Юрий Пивоваров - Русская политика в ее историческом и культурном отношениях

Однако то, что в нашей стране порода служилых людей не перевелась, что есть из кого формировать этот «средний властный строй» сомневаться не приходится. Вот, к примеру, что и как думает один из типичных представителей этого модального типа русской социальной личности — недавний секретарь Генерального совета «Единой России» Валерий Николаевич Богомолов. — «После развала КПСС слово "партия" превратилось в ругательное. 1990-е были "антипартийными". Нам предстоит вернуть уважение к этому слову».

Вроде бы ничего особенного и не сказано. Подумаешь — так многие думают! Вот именно, многие. И Богомолов-секретарь. — Ведь по этой логике (логике многих служилых) слово «партия» превратилось в ругательное «после», т. е. вследствие развала КПСС. Не развалилась бы она и ничего бы плохого о «партии» не говорили. Ведь партия=КПСС, партия это только КПСС. И 90-е годы в этом смысле «антипартийные». Хотя вроде именно прошлое десятилетие оказалось «славным» для отечественной партийности. — Но служилый человек Богомолов так не думает. А как?

Тем же летом 2004 г. он откровенно (здесь Валерий Николаевич просто «фэномен», как говаривал «пэдагог» Савва из «Покровских ворот»; к примеру: «Лучшая форма дискуссии — это допрос. Шутка, конечно» — Коммерсант. 04.06.2004; хорош шутник? узнаете стиль?) изложил свои воззрения на природу русской партийности. Вот они.

«К "Единой России" нужно подходить, как и к любой другой партии, которая будет образовываться в России и конкурировать с нами за звание "партии власти", по-современному…»

«У нас большинство людей отождествляют два понятия — "государство" и "державу", а "державу" приравнивают к слову "общество". То есть человек является частью общества, частью державы, частью государства.

Как вообще Россия прирастила такую огромную территорию? Свободные люди (фактически разбойники) убегали, шли на север, за Урал … По логике протестантизма, то есть западной идеологии, они вполне могли создать свое государство. Они же через некоторое время посылали гонцов с дарами, к батюшке-царю: «Включи в державу новые земли». Они хотели быть свободными, но понимали, что могут свободно жить только в составе державы. Свобода, либерализм не враждебны державе.

Многопартийность у нас может существовать, если в ее создании примет участие власть. Без власти в России ни одна партия не сможет функционировать, у нас такая ментальность … "Яблоко" связано … частично с нашей властью, частично с зарубежной. Тоже самое СПС … КПРФ? Так или иначе она аффилирована с властью … Так что любая партия имеет какую-то степень участия власти — у кого-то больше, у кого-то меньше. Все зависит от того, насколько власть в этом заинтересована», «Народ голосовал за нас, потому что видит в нас определенную альтернативу местным властям, видит в нас ту силу, к которой можно будет обратиться, если на местах станет уж совсем невмоготу. Потому что эта сила может что-то решить, ведь она — под Путиным, она — партия власти. Ведь при Советах тоже бежали в партком жаловаться на ту же местную власть. Вот такую альтернативу исполнительной власти видит в нас народ».

«…Чтобы запустить машину, нужен шофер, который крутанет ручку стартера. Власть российская и является силой, которая запустит партийную машину. А работать она будет самостоятельно. Только подливай бензин».

Такая вот политология, политическая философия, историософия даже. Я специально не разрывал, не препарировал, не комментировал мысль Богомолова, «позволив» ей литься теми периодами, кусками, объемами, в которые ее облекает сам автор. Ведь здесь важны и связки, переходы от одного к другому, логика. Чего только стоит рассуждение о государстве-державе-обществе, неожиданно обернувшееся темой «приращения территории»!

Безо всякой иронии (хотя трудно удержаться по интеллигентско-ерной привычке) скажу: это зрелый, серьезный, адекватный русский служилый человек А идеи его органичны, имеют глубокие исторические корни и заслуживают гораздо большего исследовательского внимания, чем всякая там механистически-заемная, заполонившая собой средства массовой информации и научные издания, чушь.

