Психика и жизнь. Внушение - Владимир Михайлович Бехтерев

В высших сложных организмах, обладающих нервной системой, взаимное соотношение жизни и психики представляется на первый взгляд не столь простым. Эти два явления могут здесь показаться разъединенными друг от друга. Но тем не менее достаточно уже простого анализа, чтобы убедиться в прямом и самом тесном соотношении психики и жизни и у высших животных. Раздражительность высших организмов или их реакция на окружающее разве не предполагает определенной зависимости их частей от одного регулирующего механизма, который заложен в нервной системе, являющейся в то же время и местонахождением психики? А раздражительность ведь необходимое условие питания и обмена.

Хотя вышеуказанная зависимость с первого раза кажется не в такой мере значительной, чтобы процессы питания тканей не могли происходить сами по себе без участия нервной системы, но иллюзия тотчас же разъясняется, как только мы примем во внимание, что у высших организмов между различными органами существует строгое разделение труда и что процессы питания здесь неразрывно связаны с кровообращением, которое находится в полной зависимости от деятельности нервной системы и которое представляется столь отзывчивым на все вообще психические импульсы.

Далее объединение психики и жизни высших организмов видно из следующего: всякий организм есть «связная разнородность» (термин Г. Спенсера), под которой мы должны понимать известную «гармонию» Биша и которую недавно Бурдо прекрасно охарактеризовал в следующих выражениях: «Когда подумаешь, – говорит Бурдо, – о разнообразии органов, из которых состоит человеческое тело, о разнообразии тканей, служащих для построения этих органов, о поражающем воображение числе пластид, собранных в тканях, о разнородности молекул в каждой пластиде, наконец, о числе производных или первоначальных остатков каждой органической молекулы, то оказываешься перед таким количеством частей, частиц и частичек, которое превосходит все, что может представить себе воображение, и прямо переходит в бесконечность. Последовательные группировки этих элементов соподчиняются взаимно и составляют иерархические ряды, что окончательно приводит к единству организма. Постоянно стремясь к перемещению, к изменению и обновлению, эти материалы собираются, вступают во взаимные сочетания и разъединяются по таинственным законам равновесия. Помимо всякого нашего сознания в нас совершается постоянная работа организации и синтеза, имеющая своей целью связать в одно индивидуальное явление жизни громадное множество элементов посредством действий одновременно механических, физических, химических, пластических и функциональных»[40].

Но спрашивается, чем же устанавливается эта «связная разнородность», эта «гармония» в организме? Без сомнения, общей подчиненностью всех функций организма нервной системе. Не подлежит никакому сомнению, что функции питания, кровообращения, дыхания, тепловой экономии и размножения находятся в прямой зависимости от нервной системы. Есть ли вообще какие-либо ткани, независимые в своих жизненных отправлениях от деятельности нервной системы? Опыт решительно говорит против этого.

Во всяком случае процессы питания и обмена у высших животных находятся в самой тесной зависимости от нервной системы и психической деятельности, свидетельством чему служат, между прочим, изменения питания и кровообращения, происходящие под влиянием поражений нервной системы, а равно и под влиянием психических воздействий того или другого рода[41].

Так как аккумулятором скрытой энергии у высших животных является нервная система вообще, то очевидно, что экспериментальным путем легче всего выяснить влияние вышеуказанной энергии на питание тканей именно здесь. И что же оказывается? Как только мы перерезываем центробежные проводники, обособляя этим мышечную ткань от воздействия нервной системы с ее скрытой энергией, тотчас же начинается процесс медленного умирания периферической части нерва и мышцы, известный под названием перерождения и приводящий постепенно к совершенному исчезновению нерва и мышцы, на месте которых остаются лишь соединительно-тканевые элементы.

Так как не подлежит никакому сомнению, что отсутствие движения даже в течение продолжительного времени не приводит ни к чему подобному, то отсюда понятно, что процесс постепенного умирания нерва и мышцы обязан устранению импульсов той энергии, которая содержится в центрах. Подобные же явления постепенного умирания в форме перерождения известны не только в отношении всех вообще нервных волокон и мышечных элементов, разъединенных со своими ближайшими центрами, но также и в отношении всех железистых органов, состоящих из эпителиальной ткани. И здесь сущность процесса вслед за перерезкой ближайших нервных приводов, известных под названием трофических, сводится к развитию перерождения и атрофии железистых элементов, исключительно благодаря устранению импульсов, исходящих из нервных центров, этих носителей энергии. Если в известных случаях железистая ткань остается более стойкой по отношению к перерезке нервов, то можно, наверное, сказать, что мы имеем здесь особые нервные узлы на периферии, скрытая энергия которых и поддерживает питание ткани. Если же были бы найдены средства устранить влияние этих периферических узлов или уничтожить их, то неизбежным последствием этого было бы полное перерождение ткани.

Сложнее демонстрируется нарушение питания и развитие перерождения и атрофии под влиянием устранения нервных импульсов в отношении группы так называемых соединительных тканей. Но и здесь мы имеем поразительные примеры атрофии всей толщи кожи и подкожной клетчатки чисто нервного происхождения в болезни, известной под названием прогрессивной атрофии лица, и атрофию кости и хрящей при перерезке нервов и т. п. Словом, и в отношении соединительных тканей мы имеем целый ряд фактов, не оставляющих сомнения в непосредственном влиянии импульсов, исходящих из нервной системы, на их питание, хотя эти ткани, как более стойкие по самому своему строению, подвергаются значительно более медленному перерождению и атрофии, нежели другие ткани.

Если мы затем примем во внимание, что кровообращение, доставляющее органам тела необходимый материал для питания, находится в прямой зависимости от импульсов нервной системы, то мы, очевидно, должны прийти к выводу, что у высших организмов все вообще питание и всех решительно тканей тела находится под влиянием скрытой энергии ближайших и более удаленных нервных центров.

Словом, все решительно части сложного организма в своих жизненных проявлениях находятся в подчинении нервной системе – этому носителю психики. Правда, не все части нервной системы высших животных проявляют сознательные процессы, хотя положение это нуждается еще в доказательствах и есть немало авторов, признающих психическую деятельность в спинном мозгу и даже в низших центрах нервной системы (Пфлюгер, Герцен и др.). Очень фигурально, между прочим, выражается о центрах спинного мозга Бурдо: «Слившись между собой в пучок, эти центры представляют нечто вроде малого головного мозга, более простого по строению, но обладающего также своим особым сознанием, получающего свое особое воспитание, имеющего свою память и свою волю. В нем имеет местопребывание формальная разумность, хотя и небольшая по своим размерам, но достаточная, чтобы приспособлять движение к цели, что совершается живым существом по наследственному преданию без сознания этой цели» (Бурдо. Ор. cit. С. 42). С другой стороны, по поводу деятельности