Александр Панченко - Христовщина и скопчество: Фольклор и традиционная культура русских мистических сект

925

Священное Писание в народных пересказах. С. 45 (зап. в 1996 г. в д. Слепнево Торопецкого р-на Тверской обл.).

926

ФЭ ЕУСПб. 1999 г. Новгородская обл. Мошенской район. ПФ-20.

927

ФЭ ЕУСПб. 1999 г. Новгородская обл. Хвойнинский район. ПФ-15.

928

Фольклорный кабинет филологического факультета СПбГУ. Белозерское собрание, 14-25. 1998 г. Вологодская обл. Вашкинский район.

929

ФЭ ЕУСПб. 1999 г. Новгородская обл. Мошенской район. ПФ-20.

930

ФЭ ЕУСПб. 1999 г. Новгородская обл. Мошенской район. ПФ-34.

931

Нижегородские христианские легенды. С. 49 (№ 187). Записано в 1997 г. в с. Теплово Кулебакского района Нижегородской области.

932

ФЭ ЕУСПб. 1999 г. Новгородская обл. Хвойнинский район. ПФ-27.

933

Смирнов В. Отношение деревни к войне. С. 123.

934

А. Ф. Белоусов полагает, что источником образа земли, опутанной паутиной, послужил «один из основных мотивов старообрядческой эсхатологии, изображающий окончательную победу зла перед светопреставлением в виде опутывания мира антихристовой сетью» (Белоусов А. Ф. Последние времена. С. 12). Однако очевидно, что доминирующую роль в сложении образа здесь играют не генетические, а интерпретативные механизмы.

935

Порфирьев И. Я. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки. СПб., 1877 (Сборник ОРЯС. Т. XVII, № 1). С. 266. А. Ф. Белоусов усматривает здесь и влияние «апокалиптического образа большого красного дракона» (Откр. 12: 3), а также орла «из видений о последних днях автора популярной в старообрядчестве третьей книги Ездры» (Белоусов А. Ф. Последние времена. С. 14).

936

Беляев А. О безбожии и антихристе. Сергиев Посад, 1898. Т. 1: Подготовление, признаки и время пришествия антихриста. С. 956; Смирнов В. Отношение деревни к войне. С. 123.

937

Трунов А. Н. Понятия крестьян Орловской губернии... С. 41. Образ «птиц с железными носами» зафиксирован и А. Ф. Белоусовым (Белоусов А. Ф. Последние времена. С. 14).

938

Бессонов П. А. Калеки перехожие. Сборник стихов и исследование. Вып. 6. М., 1864. С. 90 (№ 568); ср.: С. 92-93 (№ 569).

939

См.: Th В 15.7.13.1.

940

Афанасьев А. Н. Народные русские сказки в трех томах / Изд. подг. Л. Г. Бараг, Н. В. Новиков. М., 1985. Т. II. С. 218-219 (№ 243). В остальных известных русских вариантах фигурирует «орел», «большая птица» или просто «птица».

941

Там же. С. 446-447 (№ 295-296).

942

Сказки Терского берега Белого моря / Изд. подг. Д. М. Балашов. Л., 1970. С. 320-323.

943

Ср.: Штырков С. А. Конструирование коллективной исторической памяти в локальной традиции: возможный подход к построению интерпретационной модели // Староладожский сборник. СПб.; Старая Ладога, 1998. С. 128.

944

«Тогда будет всяка жена вдова и начнут искати 7 жен единаго мужа и не обрящут; и слышав от иных стран отроцы юнныя приидут к ним и начнут блуд творити с ними яко свиния, не имущи смысла» (Истрин В. М. Откровение Мефодия Патарского и апокрифические видения Даниила в византийской и славянорусской литературах. Тексты: I. Откровение Мефодия Патарского // ЧОИДР. 1897. Кн. 4 (183). Отд. III. С. 127; ср.: Веселовский А. Н. Опыты по истории христианской легенды. II. Легенда о возвращающемся императоре // ЖМНП. 1875. Ч. CLXXIX, Май. С. 68-69). Ср.: «Перед концом света останется столько праведных людей, сколько может поместиться на семиметровом дереве. Когда мимо дерева пройдет медведь, женщины будут спрашивать: „Не мой ли муж пришел?“» (Мазалова Н. Е. Народная медицина локальных групп Русского Севера // Русский Север. К проблеме локальных групп. СПб., 1995. С. 94).

945

Мотив Е2а по указателю Н. А. Криничной (Криничная Н. А. Предания Русского Севера. СПб., 1991. С. 281). См. также: Криничная Н. А. Русская народная историческая проза: Вопросы генезиса и структуры. Л., 1987. С. 33-35.

946

Криничная Н. А. Предания Русского Севера. СПб., 1991. С. 30 (№ 10). Записано в д. Ладва Прионежского района Карельской АССР.

