Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках - Михаил Леонидович Хазин

Джон Раскоб умер в 1950-м, Ламмот (самый младший из двоюродных братьев Дюпонов) — в 1952-м. Пьеру Дюпону к этому времени было уже 82 года, а Иренэ — 76. В XXI веке существуют политики[253], способные бороться за высшую власть и в столь преклонном возрасте, но в прошлом столетии это было практически невозможно. И на первый взгляд не особенно нужно: за полвека активной экспансии империя Дюпонов[254] обзавелась многочисленными сторонниками в Вашингтоне:

Администрации Трумэна и Эйзенхауэра буквально кишели бывшими подручными и партнерами Дюпонов. Том Кларк, бывший техасский лоббист Ethyl Gasoline… в мае 1945 года был назначен генеральным прокурором. Дин Ачесон, работавший на Дюпонов в качестве юриста, стал госсекретарем в администрации Трумэна… Чарльз Уилсон, организовавший закупку шин для General Motors у подконтрольной Дюпонам U.S. Rubber, стал у Эйзенхауэра министром обороны, а директором ЦРУ — Аллен Даллес, доверенное лицо Дюпонов с 1920-х годов, побывавший президентом компании United Fruit, частично принадлежавшей Дюпонам [Landes, 2007].

Однако во Власти, как и в Зазеркалье, даже для сохранения достигнутых позиций нужно бежать со всех ног. Уже в 1948 году над семейством Дюпонов появилось первое облачко: 20 декабря Ламмот получил повестку для дачи показаний в Grand Jury[255] по вопросу о нарушениях антимонопольного законодательства. Так начался знаменитый (и, конечно же, давно забытый) процесс Дюпонов, продлившийся до 1965 года и фактически уничтоживший богатейшую американскую экономическую империю.

Читатель. А как же дюпоновский генеральный прокурор? Или его к тому времени уже сняли?

Теоретик. Том Кларк ушел с поста генерального прокурора только в 1949 году, и его действия еще раз иллюстрируют давно известное всем правило: человек, работавший с какой-то группировкой, и вассал этой группировки — совсем не одно и то же. Антимонопольное расследование по Дюпонам начал именно Том Кларк:

Реакция в Уилмингтоне[256] была смесью шока и опасений: шока от того, что иск был подан Кларком, бывшим лоббистом Дюпонов, которого считали верным сторонником компании; и подозрений, что за этим шагом стояли интересы Морганов к G.M. и Трумэна — к поиску козла отпущения среди корпораций, для смягчения своего антирабочего имиджа[257] [Landes, 2007].

Однако истинные причины начала процесса выходили за рамки интересов отдельных лиц и даже целых компаний:

Желание Дюпонов сохранить единоличный контроль над крупнейшей мировой корпорацией[258] вошло в противоречие с общей идеей, популярной в околоправительственных кругах, — о необходимости перехода к распределенному контролю за крупными корпорациями, чтобы предотвратить «эффект домино», когда проблемы одного владельца становятся проблемами целой отрасли. Эта политика соответствовала интересам Рузвельта и Рокфеллеров и была поддержана Конгрессом в его Дополнении 1950 года к Антимонопольному закону Клейтона, запретившем монополизм отдельных групп [Landes, 2007].

Дальнейшие события показали всю эфемерность дюпоновского влияния в коридорах власти. Несмотря на то что суд штата Иллинойс, в юрисдикции которого находилось дело, благоволил Дюпонам и несколько раз принимал решения в их пользу[259], в процесс вмешался Верховный суд США и в октябре 1959 года[260] принял окончательное решение: DuPont de Nemours and Company должна продать акции General Motors.

Через два месяца Дюпоны передали контроль над компанией в руки представителей правящей элиты:

7 декабря [1959] Дональдсон Браун, Уолтер Карпентер, Генри Б. Дюпон и Ламмот Дюпон Коуленд вышли из правления GM. Интересно отметить, чьи люди пришли им на смену в финансовом и бонусном комитетах: Ллойд Брейс, член правления Фонда Рокфеллера, директор AT amp;T, Gilette и John Hancock Mutual Life… и генерал Люциус Клэй[261]… Они оба, хотя и были связаны с Морганами, были также близки к Рокфеллерам.

DuPont de Nemours отказался от агентских услуг руководства General Motors по передаче своих акций и передал эту функцию Chemical Bank (совместно контролировавшемуся Рокфеллерами и Морганами), а также уступил право голоса компании отдельным акционерам, то есть членам семьи Дюпон [Landes, 2007].

Читатель. А разве это не перекладывание акций из правого кармана в левый? Что компания DuPont, что члены семьи Дюпон — голоса-то одни и те же?

Теоретик. Вы полагаете, что внутри семьи Дюпон действовала партийная дисциплина? Вот что представляла собой эта семья в 1950 году:

632 Дюпона со всех концов Соединенных Штатов и четырех европейских стран собрались в Новый год, чтобы впервые за полвека увидеть всю семью вместе. Более чем половине из них не нужно было далеко ехать, поскольку они жили неподалеку, в двух дюжинах поместий Дюпонов, разбросанных по холмам в окрестностях Уилмингтона… Многие из присутствующих даже не слышали друг о друге [Landes, 2007].

Управлять такой оравой родственников было, пожалуй, даже сложнее, чем выбирать собственного президента США. К тому же по решению суда в течение следующих 10 лет[262] Дюпоны должны были полностью избавиться от своих акций в General Motors. В обмен на это представителям менеджмента Дюпонов была открыта дорога в мир совместного управления[263]:

С началом серьезного выхода Дюпонов из General Motors в 1963 году президент DuPont de Nemours and Company Кроуфорд Гринуолт[264] вошел в совет директоров Morgan Guaranty; это был первый случай, когда кто-то от Дюпонов вошел в правление ведущего банка Морганов [Landes, 2007].

Таким образом, к 1963 году Дюпоны лишились монопольного контроля над корпорацией, вошедшей в мировую историю фразой «Что хорошо для General Motors — то хорошо для Америки». Начиная с этого момента история семьи Дюпон потихоньку расходится с историей принадлежавших ей компаний. Настойчиво проводимая реальной американской властью политика диверсификации владения крупными компаниями привела к тому, что большинство Дюпонов предпочли роль рантье, оставив управление бизнесом наемным менеджерам. Последний из «старых» Дюпонов, Иренэ, умер в том же 1963 году. К 1974 году лишь четверо Дюпонов занимали официальные должности в подконтрольных семье компаниях, а их участие в политической жизни Америки ограничивалось периодическими пожертвованиями в избирательные фонды Республиканской партии. Таким образом, к началу 1970-х семейство Дюпонов (невзирая на свое громадное богатство и чрезвычайную многочисленность) полностью утратило былое политическое влияние. Не то что претворять в жизнь, но даже придумывать серьезные решения национального масштаба (такие, как отставка Никсона) у Дюпонов было попросту некому.

Читатель. Надо же, из шестисот родственников Дюпоны не сумели выбрать подходящего наследника! А как с этой проблемой справлялись другие сверхбогачи?

Теоретик. А вот сейчас