Сергей Кара-Мурза - Неполадки в русском доме

Еще более благоприятным может быть отношение азиатских политиков. Все ожидают возникновения в России стабилизирующего политического «центра», хотя мало кто еще понял, что этот «центр» не может быть антисоветским и антикоммунистическим. Но это начинают понимать. Главное – понять нам самим.

Главная срочная задача такой партии – соединить в рамках непротиворечивой системы взглядов интеллигенцию. Если инженер, учитель, врач и агроном увидят возможность объединения и выхода из кризиса, они донесут эту идею до мастера, студента, рабочего – лучше, чем политики и газеты. Только через массовую интеллигенцию в принципе возможно установить восстанавливающий общество диалог в критической массе граждан, способной на обсуждение и поддержку политического проекта.

Я считаю, что огромный советский «средний класс», много передумавший в ходе исканий и заблуждений 70-80-х годов и потрясенный разрушениями последних десяти лет, созрел и поднялся до того, чтобы на высоком уровне знания и этики поставить те вопросы, что перечислены выше, и выработать проект, отвечающий реальным условиям и соединяющий идеи справедливости и ответственности с идеей свободы. В России возникло уже множество малых центров кристаллизации такого проекта, задача – помочь им соединиться. Если это удастся, это вновь будет «партия нового типа», столь нужная сегодня в переживающем кризис мире.

Чем больше делается безуспешных и тем более заведомо обреченных на провал попыток создать в России социал-демократию «от Березовского», тем труднее будет добиться успеха силам, которые имеют на это шанс. Лучше не откладывать.

Июнь 2000г.

Революция – или гибель

Один из вопросов, который многие переживают как внутренний конфликт оппозиции – отношение к революции. Допустима ли она вообще как средство решения главных социальных проблем? Если да, то в каких условиях? Могут ли такие условия возникнуть в России? Имеют ли право патриоты, желающие охранить свой народ от страданий, ответить на революцию воровского антинационального меньшинства, перехватившего власть КПСС, «симметричным» способом? Или они должны, как мать в древней притче, отдать дитя коварной и жадной женщине, но не причинить ему вреда? И что надо понимать под революцией, каковы ее отличительные признаки? По всем этим вопросам у нас после истмата каша в голове. Давайте для начала хоть упорядочим проблему, разложим ее по полочкам. Тогда многое нам подскажет просто здравый смысл.

Мы отличаем революцию от реформы, хотя граница размыта. Революция – это быстрое и глубокое изменение главных устоев политического, социального и культурного порядка, произведенное с преодолением сопротивления целых общественных групп. Это – разрыв с прошлым, слом траектории развития, сопряженный с неизбежным страданием части общества, которую подавляет революция. Реформа – изменение бережное, производимое через диалог и поиск общественного согласия, без разрыва с прошлым и без разжигания конфликта, которым революционеры пользуются для того, чтобы оставить недовольных без компенсации.

Те, кто принципиально отвергает революцию, ссылаются на то, что якобы насилие (в пределе – гражданская война) есть обязательный инструмент революции. Вообще говоря, это – тезис второго порядка. К его обсуждению надо переходить лишь после того, как мы придем к выводу, что без насилия спасение возможно, иначе он просто не имеет смысла. Человек, на которого напал убийца, всегда предпочтет договориться с ним миром или убежать. Но если это очевидно невозможно, единственным средством спасения оказывается насилие – сопротивление с использованием силы. Но в нас отрицание насилия пока что настолько сильно, что придется начать рассуждение именно с этого второстепенного пункта. Считать, что революция неизбежно сопряжена с насилием – следствие незнания, целенаправленно созданного советским охранительным обществоведением (я отвергаю мысль о сознательном подлоге). Давайте разберем этот тезис-заклинание на известных фактах.

Революция и гражданская война – явления, лежащие в разных плоскостях. Могут совпадать, а могут и не совпадать. Было множество гражданских войн без революций. Мы свидетели таких войн и сегодня. Эти войны внимательно изучаются, и уже накоплен огромный материал. Только за последние 20 лет в мире произошло множество разрушительный войн без всякого намека на революцию. О некоторых мы в России знаем мало, например, о тяжелейшей гражданской войне в Нигерии. Ближе нам была война в Ливане в начале 80-х годов, которая разрушила цветущую страну – ни о какой революции там не было и речи. То же самое мы видим в Югославии и Алжире, начинается война в Индонезии. Мы можем назвать условия возникновения таких войн, но среди необходимых условий вовсе не фигурирует революционный проект.

