Андрей Курпатов - 21 правдивый ответ. Как изменить отношение к жизни

Мы одновременно и верим, и не верим в возможность нашего счастья. И эта напряженность между «возможно» «не может быть» создает весь драматизм ситуации, наполняет ее чувствами, переживаниями, страстями. Вот почему, даже если наше сознание и попытается призвать нас к здравому смыслу, у него ничего не получится. На фоне столь бурных эмоциональных всплесков победят чувства, ведь нам очень хочется верить в возможность счастья!

Все началось с незамысловатой детской формулировки: пойди за тридевять земель, убей Кощея и получишь в жены Василису Премудрую со всеми причитающимися благами. Далее наши детские иллюзии усложнились и стали многообразнее. Мы впитываем эти по-взрослому «усложненные» иллюзии, снова и снова жаждем безумных чувств и одновременно тихого семейного счастья, великих свершений и тут же покоя с отдыхом, популярности и интимности, богатства и экономии.

При этом левое полушарие ищет аргументы в пользу этого безумия и, что удивительно, находит. Оно ссылается на всяческий чужой опыт, о котором мы, по правде говоря, ничего толком не знаем. Нам кажется, что где-то есть счастливые и успешные люди, которым невозможным образом повезло в этой жизни. Но (и я заявляю это официально, как психотерапевт многих таких «очень успешных людей» — в карьере, бизнесе, славе) в действительности мы ничего не знаем о них. Количество проблем, которые одолевают этих «успешных» людей, людям «не успешным» или «менее успешным» даже не снилось. Счастливы ли они, те, на кого мы равняемся? К сожалению, должен разочаровать — счастливых среди них я не встречал, да и вам вряд ли удастся встретить.

И вся проблема в иллюзии счастья…

Счастье? Если вы думаете, что чем больше комфорта, тем больше счастья, то вы заблуждаетесь. Счастье приходит лишь от способности к глубоким чувствам и простым радостям, способности думать свободно, рисковать жизнью и испытывать в чем-нибудь нужду.

Люди, страдающие игроманией, как и алкоголики, редко сами обращаются за психотерапевтической помощью. Чаще их привода родственники — родители или супруги. Сама игромания — а это страсть, патологическое влечение к азартным играм — явление частного характера, но как нельзя лучше иллюстрирует работу иллюзии счастья.

Семен, 37 лет, на волне революционных российских преобразований уволился из Вооруженных Сил будучи в чине майора и пустился в «свободное плавание». Он занимался коммерцией и был вполне успешен. Однако по делам своего бизнеса ему приходилось встречаться спотенциальными компаньонами в ресторанах, клубах и казино.

Однажды, находясь в состоянии изрядного подпития, он абсолютно случайным образом выиграл в казино весьма существенную сумму. Сначала он был, конечно, необыкновенно обрадован, потом успокоился, рассуждая вполне разумно: «Редкий случай, что повезло». Однако, оказавшись в казино в очередной раз, его снова потянуло за карточный стол, что-то говорило в нем: «А вдруг?!» Но «вдруг» не произошло, тогда в Семене возникло желание во что бы то ни стало «отыграться».

Собственно, здесь и произошла основная ошибка. В казино практически нельзя «отыграться». Не случайно же все подобного рода заведения получают баснословные прибыли! Все так устроено в этой бизнесе, что человек приходит за карточный стол или за рулетку, чтобы проигрывать. Если хочешь приятно провести время и потратить на это какие-то деньги, то пожалуйста, казино ждет вас! Но ни «заработать», ни «отыграться» в казино невозможно.

В случае Семена, а ситуация эта достаточно тривиальна, здравый смысл ретировался. Тот факт, что он однажды пережил, как сказал бы И. П. Павлов, «положительное подкрепление» при осуществлении подобного поведения, сыграл с Семеном злую шутку. Его правое полушарие запомнило то, прежнее, пережитое им состояние после выигрыша — счастье, радость, воодушевление. И теперь оно настойчиво требовало «продолжения банкета». А его левое полушарие, как это часто бывает в таких случаях, не нашло в себе силы, чтобы сопротивляться этому императиву.

