Павел Амнуэль - Вселенные: ступени бесконечностей

Как показала статистические исследования (Verber, 2054), аномальное deja vu наблюдается в спонтанном режиме примерно с той же частотой, как и обычное deja vu, при котором наблюдатель вспоминает, что уже находился в прошлом в данном месте и при данных обстоятельствах.

То, что на самом деле при этом «вспоминается» реальность идентичного мира и явление является склейкой, доказывает то обстоятельство, что во всех зафиксированных случаях наблюдатель, будучи подвергнут опросу в гипнотическом состоянии, отмечает не только сходство «вспоминаемого» явления с РОР, но и отличия, на которые обычно не обращает внимания, пораженный самим состоянием deja vu. Отличающиеся детали показывают, что наблюдатель «вспоминает» реальность идентичного мира, как в случае обычного, так и в случае аномального deja vu.

Этим, кстати, объясняется и то обстоятельство, что «ясновидцы» в подавляющем большинстве случаев ошибаются в своих «предсказаниях», особенно если речь идет о временных интервалах, близких к величине квантовой неопределенности.

В начеле пятисятых годов группа Анжелли в Кремоне (Angelli, Corbelli, Manchini, Branson & Sordi, 2055) начала серию экспериментов с целью выяснить, с какими именно типами многомирий происходят склейки типа deja vu. К примеру, в «деле Веерке» наилучшим описанием оказались склейки с многомириями барбуровского типа.

Манн оказался первым, кто описал случаи последовательных и параллельных deja vu, ири которых наблюдатель фиксирует свое состояние в нескольких идентичных мирах, «вспоминая» себя в каждом из них:[58]

«Эшер совершенно нормален. Так же нормален, как вы, Антон. В дежа вю вы видите себя-другого и можете отделить, хотя так и не смогли понять, что вспоминаете себя не в двух ветвях, а, по крайней мере, в пяти-шести… А Эшер вообще не понимает, что с ним происходит нечто странное. У него, я бы сказал, синкретический взгляд на реальность — для него реально и однозначно происходит здесь, а не где-то, любое событие, о котором он вспоминает… Преподобный рассказал, что памяти Эшера нельзя доверять, и чтобы мы были осторожны с тем, что он рассказывает, — потому, видите ли, что об одном и том же отрезке времени он может говорить разное. То утверждает, что во вторник весь день сидел в своей келье, то — что ездил в Амстердам с кюре, который ничего об этом не знает, то — что убирал площадь около церкви, там якобы сильно намусорили туристы… И все это, что бы ни говорил по этому поводу преподобный, с ним, конечно, происходило… как с вами, Антон… как с вами, Анна.

— Эсти, — напомнила Анна, крепче сжимая в своих ладонях пальцы Антона, — она жила в этой реальности. Она в этой реальности… упала. Наркотики вы нашли в этой реальности. Ван Барстена арестовали здесь — никто его не убивал, да…

— Его убил я, — заявил Антон, и Манн быстро добавил:

— Не здесь, не здесь, Анна, не смотрите на него таким взглядом.

— Господи, — сказала Анна, — как все перепуталось. Миры, события, память…»

В описываемом случае deja vu сыграло с Антоном дурную шутку: он «вспомнил», как убил человека, и лишь Манн смог доказать, что deja vu Антона — склейка с идентичной реальностью какого-то из барбуровских типов многомирия.

У читателя может возникнуть вопрос: как могут являться идентичными миры, в одном из которых Антон убивает человека, а в другом — нет? Находится ли такая разница в описываемых событиях внутри квантового «бокса» неопределенности? Ответ: да, является, поскольку совпадают все причинно-следственные связи, приводящие в одном мире (deja vu) к физическому убийству, а в другом (нашем РОР) — к отказу от убийства. Здесь наряду с самим фактом межмирового deja vu присутствует также точка бифуркации, точка выбора, которая описывается нелинейными квантовыми уравнениями и соответствует квантовой идентичности.

Существуют и более сложные случаи склеек типа deja vu. Если Антон Бушницки в «Дежа вю» выявил идентичные миры, в одном из которых убил человека, а в другом — отказался от убийства, то в апокрифе «Что-нибудь светлое» описана ситуация четырехкратной склейки с идентичными мирами на пределе величины квантовой неопределенности. Такие случаи чрезвычайно редки, но, тем не менее, неоднократно наблюдались в экспериментах и детально описаны в физической литературе.[59]

Апоктиф «Что-нибудь светлое» описывает эпизод, когда при расследовании убийства Хэмлина полиция обнаруживает, что оно было совершено четырьмя различными способами, каждый из которых был зафиксирован в следственном деле как истинный. В тридцатых годах ХХ века полиция не смогла разобраться в случившемся. Алкин (Alkin P., 2007) интерпретирует попавший в его руки документ Хэмлина как описание воздействия на человека так называемой темной энергии, о физической природе которой в начале ХХI века ничего не было известно. Объяснение описанным фактам дали Yu An She, Skalizon, Dumitru & Kristapolis (2054), определив их как склейки с не-эвереттическими идентичными мирами.