947

Нижегородские христианские легенды. С. 49 (№ 185); ср.: Смирнов В. Отношение деревни к войне. С. 123.

948

Белоусов А. Ф. Последние времена. С. 32.

949

Там же.

950

См. материалы по этой проблеме, собранные А. В. Свирновской в работе: Измерение тела: идентификационные практики // Мифология и повседневность: Материалы научной конференции 24-26 февраля 1999 года / Сост. и ред. К. А. Богданов, А. А. Панченко. СПб., 1999. Вып. 2. С. 79-80.

951

Нижегородские христианские легенды. С. 49 (№ 185).

952

ФЭ ЕУСПб. 1999 г. Новгородская обл. Хвойнинский район. ПФ-27.

953

См.: Беляев А. О безбожии и антихристе. С. 955-959.

954

Там же. С. 957.

955

Белоусов А. Ф. Последние времена. С. 21-22.

956

Развитие эсхатологических рассказов об антихристе происходило в XX в. в «прицерковном» фольклоре и в среде образованных старообрядцев. См.: Тарабукина А. В. Эсхатологические рассказы «церковных людей»; Соболева Л. С. Американское сочинение об Антихристе-компьютере в интерпретации уральского старовера // Исследования по истории книжной и традиционной народной культуры Севера. Межвузовский сборник научных трудов. Сыктывкар, 1997. Р. 118-130.

957

См.: Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1995. С. 62-68.

958

ФЭ ЕУСПб. 1999 г. Новгородская обл. Хвойнинский район. ПФ-27.

959

См.: Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды; Он же. Народные традиции и фольклор. Очерки теории. Л., 1986. С. 189-246.

960

Священное Писание в народных пересказах. С. 45 (записано в 1996 г. в с. Наговье Торопецкого района Тверской области).

961

ФЭ ЕУСПб. 1999 г. Новгородская обл. Хвойнинский район. ПФ-15. Образы красного и белого петухов (resp. коней), по-видимому, восходят к соответствующему эпизоду из Откровения Иоанна Богослова (Откр. 6: 1-8), где повествуется о появлении четырех всадников на белом, рыжем, вороном и бледном конях. Фольклорная интерпретация этого эпизода, судя по всему, ассоциировалась с войнами, катастрофами и межгосударственными отношениями. Сходные народные толки были зафиксированы еще в конце XIX в.: «В одном из сел Новосильского уезда Черниговской губернии однажды ночью церковный сторож, обходя церковь, услышал, что когда на селе пели петухи, в церкви тоже „кричали петухи“. Так было в ночь до трех раз. „Что такое? — недоумевал сторож, — какой петух мог очутиться в храме?“ На другую ночь, опять, как только запели в первый раз петухи на селе, из церкви также послышался крик петуха. Тогда сторож побежал к священнику, разбудил его и рассказал ему, что, мол, в храме неблагополучно, что вот другую ночь кричит там какой-то петух. Оделся священник и отправился с караульщиком к церкви, и они оба услышали, что в ней два раза вместе с сельскими петухами кричали петухи. Наутро священник собрал сходку, поведал всем прихожанам о странном и неуместном петушином крике и в заключение спросил их: „Кто из вас, православные, выищется такой, который бы согласился переночевать в церкви, дабы узнать, что значит этот петушиный крик?“. Один парень из того же села говорит: „Я согласен на это“. На ночь заперли этого парня в церковь. Здесь он взял Евангелие и стал читать. Читал, читал он; вот уже полночь, поют петухи на селе; глядь, — царские двери, неизвестно кем, как будто сами собою, растворяются, и выходит из них белый петух: прокричал с амвона: „ку-ка-ре-ку!“ и опять в алтарь ушел. Царские двери за петухом затворились. Запели на деревне петухи второй раз, — опять из растворенных невидимой рукою царских дверей вышел на амвон и пропел оттуда петух, но только красный, и также скрылся в алтаре. Когда третий раз на деревне кричали петухи, на амвон выходил и кричал черный петух. После него явился из алтаря монах в черной одежде и спрашивает парня: „Разумеешь ли ты, что предвещают петухи сии?“. — „Не разумею“, — отвечал парень. „Ну, так слушай: белый петух означает в скором будущем необычайно-изобильный урожай, красный — беспримерно-ужасное кровопролитие, а черный — смертей, гробов и могил множество, так что хлеб некому будет есть“» (Синельников С. П. Народный апокалипсис: смесь языческих и христианских представлений в связи с неурожаем и голодом 1891—1892 гг. // Волга. 1998. №9). Можно предполагать, что превращение апокалиптических коней в фольклорных «пятунов» обусловлено специфической семантикой петуха как предвестника, существа, особым образом связанного с символикой жизни и смерти (см.: Топоров В. Н. Петух // МНМ. М., 1982. Т. II. С. 309-310), а также, возможно, ассоциацией коня и петуха на уровне фаллической символики.