Семен спускал в казино все, что зарабатывал. Потом он брал в долг и снова проигрывал. И что характерно: чем тяжелее оказывалось его финансовое состояние, тем большие надежды он возлагал на «удачу в казино». Вместо того чтобы категорически запретить себе ходить в казино, он, напротив, оказываясь на новом витке своих долгов и коммерческих трудностей, неизменно отправлялся в казино, надеясь на то, что это может поправить его положение. Разумеется, ни к чему хорошему подобная тактика не приводила и привести не могла.

Семен разрабатывал «системы», придумывал какие-то «правила и „приметы“. И параллельно с этим — разорялся, попадал в долговую зависимость. Всякий, пусть и маленький выигрыш воспринимался Семеном как „доказательство“ того, что у казино можно выиграть. Однако проигрывал он значительно больше, чем выигрывал, с горя и с радости пил, часто не являлся домой, а финансировать свою семью уже и вовсе перестал. Теперь он финансировал только казино. В результате ситуация дома разладилась — жена подала на развод, а его собственные родители, по вполне понятным причинам, встали на сторону невестки.

Семен искренне не понимал, почему они так реагируют, ведь он ходил в казино не с целью развлечения, а с целью «заработать денег». И нам остается только догадываться о том, насколько должна быть сильной иллюзия счастья, чтобы довести человека до подобного состояния, когда он, будучи, как кажется, в «ясном уме и твердой памяти», отправляется зарабатывать деньги туда, куда ходят лишь с тем, чтобы их потратить.

Мечтатель — если нужно его подробное определение — не человек, а, знаете, какое-то существо среднего рода.

Возможно, кому-то это покажется удивительным, но на Семена не действовали никакие «разумные доводы». Ему можно было сколь угодно долго рассказывать о том, что в казино зарабатывают владельцы казино, что это такой бизнес, наподобие Диснейленда, и что благотворительностью здесь никто и никогда не занимался, кроме разве самих игроков. Семен готов был все это слушать и даже соглашался, а потом просто добавлял: «Но ведь можно же выиграть. Другие-то вон, выигрывают». Кто эти другие и о каком выигрыше он говорит — всегда оставалось вопросом.

Если же кто-нибудь пытался зайти с другого конца и начинал рассказывать Семену о том, что, мол, посмотри, что ты сделал со; своей жизнью, — все растратил, бизнес потерял, жена от тебя ушла, родители твои от тебя отвернулись… — он, конечно, не мог с этим не согласиться. Слушал внимательно, качал головой, а в завершение всего говорил: «Ну вот! Я сейчас отыграюсь, и все! Все наладится! Я больше туда ходить не буду, мне бы только отыграться». Так что никакие тактики убеждения и принуждения на Семена, как и на любого другого игромана, не действовали, а потому его и приволокли силой к психотерапевту.

В двух предыдущих абзацах я уже продемонстрировал: решить эту проблему дискуссионным соревнованием невозможно. Как бы мы ни старались, нельзя было свернуть с оси мир болезненной зависимости Семена от игры, играя на том же поле. Его было бессмысленно убеждать, приводить ему факты, аргументировать. Надо было понимать, что Семен оказался не жертвой банального заблуждения, а подлинной жертвой иллюзии счастья.

Поэтому поначалу я не говорил с Семеном о казино, просто выяснил что к чему, и все. Мы говорили с ним о том, что представляет собой настоящее счастье и насколько оно связано с деньгами, насколько оно зависит от денег. Разумеется, мы быстро пришли к выводу о том, что счастьем для Семена было бы ощущение его нужности другим людям, любовь и поддержка со стороны близких, а также интересное дело, которое могло бы наполнить его жизнь смыслом. Кроме того, критерием счастья, как мы с ним выяснили, являются не денежные знаки, а хорошее настроение, чувство радости, внутреннее спокойствие и внутренняя же свобода. Деньги ко всему этому также имели лишь самое косвенное отношение.

Так был нанесен первый удар по иллюзии счастья. Второй удар состоял в следующем: мы посмотрели, что Семен сделал для достижения настоящего счастья. И выяснили, что для этого он не сделал ровным счетом ничего. Напротив, все, что он делал, включая прежде всего всю эпопею с казино, он делал против собственного счастья, а никак не на пользу ему. Таким образом мы подошли к его зависимости от игры как бы со стороны, и анализировали уже не то, можно ли или нельзя выиграть в казино, а все его поведение в целом. Конечно, в этот момент Семен и осознал, что он страдает зависимостью, что он в плену иллюзии и что ему кровь из носу надо от этой зависимости избавляться.