Критика теоретических концепций Мао Цзэдуна - В. Г. Георгиев

завоеваниям мировой культуры, с примитивным отрицанием культурного наследия как своего народа, так и народов других стран.

В. И. Ленин в своих работах и многочисленных выступлениях буквально камня на камне не оставил от ультралевацких рассуждений о «классово-враждебной пролетариату буржуазной науке», о том, что «всё буржуазное искусство является чуждым пролетариату продуктом эксплуататорского строя», и т. д. Социалистическая культура, учил он, не может возникнуть «из ничего», она не является «выскочившей неизвестно откуда», её появление подготовлено всей многовековой историей человеческого общества. Отсюда он приходил к выводу, что «нужно взять всю культуру, которую капитализм оставил, и из неё построить социализм»[259]. «Без наследия капиталистической культуры нам социализма не построить»[260],— писал он.

Эти указания Ленина имеют особое значение для принципиальной оценки идеологической «платформы» и нигилистической практики так называемой великой пролетарской культурной революции в Китае.

Идеологи «культурной революции» в Китае заявляют о том, что пролетариат должен покончить со всей «старой культурой» как культурой «феодальной» и «буржуазной». В передовой статье органа Народно-освободительной армии Китая — газете «Цзефанцзюнь бао» от 13 апреля 1966 г. «Высоко держать великое красное знамя идей Мао Цзэдуна, активно участвовать в великой социалистической культурной революции», в статье, задавшей тон новой идеологической кампании и перепечатанной всеми центральными газетами Китая, а также опубликованной в журнале «Хунци», была подведена «теоретическая база» под эти нигилистические призывы: «Социалистическая революция сопряжена с разрушением и созиданием. Без полного разрушения не может быть и полного созидания». Этот лозунг стал одним из центральных в развязывании похода против культуры. Так, например, в сообщении агентства Синьхуа от 11 июня 1966 г. утверждалось, что «пролетарская революция требует окончательного разгрома прогнившей старой буржуазной и феодальной культуры и создания совершенно новой, социалистической культуры» и выдвигалось требование «борьбы за широкую ликвидацию старой культуры».

Каким образом лидеры «культурной революции» в Китае пришли к этим чудовищным идеям, не только ничего общего не имеющим с марксизмом-ленинизмом, но прямо противоположным взглядам Маркса, Энгельса и Ленина? Ответить на этот вопрос невозможно, если не выявить все связи, существующие между некоторыми теоретическими взглядами Мао Цзэдуна и практикой «великой пролетарской культурной революции».

Ещё до победы революции в Китае Мао Цзэдун в ряде своих выступлений, и особенно в выступлениях на совещании по вопросам литературы и искусства в Яньани (май 1942 г.), утверждал, что «основная задача деятелей революционной литературы и искусства» заключается в том, чтобы «обличать все тёмные силы, несущие вред народным массам…»[261], подчёркивал, что революции нужны лишь «произведения, прославляющие светлые стороны пролетариата» и «рисующие… тёмные стороны» буржуазии[262]. Отсюда делался вывод: «Жизнь, отражённая в произведениях литературы и искусства, может и должна выглядеть возвышеннее, ярче, концентрированнее, типичнее и идеальнее… чем обыденная действительность»[263].

Определяя столь утилитарным образом содержание социалистического искусства, задачи перед ним стоящие и линию партии по отношению к нему, Мао Цзэдун приходил к столь же прямолинейному решению вопроса о художественной форме произведений литературы и искусства, подчёркивая, что для рабочих и крестьян необходимо лишь такое творчество, которое «легко воспринимается ими»[264]. Именно эта примитивная по сути дела идеалистическая трактовка коренных эстетических проблем, являющаяся на деле опять-таки не чем иным, как вульгаризацией и ревизией основных принципов марксистско-ленинской эстетики, и нашла своё практическое выражение в политической линии руководства КПК как «теоретическая база» «великой культурной революции». Прямым следствием этой теоретической установки явилось, в частности, отношение ко всему художественному наследию китайского народа как к чему-то антинародному, характерному для его эксплуататорской верхушки и поэтому и по содержанию, и по форме чуждому революции.

