Рычаг богатства. Технологическая креативность и экономический прогресс - Джоэль Мокир

изменениями и рыночной структурой носит взаимно-обратный характер. Считается, что рыночная структура влияет на технологическую креативность отрасли или всей экономики, однако технические изменения тоже сказываются на структуре рынка. Результаты этого взаимодействия также будут неопределенными. Некоторые виды технических изменений обычно ведут к усилению конкуренции – улучшение транспорта и связи подрывает силу локальных монополий, переход на электричество способствовал уменьшению оптимального размера фирмы, а новые виды продукции вступают в конкуренцию со старыми. Изменения другого типа (например, патенты) усиливают экономию за счет масштаба и создают препятствия для входа в отрасль. Однако все это приводит нас к поразительному выводу: каким бы ни был характер взаимоотношений в данной модели, из нее следует, что технические изменения с высокой вероятностью окажутся эфемерными. Крайне упрощенного варианта этой модели будет достаточно для того, чтобы показать, как взаимосвязь между размером фирмы и техническими изменениями может объяснить закон Кардуэлла. Предположим, что существуют только два типа рыночных структур: тип i, благоприятствующий техническим изменениям, и тип j, который им не способствует. Этот рейтинг рыночных структур в соответствии со степенью их содействия техническим изменениям сам по себе зависит от используемой техники, а технические изменения могут привести как к смене структуры i на структуру j, так и к перемене их мест в рейтинге. Предположим, что у нас имеется рыночная структура i, в которой происходят технические изменения. Мы можем получить один из четырех возможных результатов: 1) в течение следующего периода сохранится преобладание рыночной структуры i, которая станет еще более благоприятной для технических изменений; 2) в течение следующего периода структуру i сменит структура j при сохранении их прежнего рейтинга; 3) в течение следующего периода сохранится структура i, но рейтинг изменится; 4) в течение следующего периода произойдет переход от структуры i к структуре j, но теперь именно последняя будет более благоприятной для технических изменений. В случаях 1 и 4 прогресс продолжится; в случаях 2 и 3 техническое развитие остановится. Если все четыре исхода считаются случайными событиями, имеющими вероятность выше нуля, то процесс развития неизбежно придет к концу, когда мы получим результат 2 или 3[163]. Впервые анализ подобных марковских процессов применительно к шумпетеровской динамике был проведен в работе Futia (1980), где показано, каким образом легкость входа в отрасль и технические возможности определяют структуру отрасли и вероятность технического прогресса. Эти исследования можно продолжить с целью дальнейшего изучения идеи Шумпетера о том, что технические изменения имеют преходящую природу.

При исследовании технического прогресса встает вопрос о том, какое состояние считать нормальным: креативность или стагнацию? От ответа на этот вопрос зависит, что именно подлежит объяснению: периоды прогресса или периоды стагнации. На этот вопрос невозможно ответить на основании одних только исторических фактов. Очевидно, периоды технических изменений являлись в истории человечества исключением, а не правилом. Однако в результате промышленной революции настоящее и будущее могут оказаться принципиально иными. С другой стороны, «ловушка Кардуэлла» выглядит слишком распространенным явлением для того, чтобы заранее делать подобные выводы.

Глава 11. Эволюция и динамика технических изменений

Что нам известно о динамике технического прогресса? Экономисты уже давно признали, что традиционные инструменты экономической теории, построенной на концепции равновесия, непригодны для анализа технических изменений. Однако неясно, что можно предложить в качестве альтернативы. В экономике роста использовалась концепция равновесия как стабильного состояния (steady state), представляющего собой разновидность роста, постоянную и предсказуемую саму по себе и потому способную заменить концепцию равновесия в качестве ее динамического эквивалента. Представляется естественным рассматривать стабильное состояние как эволюционный процесс. К идее эволюционного развития нас подводят такие выражения, как «технологический дрейф» и «неумолимо надвигающиеся изменения, отчасти совершающиеся методом проб и ошибок» (Jones, 1981, p. 63). Однако этим термином гораздо чаще жонглируют, нежели реально его используют в качестве рабочих рамок. Слово «эволюция» имеет два разных значения, выступая либо как синоним «постепенного и непрерывного процесса», либо как специфическая динамическая модель, в которой решающую роль играют мутации и отбор. Два этих определения не совпадают и могут противоречить друг другу. Современные теории эволюционных изменений открыто допускают существование хаотических бифуркаций и катастроф, приводящих к новым непредсказуемым стабильным состояниям (Laszlo, 1987).

Ряд исследователей, включая историков (Cipolla, 1972, p. 46; Hindle, 1981, p. 128; Basalla, 1988) и экономистов (de Bresson, 1987), предлагали эволюцию в ее втором смысле в качестве модели технических изменений. Ниже мы рассмотрим те возможности, которые нам дает такая аналогия[164]. Она полезна для понимания динамических аспектов технического прогресса. В частности, ее можно использовать для ответа на вопрос, происходит ли технический прогресс мелкими постепенными шагами или большими скачками. Аналогия с эволюцией представляется сегодня более уместной, чем когда-либо прежде, вследствие оживленной дискуссии между сторонниками постепенного и скачкообразного развития, кипевшей в эволюционной биологии на протяжении прежнего десятилетия и в какой-то степени проходившей параллельно диспутам между историками экономики.

Идея применять концепции из теории эволюции к экономике, разумеется, не нова, хотя эволюционные теории по большей части остались в стороне от главных направлений современной экономической теории. Такую попытку предпринял Боулдинг (Boulding, 1981), однако его аналогия между экономикой и биологией оказалась несколько смутной[165]. Нельсон и Винтер в своей первопроходческой работе (Nelson and Winter, 1982) попытались переписать теорию фирмы, опираясь на эволюционные модели. Они отказались от традиционных экономических концепций максимизации прибыли и равновесия, вместо этого предположив, что фирмы следуют стандартному распорядку и процедурам. Таким образом, в модели Нельсона-Винтера фирма является аналогом биологического вида. При этом ключевую роль по-прежнему играет конкуренция, но ее действие проявляется через механизмы дарвиновского отбора: фирмы, использующие более гибкие процедуры, будут процветать и расти за счет менее удачливых конкурентов. В целом, теории такого рода имеют мало отношения к собственно техническому прогрессу как к эволюционному процессу, поскольку в рамках этих моделей фирмы не производят отбор, а сами являются объектом отбора[166]. Прямое сравнение биологической эволюции и технического прогресса предложил де Брессон (de Bresson, 1987), указывающий на некоторые из тех моментов, что будут освещены ниже. Однако, возможно вследствие своего слабого интереса к долгосрочным историческим изменениям, он в итоге приходит к выводу о существовании «обоснованных причин, не позволяющих нам подходить к экономике технических изменений, используя эволюционные рамки… После тщательного рассмотрения вопроса мы будем вынуждены отказаться от биологических аналогий» (de Bresson, 1987, p. 759).

Вопросу о том, насколько полезны аналогии между эволюцией и культурным или научным прогрессом, посвящена обширная и занимательная литература. Использование аналогий, заимствованных из других дисциплин, – почтенная традиция в экономике. Теория равновесия и