Борис Поломошнов - Лидерство: проклятье или панацея

Ознакомительный фрагмент

Покарать несчастного другого как можно более болезненно для него – жестокость.

Причинить несчастье другому для того, чтобы насладиться его страданиями – садизм.

Подлость же отличается и от благоглупости, и от безответственности, и от бездушия, и от садизма.

От благоглупости – тем, что делается она вполне расчетливо.

От безответственности – тем, что на все вопросы у подлеца всегда готов один и тот же ответ: тот, кто пострадал, сам во всем виноват, ведь, как гласит классика жанра, наказания без вины не бывает.

От бездушия – тем, что подлец испытывает не равнодушие, а счастье от причинения им самим несчастья другому.

От садизма – тем, что садист наслаждается мучениями другого, а подлец наслаждается собой: тем, как ловко ему удалось осуществить задуманное, а именно – сделать другого виновным и наказанным.

Вместо себя.

Подведем итог.

Классификации никуда не годных типов лидеров.

Ни «мессия», ни «звезда», ни аномист, ни авантюрист, ни волюнтарист, ни проходимец не годятся на то, чтобы хоть на что-то годное сгодиться.

Тот же тип, который нужен для того, чтобы было как нужно, должен быть таким, чтобы обеспечивать в конкретных обстоятельствах и реальных ситуациях получение и реализацию жизнеспособных решений.

Следовательно, и название его должно быть соответствующим.

Поэтому остановимся на термине: лидер-виталист.

Именно он призван:

– во-первых, генерировать жизнеспособные идеи, реализация которых обеспечивает эффективное, продуктивное, позитивно-перспективное решение реальных, конкретных проблем во всей их реальности и конкретности;

– во-вторых, собирать под свои знамена людей, понимающих, улучшающих, дополняющих, развивающих, продуцирующих жизнеспособные идеи и готовых прилагать все свои силы, умения, способности и таланты для их реализации;

– в-третьих, организовать и сплотить их в жизнеспособное единство, объединенное общей целью и общей мечтой;

– в-четвертых, умело и ответственно повести людей за собой к осуществлению достойной жизненно-важной цели достойными средствами;

– в-пятых, обеспечить достижение жизненно-важной цели и – по ее достижении – представить новую, еще более захватывающую;

– в-шестых, быть всегда готовым единолично ответить за неудачу, если таковая постигнет затеянное предприятие: как говорил Наполеон, не бывает плохих солдат, бывают плохие генералы.

Именно такой тип лидера – явление настолько же ценное, насколько и редкое.

Формирование именно такого типа лидера – главная проблема лидерства.

Но – не единственная.

Глава III

МЫ И НАШИ ПРОБЛЕМЫ

«Проблемы нас не кусают.

Они нас заглатывают».

Хорошо тем, где нас нет.

Нас с нашими бесконечными проблемами.

Мы – это обремененные цивилизацией и «Отягощенные злом» (сокращенное название романа Аркадия и Бориса Стругацких).

Нужны доказательства?

Извольте.

1. Мир людей без проблем

«Нет такой проблемы,

которую не мог бы

создать себе человек».

Льюис Генри Морган – автор нашумевшей в свое время книги: «Лига ходеносауни или ирокезов», – на протяжении несколько лет, проведенных им среди индейцев-ирокезов, пытался выяснить: как же переводится с английского языка на ирокезский слово suicid?

Тщетно.

Нет в ирокезском языке такого слова.

Нет – потому что нечего было ирокезам называть таким словом.

Не было у них самоубийств.

Как и самоубийц.

Как, впрочем, и братоубийств.

Как и братоубийц.

Имена Каина и Авеля им ничего не говорили, а то, что произошоло между этими библейскими персонажами, вызывало лишь соболезнующее покачивание головами: это же надо, до какого немыслимого может дойти болезненная фантазия человека!

Не было у них и прочих убийств, широко распространенных в мире, называющем себя цивилизованным, – не только на почве зависти, но и ни на какой иной почве, будь то из-за денег, из-за власти, из-за имущества, по пьяному делу, и т. д, и т. п.

Потому что не было у них такой почвы.

Не было у ирокезов и молитв.

Да, они обращались к своему богу.

Как и почти все другие не-атеисты, за исключением пигмеев из центральноафриканского племени мбути, у которых и по сей день нет ни богов, ни атеизма.

