Потаённые страницы истории западной философии - Виктор Валентинович Костецкий

«своих» вполне очерчен: математики, музыканты, спортсмены. К сожалению, в истории философии нет круга «своих»; на их место претендуют прежде всего переводчики. Но переводчик исходит из текста, его сила в текстологическом анализе. Текстологический анализ, безусловно, замечательная вещь до тех пор, пока пересказ возможен. В противном случае обращение к тексту в лучшем случае бесполезно, в худшем – вредно. Страницы истории философии, недоступные пересказу, можно уподобить отдельным теоремам в математике, доказать которые способны единицы. Аналогичным образом иногда дела обстоят и в истории философии. Об этом, собственно, и шла речь в «Потаённых страницах истории западной философии».

Приложение:

Аннотации статей на русском и английском языках

О пользе метода физиогномики для истории

В статье физиогномика трактуется как метод научного исследования, смежный по отношению к индукции и дедукции. В методе физиогномики вывод делается по одному факту, но такому, который является уликой (γνομα – мелкая деталь, примета). Примета становится уликой в цепи дедуктивного доказательства, соответственно, придавая выводу достоверный, а не вероятностный характер. Ф. Бекон изобретение физиогномики как научного метода связывал с Гиппократом и Аристотелем. Физиогномика, основываясь на проницательном наблюдении, с одной стороны, и логическом анализе, с другой стороны, не только объединяет эмпирический и теоретический уровни познания, но и включает в себя методологию эстетического созерцания. Такие термины, как «картина», «лицо», «дух» в физиогномике имеют понятийное значение. Трансцендентальное визионерство в физиогномике ничем не отличается от того, что называется «смекалкой» в конструировании или «воображением» в математике. В истории западной науки так случилось, что логические методы дедукции и индукции вытеснили физиогномику на край научной методологии, едва ли не отождествив её с интуицией. Попытки О. Шпенглера вернуть физиогномику в лоно научной методологии фактически не нашли отклика.

Пересказ в философии: история одной ошибки

В статье привлекается внимание к проблеме, казалось бы, филологического характера: пересказу классического философского текста в интересах, например, справочного издания или учебного пособия. Однако, в реальности оказывается, что даже маститые авторы иногда не справляются с этой задачей. В качестве примера неверного пересказа в философии анализируется этика Аристотеля – как наиболее, казалось бы, доступный раздел его философии. Ошибка в пересказе начинается с того, что центральное понятие этики Аристотеля – «прекрасный поступок» остается без внимания. У Аристотеля это одно понятие, а не понятие «поступок» с оценкой «прекрасный». Именно в едином понятии «прекрасный поступок» имплицитно содержится понятие «честь», которое Сенека, впоследствии развивая интенцию аристотелевской мысли, разовьет до понятия «совесть». Ошибка в пересказе текста обращает весь пересказ в произвольную конструкцию, перед которой даже экскурсия по цитатам выглядит более предпочтительной. В истории философии с утратой жанра комментария пересказ авторской философии принял недопустимо фамильярный характер. Под предлогом «анализа» или «интерпретации» пересказ в философии принимает откровенно лживый характер.

Эстетика улицы в античном полисе: возникновение западной философии

Возникновение западной философии имеет совершенно иной характер, чем философствование в культуре Др.Востока. Анализ таких факторов античной истории как колонизация, переход от бронзы к железу, распад патриархальной семьи, благоприятные условия климата и ландшафта, универсальная одаренность эллинского народа и прочие значимые факторы в итоге не дают ответа на вопрос, как возникла философия западного типа. Не случайно Э. Ренан предпочитал говорить о «греческом чуде». По Ренану, «греческое чудо» обусловлено удачной композицией разных факторов, – что, конечно, имело место. Но вопрос о возникновении западной философии не сводится к удачной «мутации» культуры.

В статье предпринимается попытка более углубленного анализа «полиса». При этом на первое место выдвигается не агора, а улица как «дорога к своему дому». Полисы возникают не в качестве миграции любого населения, тем более патриархального, а в качестве «сословной миграции» (ремесленного люда). В полисной жизни шёл процесс не разложения родо-племенных отношений и патриархальной семьи (этот процесс на момент миграций уже остался в прошлом), а процесс восстановления семьи по типу патриархальной на основе частного домовладения и индивидуального предпринимательства. В раннем полисе такого явления, как «рабовладение», не существовало «из принципа», а вот капиталистические отношения договорного (дружеского) типа были изначальны.

Социально-политической проблемой для раннего полиса стала утрата античным капитализмом дружеского характера, что обернулось переходом дискуссий на улицу и появлением на ней «семи мудрецов». Вопрос «как правильно жить» в условиях самоорганизации поселения инициировал те самые дискуссии, с которых начиналась западная философия. Подразумевалось, что жить можно по-разному, но только не так, как в деспотиях Др.Востока. Эллинами двигала не любовь к свободе, а ненависть к деспотии, прежде всего во взаимоотношениях между соседями. Идеи симпатии, синергии, симфонии, о которых заговорил Пифагор, эстетически изначально таились в полисе – ремесленном поселении на свободных территориях. Все «учения о природе» представляли собой эстетические размышления в рамках ремесленного миропонимания и ремесленной терминологии.

Проблема Пифагора в истории философии

Проблема Пифагора в истории философии связана с тем, что нет ни текстов Пифагора, ни письменных свидетельств его современников о какой-либо философии. Фактически все знания о философии Пифагора сложились на основе устного творчества в последующие века. В статье утверждается, что отсутствие источников не означает отсутствие возможности полноценной реконструкции концептуальных моментов в философии Пифагора. Метод реконструкции основан, во-первых, на том, что философия Пифагора влияла на многих представителей философии и науки в течение многих веков. Во-вторых, о жизни Пифагора и особенностях его философии дошло достаточно характерных признаков, «улик». При знании культурного контекста философия Пифагора не познаваема, а узнаваема. Даже если считать, что философия Пифагора за многие века изменялась до карикатурности, из этого не следует, что в карикатурах оригинал становился неузнаваемым. В частности, узнаваемость доступна через ряд таких понятий, как эмпатия, симпатия, синергия, визионерство, теория, проблема. В статье предпринимается попытка восстановить оригинальные черты философии Пифагора, без которой курс философии не может быть полным.

Парменид в тени философии

Из обзора мнений о философии Парменида следует, что философы избегают Парменида, а историки философии в своих пересказах теряют нить изложения при попытках апологии абсурдных тезисов. В статье предпринимается попытка реконструкции философии Парменида, исходя из другого контекста «бытия». Понятия «бытие» и «небытие» в философии возникают не в результате абстрагирования и обобщения, а в результате анализа конкретных понятий. У Гегеля таким конкретным понятием является понятие «начало», логически разлагаемое на бытие и небытие, а затем синтезируемые в «становление»; у Парменида контекст задан понятием «мгновение», точно так же логически разлагаемого на бытие и небытие. Иррациональность понятия «мгновение» (математически очевидная) позволило Зенону выстроить ряд последовательных апорий.

Логика Платона в пересказе художникам

Статья написана для методического сборника Санкт-Петербургской академии художеств с целью не знакомства с «платонизмом», а с целью демонстрации логического анализа «по Платону». В статье