Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках - Михаил Леонидович Хазин

Теоретик. Пока еще нет; всеми своими достижения «мудрецы» были обязаны ресурсам американского государства, которые они взяли под контроль в 1940–1941 годах. Теперь же, в апреле 1945-го, для «мудрецов» наступил момент истины: способны ли они сохранить и преумножить свой контроль над ресурсами и при новом президенте?

Ответ на этот вопрос появился довольно скоро. На 23 апреля 1945 года были запланированы переговоры с Молотовым, являвшиеся прямым продолжением Ялтинской конференции. Всего за девять дней Трумэну, который не присутствовал в Ялте и даже не знал о разработке в США атомной бомбы, требовалось выработать собственное понимание американской стратегии и отстоять его в переговорах с «мистером Нет». В этом ему мог помочь только один человек, незамедлительно вылетевший из Москвы в Вашингтон на личном самолете. 19 апреля Аверелл Гарриман (не поставив в известность даже тогдашнего госсекретаря Стеттинуса) встретился с Трумэном и изложил свое представление о ситуации: СССР (нынешний союзник) после окончания войны превратится в серьезного конкурента, угрожающего захватить всю Европу. Трумэн придерживался точно такого же мнения, и Гарриман на долгие годы стал одним из его ближайших советников.

Следующей проблемой нового президента была война с Японией, которая, в отличие от Германии, еще не выглядела побежденной. Здесь на помощь Трумэну пришел уже Макклой, со свойственной ему жесткостью предложивший политику «кнута и пряника». На совещании у президента 18 июня 1945 года обсуждались планы сухопутной операции в Японии (неизбежно связанной с серьезными потерями):

Когда все уже собирали бумаги, Трумэн заметил, что Макклой держит что-то на уме. «Макклой, вы не высказались, — заметил президент. — Никто не выходит из этой комнаты, не попробовав отстоять свое мнение!» Макклой взглянул на Стимсона. «Скажите, что думаете», — потребовал госсекретарь.

«Я думаю, у нас есть альтернатива», — начал Макклой. Он обрисовал условия политического решения, в котором главным было «то, что мы позволим им выбрать собственную форму правления, включая сохранение Микадо… Я думаю, что наша моральная позиция была бы лучше, если бы мы предупредили их о бомбе[330]» [Isaacson, Thomas, 2013].

Как свидетельствуют очевидцы, это было первое упоминание об атомной бомбе в контексте ее возможного применения. И хотя все понимали, что, располагая таким оружием, отправлять на смерть американских солдат (вместо того чтобы использовать его) было как-то не очень хорошо, вслух произнести это до Макклоя никто не решался; тут требовался человек, без колебаний отправивший всех американских японцев в концентрационные лагеря.

Быстрая капитуляция Японии сделала актуальным следующий вопрос: что с послевоенной Европой? Правящая Демократическая партия и изрядная часть окружения Трумэна руководствовались в этом вопросе планом Моргентау, предусматривавшим фактическое уничтожение Германии как государства[331]. «Мудрецы» понимали в геополитике несколько больше, чем Моргентау: уничтоженная Германия и грабящие ее соседи не смогут противостоять военной машине СССР. Требовался другой, более стратегически выгодный план.

США должны предложить масштабную экономическую помощь своим борющимся союзникам на континенте… ее цель должна заключаться в восстановлении экономики и общества в Европе, а не в «борьбе с коммунизмом». Вашингтон вложит деньги, но сам план должен исходить из Европы… Само собой разумеется, что обновленная Европа станет для США активным торговым партнером и оплотом против советских посягательств.

Идея была проста, и она подтолкнула США к тому, что Ачесон позднее назвал «одним из величайших приключений в истории» — плану Маршалла. Создателем плана был не только Кеннан; Форрестол, Ачесон, Болен, Макклой, Стимсон, Гарриман и некоторые другие, включая самого генерала Маршалла, разделяли с ним авторство. Участники этого дружеского круга говорили и думали о стратегическом плане помощи Европе с последних дней войны [Isaacson, Thomas, 2013].

Огромное влияние «мудрецов» на Трумэна было основано на реально качественных предложениях, а не только на личных связях. Все основные решения времен президентства Трумэна, особенно его второго срока[332], принимались именно «мудрецами» — холодная война, создание НАТО, война в Корее, подготовка стратегии национальной безопасности, известной как NSC-68 (единственное, что Трумэн сделал сам, — это признание Государства Израиль, привлекшее в 1948 году на его сторону еврейских избирателей). Статус некоторых «мудрецов» был подтвержден высшими должностями в администрации: Ачесон в 1949-м стал государственным секретарем, Ловетт в 1951-м — министром обороны, Гарриман в 1946-м — министром финансов, а в 1951-м под него было создано специальное Агентство взаимной безопасности, управлявшее всеми делами в оккупированной Европе.

Однако подлинный масштаб Власти той или иной группировки определяется не местом при дворе отдельного президента, а способностью сохранить свое влияние в дальнейшем. «Мудрецы» и здесь проявили свойственную им предусмотрительность, заранее подготовив запасные аэродромы. Сразу же после войны Джон Макклой уволился с государственной службы и вернулся к работе юристом. Странное решение? Ничуть, если учесть, на кого он теперь стал работать: вместо возвращения в родную Cravath Макклой неожиданно стал старшим партнером в другой юридической фирме — Millbank-Tweed, несколько меньшей по размеру, но зато обслуживающей Chase National Bank, которым управлял небезызвестный Уинтроп Олдрич. Можно предположить, что основную помощь в этой передислокации оказал общий друг Макклоя и Ачесона — Льюис Дуглас, с 1935 года входивший (вместе с Олдричем) в число попечителей Фонда Рокфеллера и обладавший высоким статусом в Совете по международным отношениям. Обратим внимание на формулировку, с которой Джон Рокфеллер II одобрил кооптацию Макклоя:

Как Рокфеллер-младший объяснил своему личному адвокату Дебевуа: «Макклой знает очень много людей в правительственных кругах… и может получить информацию о чем угодно, не привлекая к себе внимания» [Isaacson, Thomas, 2013].

Как видите, в 1945 году Макклой был для «Рокфеллеров» просто полезным человеком; однако он очень быстро перерос статус обычного вассала. Уже в 1946 году Макклой вошел в число попечителей Фонда Рокфеллера[333], в 1949-м подтянул туда своего друга Ловетта, а в 1953-м возглавил Chase Bank[334]. Не забывали Макклоя и его друзья в администрации Трумэна — он успел поработать директором Всемирного банка (разумеется, не имея к моменту назначения никакого банковского опыта), и верховным комиссаром оккупированной Германии; однако можно предположить, что главной целью Макклоя был контроль именно над активами «Рокфеллеров»:

«Каждый республиканский кандидат в президенты с 1936 года, — с горечью заявил Тафт после своего поражения на съезде 1952 года, — был выдвинут Chase Bank!» [Collier, 1976].

К президентским выборам 1952 года «мудрецы» подошли во всеоружии. В Демократической партии Трумэн, отказавшийся идти на очередной срок, продвигал в кандидаты своего лучшего друга Гарримана. В Республиканской «рокфеллеровец»