Коллектив авторов - Социально-психологические исследования коррупции

Существует также точка зрения, что к коррупции допустимо терпимое отношение. Его сторонники приводят аргумент, что в истории развития многих стран – Индонезии, Таиланда, Южной Кореи, Сингапура, Швеции и др. – были периоды, когда экономика и коррупция росли одновременно. Согласно другому аргументу, взяточничество можно считать лишь реализацией рыночных принципов в деятельности государственных и муниципальных структур, и, таким образом, терпимое отношение к коррупции допустимо в условиях экономического бума либо пока она не затрагивает эффективность рынка в целом. Таким образом, сторонники этой позиции утверждают, что коррупция это совершенно нормальное рыночное явление, которое может приносить существенную экономическую пользу для эффективного развития государства и нет никакой необходимости бороться с ней. Критики этой точки зрения возражают, что вследствие перечисленных выше причин страны с высоким уровнем коррупции после периода роста рискуют утратить стабильность и впасть в нисходящую спираль. Необходимо отметить, что в настоящее время Швеция и Сингапур, представители наиболее конкурентоспособных экономик современной цивилизации, имеют один из самых низких уровней коррупции в мире. Одним словом, влияние коррупции на рост или стагнацию экономического развития государства до сих пор вызывает у специалистов непрекращающиеся споры.

Приведенные выше законодательно-правовые соображения и рассуждения об эффектах и последствиях коррупции помогают обозначить и социально-психологическую сложность исследования проблемы коррупции. Сложность определения методологических подходов к исследованию коррупции заключается как в политических, правовых, экономических, социально-психологических традициях отношения к коррупции и определения самого феномена, так и в междисциплинарности, научной новизне и недостаточной научной проработанности проблемы.

2.3. Проблема эмпирических методов исследования и индикаторов измерения коррупции в современной социальной психологии и социологии

Прежде всего представим пути решения этой проблемы, предлагаемые ведущими социологами (Разработка…, 2013). Они хорошо понимают, что основные недостатки существующих методологий измерения коррупции проявляются, во-первых, в отсутствии четкого определения коррупции и вытекающей из него теоретической концепции и, во-вторых, в недостаточном внимании к социально-психологическому аспекту коррупции, детерминирующему коррупционное поведение. В этой связи они акцентируют внимание на «практически полном отсутствии в рассмотренных методологиях инструментов социально-психологического измерения коррупции, включающего установки и диспозиции населения в целом и различных социальных групп в отношении коррупции, определяющие их предрасположенность к коррупционному поведению. Наличие такого инструментария позволит получить более целостную картину коррупции как социального явления с учетом ее латентных аспектов, не выявляемых существующими методами исследования… В представленных методиках практически не уделяется внимание изучению социально-психологических факторов, формирующих коррупционное поведение граждан, что является серьезным методологическим недостатком рассмотренных исследований» (там же, с. 310 –311).

«Гораздо меньше внимания при исследовании феномена коррупции уделяется его социально-психологическим характеристикам, к которым относятся установки и диспозиции граждан, детерминирующие мотивации (или отсутствие таковых) к коррупционному поведению. В этой связи представляется полезным дополнить индикативные методы исследования коррупции как социального феномена социально-психологическими инструментами исследования коррупционного поведения» (с. 284).

Это важный вывод: только в тесном сотрудничестве социологов с социальными психологами можно успешно проводить изучение мотивации, установок и тенденций поведения больших масс населения, включая проблему коррупции (методы исследования этих феноменов в принципе являются социально-психологическими).

В основу социологического понимания коррупции положена концепция социальной реальности, разработанная в трудах академика Г. В. Осипова. В этой перспективе социальная реальность представляет собой объективированный результат субъективной деятельности человека (Осипов, 2010, с. 96). Такой подход позволяет преодолеть односторонность как объективистского, так и субъективистского подходов. Речь, таким образом, не идет об отказе от поиска объективных характеристик социальных явлений, однако сами эти объективные характеристики рассматриваются не как нечто существующее вне и помимо человеческой деятельности, а как результат социальных действий людей, объединенных в социальные группы и общности. Поэтому призыв социологов исследовать проблематику коррупции с учетом социально-психологической специфики следует только приветствовать.

В данном контексте оправданно представить взгляд отечественных социологов на проблему социально-психологического измерения коррупции. Обратимся к наиболее известным работам С. В. Климовицкого и С. Г. Кареповой с одноименным названием «Методология измерения социально-психологических факторов коррупции», к некоторым замечаниями самих авторов. Они утверждают, что «в работе представлена новая, не имеющая аналогов в современной научной практике комплексная методология социально-психологического измерения коррупции. Методология позволяет не только оценить объективный уровень распространенности коррупции в стране, но и получить данные относительно субъективного восприятия населением коррупционной среды в обществе, внутренних факторов саморегуляции коррупционного поведения различных социальных групп» (Климовицкий, Карепова, 2016).

Рассмотрим основные положения концепции. Авторы признают сложность и необходимость получения «так называемых объективных данных» о реальном уровне распространения коррупции. Это официальная статистика и другие документы, отличные от «субъективных», «получаемых с помощью опросов, анкетирования и интервью», так как в данном случае «источником информации являются отдельные субъекты – респонденты, высказывающие свое личное мнение» (там же, с. 3). Представлены индикаторы коррупции как объективные ее показатели. Необходимость получения этих данных не оспаривается и психологами, хотя сами социологи говорят об их низкой валидности. В работе представлена также модель коррупционного поведения: коррупционная среда – мотивация – коррупционное поведение и коррупционная саморегуляция. В приложении содержится шкала опроса развитости коррупционной среды.

Специалисты социогуманитарных наук, включая и представителей правозащитных организаций, проблеме измерения коррупции уделяют большое внимание (Galtung, 2006; et al.).

Объясняются и анализируются всемирно известные индексы измерения коррупции, предложенные и разработанные правозащитной организацией «Transparency International». Это Индекс восприятия коррупции («corruption perception index» – CPI) и связанный с ним Индекс восприятия взятки («bribery perception index» – BPI).

Западные специалисты задают вопрос: для чего измерять коррупцию? И отвечают на него: коррупция подрывает справедливость отношений в обществе, стабильность и эффективность его функционирования и способность его развития. Коррупция должна преследоваться не просто потому, что является моральной проблемой, и не только потому, что она разрушительна для экономики государства, но и потому, что рядовые граждане государства «платят дань коррупции».

Коррупция представляет «утечку» ресурсов из социальных институтов государства. Это не только коррупционное воровство при заключении контрактов. Такая утечка может происходить в форме неофициальных гонораров, оплаты за заключение контрактов, вознаграждений за прием экзаменов и т. д.

Ресурсы государства не безграничны, и при планировании и осуществлении антикоррупционных реформ возникает ряд вопросов. Во-первых, что требует реформирования? Что нужно и необходимо изменить? На что направить усилия в первую очередь? Каков будет выигрыш от планируемых действий? Во-вторых, следует ли делать акцент на конкретных общественных службах или государственных институтах? Есть ли конкретные социальные группы населения (этнические, гендерные, поколенческие и т. д.), особо ущемляемые в правах коррупцией и утечкой госресурсов? В-третьих, сколько будет стоить введение новой информационной антикоррупционной системы? Как долго ждать эффекта от ее применения? И т. д.

Как уже говорилось выше, проблема измерения коррупции непосредственно связана с ее концептуальным определением. Западные исследователи признают, что не существует единого исчерпывающего определения коррупции. Пытающиеся его разработать неизбежно сталкиваются с юридическими, криминологическими и политическими измерениями (Langseth, 2003; Lambsdorff, 2006).