Либеральное мышление: психологические причины политического безумия - Лайл Росситер

фатальны для любого рационального общественного устройства. «Учреждения», которые радикальный либерал хотел бы низвергнуть, как раз и защищают регулируемую свободу. В частности, это те институты, которые не позволяют ему распоряжаться жизнью других людей и забирать у них то, что ему вздумается, без их согласия. Радикальный либерал отменил бы правила, защищающие право на самопринадлежность и право собственности и не позволяющие гражданину попасть в кабалу к коллективистским программам. Радикальный либерал вмешался бы и в договорное право, а также пересмотрел бы законы о равной защите во имя социальной справедливости. Радикальный либерал поощрял бы судебные тяжбы с помощью законов, которые создают впечатление несправедливости там, где ее нет. Радикальный либерал создал бы общество взрослых детей, не способных самостоятельно управлять своей жизнью, зависящих от государственных программ социального обеспечения и покорных правящей элите. Эти и другие сомнительные тезисы, сопровождающие цели радикального либерализма, обрекают их программу на провал в суровых реалиях человеческого существования.

Конечно, тем, кто чувствует себя вправе получать все, что хочется, порядки, структурирующие регулируемую свободу, кажутся нечестными, да что там говорить, безжалостными. На самом же деле в его подсознании люди и институты, которые теперь его в чем-то ограничивают, представляют собой жестоких родителей и семью, которые то игнорировали, то всячески оскорбляли его в прошлом. Ну а злые силы текущего момента мешают ему получить то, что ему нужно здесь и сейчас, точно так же, как это было в детстве, много лет назад. На подсознательном уровне он особенно остро чувствует недостаток любови, внимания, привязанности и сочувствия, в которых он всегда нуждался, чтобы быть в безопасности, доверять себе и окружающему миру и все-таки надеяться на то, что добровольное сотрудничество может оказаться полезной штукой. Сквозь призму своих инфантильных переносов он видит институты индивидуальной свободы какими-то эгоистичными, жестокими, жестко контролирующими и даже садистскими органами. На самом деле ему больше всего угрожает сам дух свободы: безразличие именно к нему граждан, ощущающих себя полностью самодостаточными, которые проживают свою жизнь, не выстраивая ее вокруг его интересов и желаний. Эта их отстраненность глубоко оскорбительна для его чувства собственной значимости. Свобода других людей жить вне его системы ценностей и потребностей напоминает этому человеку о его детских горестях, когда он зависел от своих равнодушных родителей: каким же ничтожным, неполноценным, лишним и даже несуществующим он себя тогда ощущал! И если его невроз достаточно серьезен, радикальный либерал воспринимает неприятие других не просто как безразличие, а как активное преследование, противопоставление его себе, и все с одной лишь целью – сделать ему еще больнее.

45. Нарушения в развитии личности радикального либерала в дошкольном периоде

С другой стороны, многие изучающие историю продолжают игнорировать тот простой факт, что все люди рождены матерями, что все люди и народы вышли из своих детских и что путь развития человека в обществе – это путь от колыбели к родительству.

Эрик Эриксон

Нарушения в сферах самостоятельности, инициативности, трудолюбия

Примерно в возрасте пятнадцати месяцев, когда ребенок выходит из младенческого возраста, начинается период самостоятельности – вторая из стадий развития личности, описанных Эриксоном. На этом этапе закладываются основы психического самоуправления – того, что буквально и является основой самостоятельности – наряду с основами взаимности, не менее важного достижения на пути к личностной компетентности. Способности к самостоятельности и взаимности образуют два столпа участия взрослых в жизни свободного общества: уверенность в себе, самоуправление и саморегулирование подразумеваются в идее автономии; способности к добровольному обмену, совместному участию в делах и альтруизму заложены в идее взаимности. Оба понятия отражают двойственную природу человека как независимого субъекта и партнера. От того, каким образом ребенок в раннем возрасте взаимодействует с теми, кто его воспитывает и заботится о нем, зависит, проявятся ли эти важнейшие достижения в ходе его дальнейшего развития.

Все то же самое относится и к третьей и четвертой из восьми стадий развития по Эриксону – периодам инициативности и трудолюбия. В отличие от действий, обусловленных прежде всего импульсами в период самостоятельности, способность ребенка реагировать на окружающую среду в эпоху инициативности становится более осознанной и целенаправленной. От него теперь все настойчивее требуют вести себя в соответствии с социальными нормами и учитывать, как отразятся его поступки на других людях. На этой стадии первичные сексуальные, агрессивные, нарциссические, приобретательские влечения, а также зависимости и привязанности все лучше регулируются мыслительными процессами и зарождающимися ограничениями совести. Способности проявлять собственную волю, участвовать в тех или иных делах, приобретенные на этапе самостоятельности, теперь перерастают в склонность упорно достигать поставленных целей и поступать так, чтобы приносить пользу и окружающим. В этот период страхи разлуки и потери притупляются, потому что внутренние образы любящих и защищающих взрослых укореняются в сознании все прочнее. Проявления ревности достигают в это время своего пика, но к началу школьного возраста обычно затихают. Смягчаются и импульсы соперничества, так как стремление договариваться берет теперь верх над желанием доминировать. Растущая способность сотрудничать заменяет собой более ранние тенденции к противостоянию. Склонность к взаимодействию и взаимовыручке становится все более очевидной по мере того, как отступают малышовые капризы и непослушание. К концу периода инициативности все более четкое ощущение родительской любви и внимания снижает в сознании ребенка муки примитивной зависти. И все это помогает формированию важнейшей способности видеть в другом человеке самостоятельную личность, которую нужно уважать, а не бездушный объект, которым можно воспользоваться.

Таким образом, к началу школьного возраста ребенок в значительной мере умеет контролировать свои примитивные побуждения, а также в немалой степени примиряется с семейными драмами, которые познал в более ранние годы. Теперь ему все легче управлять собой, работать в команде и следить за своим поведением. На пути к взрослой сознательности наш подросток, исходя из того, что его окружает в семье и за ее пределами, начинает осваивать множество инструментальных и социальных навыков, знакомится с массой жизненных ситуаций и задач. Он начинает понимать, как работают основные экономические, социальные и политические процессы в современных обществах, основанных на технологиях и коммуникациях. В этот период зачатки самостоятельности и взаимности переходят на более высокий уровень: в способность к автономии, ответственности и сотрудничеству. Если в семье царили взаимопонимание и любовь, ранняя склонность делиться, а не только брать, а еще – переживать и заботиться о других перерастают в более широкую этику благотворительного служения. Особое значение в это время имеет растущее понимание ребенком того, что именно является честным и справедливым в отношениях между людьми. Такая трансформация понимания наряду с ростом