Вот как описан случай четырехкратной последовательной склейки (deja vu при N = 4) в мемуарах Хэмлина:[60]

«Сержант Арчи, нашедший Хэмлина мертвым, всю жизнь потом уверял, будто никакой раны в груди у мертвеца не было. Диккенс, главный констебль, осматривал тело час спустя и сказал, что Хэмлин умер от проникающего ранения в сердце. Они даже как-то чуть не подрались — Арчи и Оуэн — и долгое время не разговаривали друг с другом. Пожалуй, примиряло их то, что эксперт, приехавший из Лондона, обнаружил, что Хэмлина задушили. А еще говорили, но это, скорее всего, слухи… Мол, в Лондоне, когда телом Хэмлина занялся патологоанатом, выяснилось, что бедняга оказывается, утонул — в легких нашли воду. Утонул, а? В доме, где даже ванной комнаты не было, только душевая!»

Еще один случай последовательных склеек, изменявших отношение окружающих к произошедшим событиям, описан в апокрифе «Обратной дороги нет». Дэниел Данн, потомок Джона Данна, обнаруживает дневник своего предка и так описывает обстоятельства его смерти:[61]

«— Прадед, — сказал Дэниел, — в последние недели жизни посещал монастырь. А в тот день вернулся… бабушка рассказывала, а потом я прочитал… вернулся сам не свой, повторял все время „Изабель, Изабель“, никто его не понимал, потому что в роду у него никакой Изабель не было, прабабку звали Мелани, бабушку — Лайза, тетушку мою — Бетти. Но прадед повторял это имя, у него начался жар, бабушка послала за доктором, но Джон заперся в комнате и никого не впускал. Под вечер, когда бабушка пригрозила, что позовет плотника и тот выломает дверь, он, наконец, вышел, и бабушка была поражена перемене, произошедшей с ним за эти часы. Он будто потерял половину волос и вообще сморщился. Был высокий, статный мужчина, а из комнаты вышел согбенный старичок, только голос остался прежним. Бабушка хотела помочь Джону сесть, но он отказался. Дальше странно. Бабушка рассказывала… согласитесь, к истории физики это имеет какое-то отношение… рассказывала эту историю в двух вариантах, и я до сих пор не знаю, какой правдив. По одной версии прадед сел у окна, молча смотрел на дальние холмы — монастырь, кстати, за ними и расположен, — а потом произнес единственную фразу: „И увидит все“. Покачнулся и стал падать со стула. Бабушка его подхватила, а доктор — он еще не ушел, пил чай на первом этаже — поднялся на крик, но ему осталось только констатировать смерть. Инфаркт. Но довольно часто и почему-то — это не я, а моя тетушка Бетти отметила — в дни полнолуния бабушка вспоминала совершенно иначе. То есть, финал был тот же… прадед падает со стула, инфаркт. Но до того… Он и не думал закрываться в комнате, был возбужден сверх меры, говорил, что встретил свою судьбу, понял то, чего не мог понять много лет, теперь он напишет совсем другую книгу, не ту, что начал… и все в таком роде. Бабушка говорила с ним, а он будто не слышал. После ужина, к которому не притронулся, сел на стул у окна, солнце как раз заходило за холмы… посидел минуту и… Всё…

— А что доктор? — спросила она [Керри — П.А.]. — Я хочу сказать: в первом варианте ваша бабушка вызвала доктора, а во втором нет. Доктор мог бы подтвердить, какой из рассказов соответствует истине.

— Она вызвала Хашема в обоих случаях, — удрученно сказал Дэниел. — Во втором потому, что у Джона, как ей показалось, был жар.

— Но доктор, — упрямо продолжала Кэрри, — мог сказать, запирался ли мистер Данн в своей комнате.

Дэниел покачал головой.

— Хашем не поднимался наверх, пока его не позвали и он констатировал смерть.

— Но вы сказали, что в первом случае мистер Данн превратился в старика…

— В обоих, — печально проговорил Дэниел. — Возможно, это лишь семейная легенда, а у Хашема не спросишь, он умер от рака полтора года спустя.

— В его бумагах должно было быть заключение.

— В заключении сказано, что смерть последовала от обширного разрыва задней стенки миокарда, и ничего о том, как выглядел прадед.