Мао Цзэдун утверждал, что вся культура в дореволюционном Китае состояла из двух частей: из собственно китайской полуфеодальной культуры, с одной стороны, и культуры, привнесённой извне, культуры «империалистической» — с другой[265]. «Китайский народ по этой причине не мог не испытывать ненависть как к традиционной „культуре мандаринов“, так и к такому „инородному телу“, каким являлась „империалистическая культура“». «Всё это — скверна,— писал он,— которую надо полностью уничтожить»[266]. Из этих установок непосредственно вытекал вывод о необходимости ликвидации всей предшествующей культуры, как культуры «эксплуататорской». Этот вывод и был сделан лидерами «великой пролетарской культурной революции»: «Мы должны энергично выкорчевать старую идеологию, старую культуру, старые обычаи и старые нравы всех эксплуататорских классов»[267].

Как нужно понимать эти нигилистические установки применительно к культуре, очень недвусмысленно разъяснили Чжоу Эньлай, Чэнь И и Линь Бяо. 17 июня 1966 г. Чжоу Эньлай заявил, что китайская традиционная культура, созданная за последние несколько тысяч лет, «отравляет сознание людей», а Чэнь И на митинге 21 июня 1966 г. утверждал, что «культура (вся культура! — Э. Б.) и традиционные обычаи отравляют ум народа, поэтому их необходимо полностью (!) отвергнуть, а их влияние уничтожить»[268]. Линь Бяо, выступая от имени Мао Цзэдуна на митинге революционных учащихся и педагогов 31 августа 1966 г., призывал «…смести старую культуру».

Не видя в творчестве выдающихся деятелей культуры прошлых эпох ничего, кроме «эксплуататорской сущности», китайские лидеры начали поход и против национальной, и против всей мировой культуры. Первый удар пришелся на классиков китайской литературы и искусства: Ли Бо, Ду Фу, Тао Юаньмина, Гуан Ханьцина, Пу Сунлина и др. Вот, например, как оценивала газета «Гуанмин жибао» классический роман (ⅩⅧ в.) Цао Сюэциня «Сон в красном тереме»: «Если говорить откровенно, то Цао Сюэцинь считал прекрасным то, что с нашей сегодняшней точки зрения давно уже отжило… Методы борьбы против феодальной морали Цзя Баоюя и Линь Дайюй (главные герои романа.— Э. Б.), их жизненные идеалы, существо их любви и т. п.— всё это покрыто густым налётом эксплуататорской, классовой окраски…».

Со страниц современных китайских газет и литературных журналов за последнее время исчезли положительные высказывания и о классических произведениях традиционного искусства — пекинской, шаосинской, куньминской и других национальных опер страны. Обвиняя в «пристрастии к древнему искусству» многих современных драматургов, композиторов и т. д., руководящие деятели КПК призывают к полному отказу от оперной классики, заявляя, что «если пекинская опера не отомрёт через 40 лет, то она обязательно отомрёт через 60 лет»[269]. Если таково отношение маоистов к собственной традиционной китайской культуре, то нет ничего удивительного в том, что классическое культурное наследие других народов предаётся анафеме.

Под ударом оказались по существу все классики мировой литературы и искусства. Так, например, китайские официальные критики практически перечеркнули творчество Шекспира, объявив, что его творения «принадлежат к идеологии эксплуататорских классов, антагонистичны идеологии пролетариата, поэтому, если позволить им беспрепятственно распространяться и не подвергать их суровой критике, они могут оказать крайне дурное влияние на современного читателя». «Если смотреть на пьесы Шекспира с точки зрения сегодняшнего дня, то они в корне противоположны социалистическому коллективизму»,— читаем мы в «Гуанмин жибао».

«Он воспевал реакционную