Итак, чему же нас учит Богомолов? — Государство и общество (и держава, хотя это не совсем понятно что; впрочем, что-то державное, крепкое, не либерально-гнилое) у нас одно и то же. Человек их часть. И лишь как их часть может быть свободен. Свободные люди — фактически бандиты. Они, будучи частью государства-общества, убегают от этого («этих») целого. Но, в результате, освоив новые земли, включают их (и себя) в целое, от которого бежали. И остаются свободными.

Понятно, что когда приходит эпоха партий, эти последние тоже имеют своим источником государство-державу-общество («Власть» — тихим голосом подскажу я). И все эти партии «аффилированы» с Ней. — Но все должно быть (и есть) «по-современному». Пусть все партии претендуют на титул «партии власти». Однако лишь одна получит титул «мисс»; остальные же — «вице» и т. п. — Причем, вся эта «партийная машина» достаточно самостоятельна. Шофер (Власть) запускает стартер и подливает бензин. А уж работать машинка сама будет.

Кроме того, «партия власти» и «партии — вице-миссы» суть альтернатива другой машине Власти — исполнительным органам. Для нас, обывателей, наличие двух машин (на самом деле их больше — тут и законодательная власть, и суды, и прогрессивный Запад, который, правда, под Властью не ходит) архиважно. Когда уж совсем невмоготу, есть кому и на кого пожаловаться. Есть выбор. Таков плюрализм и «полиархия» по-русски. Таковы структурные основы «властной плазмы» (разумеется, названы далеко не все).

Вот и выходит, что Богомолов Валерий Николаевич хоть и не Бриан, но — голова!

Правда, Власть, тот самый «шофер», который должен «крутануть ручку стартера» и «запустить партийную машину», относится к этим служилым брианам с легко скрываемым презрением. Вот что в феврале 2003 года в подмосковном санатории «Бор» на семинаре «Единой России» сказал нынешний идеолог и «плеймейкер» Власти В.Ю. Сурков: «Надо быть азартными. Вам надо оторваться от пуповины и уйти в свободное плавание. Власть формирует партию для того, чтобы она формировала власть … Нужно относиться к партии как к фирме. Если я вкладываю во власть, то я хочу получить от вас больше власти … Слишком принципиальные партии долго не живут. Умейте продавать себя … Впрочем, если вы будете спать, ничего страшного, коллеги, не произойдет. Мы будем рассматривать вашу партию как прицепной вагон, а кочегарить будем сами. Если вы не будете партией, сами все сделаем, а вас станем использовать только как ходоков перед выборами».

При всем цинизме, кстати, весьма здоровом и натуральном, этих слов служилым не следует обижаться на Власть. Она ведь все равно признает их необходимость и свою заинтересованность. Другое дело, что указывает им место и знает цену — этим «потомственным дворовым»…

Теневая реальность — коррупция — дуван

Существен вопрос: почему вдруг (или не вдруг?) коррупция стала «нашим всем»? — Здесь, на мой взгляд, интересные соображения мы можем найти в книге известного социолога Льва Тимофеева «Институциональная коррупция». В ней утверждается: «Кризис социалистической системы, за которым последовал ее полный крах, в конце концов показал, какого рода институциональные ценности подсоветского общества на деле были альтернативой коммунистической доктрине и определили характер происшедших изменений: кризис системы, совершенно неожиданно для всех, проявился как всеобщий бунт собственников». Далее автор говорит, что в СССР десятилетиями складывалась теневая реальность. «…Еще в семидесятые годы некоторые исследователи обратили внимание на происходившее в течение всей истории коммунистического государства развитие теневых отношений. Причем развивались эти внелегальные отношения в тесной связи с формированием специфических институтов коммунистического государства. Однако теневая собственность, теневое право, теневая экономика — весь комплекс "теневой реальности" — мыслился не как всеобъемлющий общественный институт и уж вовсе не как альтернативный коммунистической доктрине системообразующий фактор исторического процесса. Авторы большинства работ, посвященных теневой (или второй) экономике, говорили, прежде всего, о явлении экономического порядка и трактовали его как "негативные черты системы", как нарушение ее институциональных норм или, в лучшем случае, как их спасительную самопроизвольную коррекцию…»