Однако обращались ирокезы к своему богу не с просьбами, не с мольбами, не с выпрашиваниями и вымаливаниями, а исключительно со словами благодарности.

За сладкий кленовый сок, за не менее сладкую лесную землянику и луговую клубнику, за сочные кукурузные початки молочно-восковой спелости.

К вождям же своим они и вовсе не обращались.

И вожди не обращались к предводимым ими, поскольку не было у ирокезов вождей.

Старейшины – да, были.

К ним обращались.

Но – исключительно за советами.

И воспитателей у ирокезов не было.

И – воспитуемых.

Потому что воспитания как системы целенаправленного давления одного человека на сознание другого человека у них тоже не было.

Не было у них и многого другого, например, грабежей, квартирных или карманных краж, должностных преступлений (по вполне понятной причине – из-за отсутствия квартир, карманов и должностей), опять же – изнасилований (по непонятной, по крайней мере, нам).

Все эти сомнительные прелести появились на земле ирокезов, с которой их, к тому же, еще и согнали, лишь с приходом людей, отягощенных цивилизацией, и явно озабоченных.

Проблемами.

Порождаемыми и создаваемыми людьми цивилизованными.

Несли же с собой в нецивилизованный мир носители цивилизации нечто более весомое и значительное, чем венерические болезни, алкоголизм и насилие.

Это «более» есть не что иное, как проблемы.

С тех пор само физическое существование ирокезов, как, впрочем, и многих других этносов стало проблематичным.

Но это, как принято сегодня говорить, «их проблемы».

Как сказал когда-то грустный шутник Франсуа де Ларошфуко, «у каждого хватит мужества перенести страдания другого».

В лучшем для страдающего случае не-страдающий может проявить к страдающему сочувствие.

И при этом сам славно попиариться на этом.

Ухитрившись отхватить при этом и на этом определенные дивиденды: рейтинговые и, естественно, материальные, продавая рекламодателям как можно дороже свой имидж «сострадателя».

Таковы реалии современной эпохи, созданной людьми, называющими себя цивилизованными.

Потому что у людей цивилизованных – свои проблемы.

Наиглавнейшая из них – это: «Что нам делать с нашими проблемами?».

Тут сразу же возникает две версии ответа.

Первая: ничего.

Вторая: что-то.

Если придерживаться первой версии, то все становится предельно простым: надо просто засунуть голову поглубже в песок, приняв при этом позу, приписываемую молвой перепуганному страусу, и, впав от этого то ли в нирвану, то ли в атараксию, раскрыть пошире свои чакры и больше уже не делать ничего.

Так можно?

Конечно же, можно.

С одной лишь оговоркой: именно поза вконец перепуганного страуса с раскрытыми чакрами является наиболее уязвимой.

Если же не хотеть подвергать уязвлению свои чакры, придется избрать другое дао.

То есть, не ничего не делать, зарыв голову в песок, а, не зарывая ее туда, что-то делать, а если чего-то и не делать, то не делать чего-то особенного, а не всего подряд.

Сначала – головой.

Потом – иными óрганами.

Чего же именно ими надлежит не делать и что – делать?

Прежде всего, не делать:

– не доводить себя до исступления и отупения от ностальгического горевания по поводу невозможности вновь окунуться в кристальную чистоту человеческих отношений, так свойственную «диким» ирокезам и так не присущую нам – обремененным цивилизацией;

– не стенать;

– не причитать;

– не голосить, как по ново-преставившемуся покойнику, по утраченной гармонии нас с самими собой, нас с другими, нас с природой;

– не рвать на себе волосы, посыпая резко облысевшую таким образом голову пеплом сгоревших иллюзий;

– не посыпать свою, принудительно облысевшую голову пеплом сгоревших иллюзий.

Делать: исходить из того, что имеется.

Имеется же, в первую очередь, вектор времени.

Неумолимый в своей прямоте и необратимости.

Вектор времени не имеет ни обратного направления, ни боковых ответвлений.

Путь назад, в блаженную Страну Ирокезию, Страну-Без-Проблем нам уже давно и наглухо закрыт.

Говоря афоризмами исторических персон, «Рубикон перейден», «мосты сожжены» и «точка невозвращения уже пройдена».

Конец ознакомительного фрагмента