ищут «спасителя», который возглавит крестовый поход против постмодерна. В условиях нарастающей неопределенности многим хочется вернуться к старому миру – пусть даже в нем они не всегда были в привилегированном положении, он хотя бы давал ощущение устойчивости. Но суть самой природы – в постоянном движении, и никакие контрмеры не способны остановить этот поток. Да, можно временно притормозить перемены, но в данном случае джинн уже выпущен из бутылки – и обратно его не загонишь. Как писал польский социолог и философ Зигмунт Бауман, мы живем – и, возможно, всегда жили – в мире текучем, а не статичном. Если модерн и постмодерн по своей сути текучи, то попытка зацепиться за прошлое – это все равно что пытаться схватить воду голыми руками. Желание вернуться в тот мир, каким он лишь кажется в воспоминаниях, – это не более чем мираж.

Пока значительная часть общества отвлекается на так называемые разделяющие вопросы, такие как аборты, школьные молитвы и права меньшинств, наша страна, несмотря ни на что, движется в сторону свободы и справедливости для всех – так, как было обещано более двухсот лет назад. Среди этих избирателей, конечно, есть фанатики и расисты, но подавляющее большинство – это просто люди, напуганные будущим, в котором они не видят для себя места. Самая многочисленная группа – это те, кто чувствует себя покинутым временем, которое еще недавно казалось им своим. Изменения в экономике и сдвиги в перспективах будущего, потеря прежних ориентиров, давление со стороны этнических групп, компьютерные технологии, автоматизация, вынос производств за рубеж – все это рушит привычную картину мира. В моем детстве часто говорили: «Как обстоят дела у General Motors, так обстоят дела у всей страны». Сегодня это звучит почти наивно на фоне Toyota, Mercedes, BMW и глобальных экономических трансформаций последних десятилетий. Легендарная US Steel теперь принадлежит японской компании, а большинство товаров, которые мы потребляем, прибывает из дальних портов.

Циничное разыгрывание так называемых «разделяющих вопросов» ставит перед нами серьезную психологическую загадку: почему так много людей голосуют вопреки своим собственным интересам? Если, как гласит старый политический афоризм, «все дело в экономике, глупец», то почему же многие избиратели, в то время как ключевые отрасли промышленности либо уже перебрались за границу, либо истощают ресурсы, как это делает добыча угля и газа, продолжают голосовать за кандидатов, поддерживающих эти процессы? Ответ на подобный вопрос, безусловно, сложен, но в основе всего лежит страх – перед переменами, перед неопределенностью, перед утратой привычного порядка вещей и контроля над жизнью. Любое значительное и быстрое изменение вызывает первобытные защитные реакции, но одни из нас способны обрести новую перспективу и увидеть более широкую картину, а другие – нет.

Исследование за исследованием показывает, что люди делают выбор «интуитивно», а не в результате размышлений, то есть они выбирают исходя из того, какой комплекс в данный момент