Пропагандистский дискурс в условиях цифровизации - Коллектив авторов

не спонтанное, а основанное на рациональной и, как правило, систематической форме манипулирования и когда со всей полнотой и очевидностью приводится в действие механизм политического суггестирования. Контрпропаганда – это всегда ответная и защитная реакция государства и общества на возникающее и обретающее интегральный характер негативное идеологическое воздействие, цель которого – разрушение существующего порядка, разрыв звеньев единой цепи мироустройства в рамках того или иного социума. Причем звенья выбираются обычно наиболее слабые и уязвимые, что предполагает необходимость их точной идентификации субъектами контрпропаганды, чтобы осуществлять деятельность сфокусированно, выверенно и результативно.

С одной стороны, контрпропаганда как комплексный инструмент идеологического воздействия не может применяться упреждающе против разрушительных пропагандистских акций враждебных политических акторов, поскольку требуется не только их безошибочно определить, но и разработать соответствующий механизм воздействия на них; с другой стороны, опоздание с применением арсенала средств контрпропаганды может иметь катастрофические последствия. В связи с этим у субъектов контрпропаганды должен быть особый постоянный орган, состоящий из экспертов, аналитиков и специалистов-практиков, готовых к быстрой профессиональной реакции на события, порой совершенно неожиданные. В советское время эту функцию выполнял отдел пропаганды ЦК КПСС, который осуществлял свою координационно-руководящую деятельность через отделы пропаганды республиканских, областных и районных комитетов партии, а также через отделы пропаганды партийных комитетов и партийных печатных изданий, телевидения и радио. Впоследствии этим стали в определенной мере заниматься сотрудники правительственных и административных служб, но оптимальный вариант обеспечения общественной безопасности – это наличие специального органа, располагающего штатом специалистов, владеющих общими технологиями контрпропаганды, высокой когнитивной аналитической способностью, умением действовать в быстро меняющейся обстановке.

В периоды невысокой социальной энтропии для оптимизации общественных процессов органам власти необходимо не только вести постоянный мониторинг происходящего, но и участвовать в акциях позитивной пропаганды, которая способствует созданию гармоничных отношений в обществе. В этом ряду должны выявляться и негативные стороны социальной практики с максимально рациональным и эффективным использованием полученных результатов, поскольку без признания и критики недостатков уровень контрпропаганды не может быть достаточно высоким. Можно предположить, что кризис в Республике Беларусь в августе 2020 г. произошел вследствие недооценки и этих факторов организации контрпропаганды: ее институт в стране не имел четкой парадигмы действия, не проявил гибкости в определении объекта влияния, не сумел оперативно перестроиться и активно начать работу. Если органы контрпропаганды оказываются малоэффективными для того, чтобы выправить положение, им приходится полагаться на силовые службы, что может быть сопряжено с повышенным социальным риском.

Прежде всего, важно определить объект контрпропаганды. Он может обладать признаками пролонгированного действия, в частности ультраправое движение, которое практически постоянно с той или иной степенью активности навязывает свою идеологию, формирует враждебно-провокативный дискурс и угрожает обществу – но может представлять собой и явление, вообще новое или ранее существовавшее в латентной форме. Так, в последнее время значительно возрос уровень опасности исламистских террористических организаций, действие которых распространилось по всему миру и угрожает в том числе российскому обществу. В настоящее время это, вне всякого сомнения, один из наиболее опасных общественно-политических трендов. Однако эксплицирование связи террора с исламом совершенно неправомерно, поскольку ислам как авраамическое верование отвергает в принципе радикальные формы насилия и строится на приоритете общечеловеческих ценностей, причем «мы обнаруживаем не просто разрозненную корреляцию отдельных положений исламской и христианской догматики, но их поразительную близость, общую духовную матрицу»[745].

Другое дело – исламизм, особенно в его наиболее радикальных проявлениях, и, «сравнивая эти два комплекса религиозной догматики и практики (ислам и исламизм. – Авт.), можно сделать вывод, что ислам, как и многие другие религии, ставит во главу угла взаимоотношения человека с Богом, веру в существование сверхъестественных и трансцендентных сил и явлений, которые способствуют моральной адаптации верующего к суровой действительности»[746]. Исламизм же предстает «как политическая идеология нового времени»[747]. В ней актуализирована борьба за власть, утрачены многие нравственные и духовные ориентиры. К сожалению, «переход к стадии джихадизма существенно расширил круг вовлеченных в экстремистские группы, охватил больше молодых мусульман, не столь строго соблюдающих религиозные предписания ислама, но отличающихся максималистскими и радикальными убеждениями»[748].

Опасность исламизма, и особенно панисламизма как «религиозно-политической идеологии», в основу которой «был положен тезис о руководящей роли ислама как в духовной, так и в общественной жизни»[749], усугубляется некоторыми очень серьезными факторами. В настоящее время исламизм представляет собой едва ли не самую значительную и даже исключительную гуманитарную угрозу в глобальном масштабе. Его адепты, настроенные в основном крайне фанатично, ведут подрывную работу во многих частях планеты, отличаясь агрессивностью и беспощадностью в проведении террористических операций. Сеть разрозненных организаций объединялась и контролировалась созданным на основе «Аль-Каиды»* «Исламским государством»*, фактически квазигосударством, которое имело даже столицу – город Эр-Ракку, освобожденный от террористов лишь в конце 2019 г. В «Исламском государстве»* уже создали собственную судебную систему, открывали школы, выпускали учебники и чеканили собственные монеты. Масштабность деятельности организации и его попытки выйти на уровень государственного системного образования дает основание рассматривать это террористическое формирование как явление, чрезвычайно опасное для человеческой цивилизации. Разгром «Исламского государства»* военными силами еще не означает победы над ним, поскольку движение радикального исламизма просто меняет формы террористической деятельности.

8.2. Терроризм в системе новой идеологии пропаганды

Следующий фактор, способствующий распространению исламизма в крайне радикальном и террористическом варианте, – его эффективная пропагандистская деятельность с использованием новейших мультимедийных технологий. Глобальная Сеть доступна для подключения любых гаджетов, и обращение с ней не требует специальной подготовки, практически всем доступна работа с сайтами, использование интерактивных сервисов, а также высокоскоростная передача данных в любую точку планеты. Все это дает неограниченную возможность использования технических достижений в политических целях. Появляются откровенно террористические сайты, представляющие собой угрозу национальной безопасности. Их насчитывается уже несколько тысяч. Многие сайты меняют свои серверы регистрации и адреса, периодически мимикрируют, маскируются под нейтральные организации. Тревожным симптомом является и то, что к экстремистским и террористическим организациям все чаще примыкают специалисты, технически очень хорошо подготовленные, владеющие технологиями телефонного и компьютерного взлома, приемами психологических манипуляций.

Транслируя разрушительные идеи через сетевые платформы, террористические организации формируют мощное дискурсное поле – текстовое пространство, насыщенное не только идеологическими концепциями и положениями, но и конкретными инструкциями для организации борьбы.

Кроме того, негативными факторами развития политического дискурса являются непоследовательность и нескоординированность контрпропагандистских действий, а также разобщенность ведущих государств в борьбе с радикальным исламизмом. Некоторые лидеры мировой политики не просто недооценивают его опасности, но даже пытаются использовать террористические организации в корыстных интересах, манипулировать ими. Еще в конце XX в. спецслужбы США финансировали исламистских боевиков, из которых впоследствии сформировалась «Аль-Каида»