Рассмотрим теперь обратный тезис. Нам могут сказать: да, бывают гражданские войны без революции, но нет революции без гражданской войны. Это неверно, революция вовсе не обязательно сопряжена с гражданской войной (можно даже сказать, что гражданская война – редкий случай в революции). Революция – глубокое изменение за короткий исторический период отношений собственности, политического устройства, идеологической надстройки и социальной структуры общества. Конечно, при любой революции есть риск социальных конфликтов и вспышек насилия, но если революционные силы имеют политическую власть, этот риск можно свести к минимуму, а то и полностью устранить. Сразу заметим, что риск конфликтов и насилия велик во время всякого глубокого кризиса и, как правило, в самой страшной форме этот риск воплощается в жизнь как раз в том случае, если отсутствует революционный проект разрешения кризиса.

Известно, что в истории были глубокие революции без гражданских войн и насилия (например, буржуазная революция 60-х годов прошлого века в Японии). Это настолько тривиально, что нечего об этом и спорить. Без насилия была совершена буржуазно-демократическая революция в Испании после смерти Франко в конце 70-х годов, совсем недавно. Здесь была использована новая, довольно сложная политическая технология гласных переговоров между революционными и консервативными силами с подписанием детальных соглашений («пакты Монклоа») и выработкой процедур контроля за их соблюдением. Вообще, в зарубежном обществоведении проблема революции в нынешних условиях разрабатывается очень интенсивно. Общий вывод такой: революции снова становятся важным типом переходных процессов в обществе, но сегодня революции должны быть ненасильственными. Не только могут, но и должны быть такими. Ряд находок воплощен в жизнь. Самым блестящим подходом, видимо, следует считать идущую уже более десяти лет ненасильственную революцию палестинцев – интифаду. Все попытки сорвать ее, пустив процесс по пути насилия (поощряя арабский терроризм), провалились.

Тезис о том, что революция, если хорошо подготовлена и правильно выполняется, обходится без насилия и гражданской войны, доказан и нашим собственным опытом последних 15 лет. Что произошло в СССР и России? Антисоциалистическое течение в номенклатуре, осознав себя как потенциальных собственников национального достояния, получило поддержку Запада и приступило к длительной идеологической и кадровой подготовке антисоветской революции. Были подготовлены и союзники – утопически мыслящая интеллигенция и заинтересованный крупным кушем преступный мир. Сегодня интеллигенция отброшена, как отработавшая ступень ракеты (не будем употреблять обидное сравнение с ненужной грязной тряпкой), а из бандитов формируется новая элита российского общества, вплоть до меценатов. На наших глазах группировки Горбачева и Ельцина (название условное, но понятное) совершили ряд этапов революции огромных масштабов практически без насилия. Даже та кровь, которая уже пролита, не была реально необходима, а служила политическим спектаклем. Чтобы создать в обществе культурный шок, парализующий сознание.

В 1988 г. эта революция вступила в открытую стадию и была совершенно откровенно декларирована. Об этом говорят и речи Горбачева, и теоретические статьи его «прорабов» в академических и партийных журналах. В 1989-91 гг., в период неустойчивого равновесия, отвергать революционный подход означало защищать и советский строй, и всю систему жизнеобеспечения народа – экономику, науку, здравоохранение. Тогда консерватизм был вполне оправдан. Но сегодня-то положение изменилось радикально! Сегодня отказываться от столь же глубокого восстановления хотя бы равновесия конца 80-х годов – значит узаконить, закрепить на длительный срок преступный, разрушительный для хозяйства захват и вывоз общенародной собственности, паралич хозяйства и вымирание народа.

Социал-демократы Запада отрицают революционный способ изменения их стабильного, находящегося в равновесии общества, отказываются вести в нем подрывную работу. И правильно делают. Но в реальной ситуации нынешней России отрицать революционный подход – это совершенно иное дело. У нас речь идет о революционном восстановлении жизненно необходимых устоев общества. Можно даже сказать, о восстановлении самого общества, минимума условий его существования. О том, например, чтобы силой власти, то есть революционным путем, прекратить насильственное растление детей специально созданной для этого продукцией телевидения. Сегодня овладение СМИ – вопрос именно революции, не в меньшей степени, чем было овладение банками в 1917 г. Ведь ясно, что никакими «рыночными» средствами власть над СМИ установить невозможно, ибо это вопрос не экономики, а политики.